Читать интересную книгу Компьютерра PDA 27.02.2010-05.03.2010 - Компьютерра

Как это – спрашивали наиболее настырные.

А так, как плавают парусники по морю.

Их же на воде держит закон Архимеда?

Закон Архимеда распространяется и на Космос, заявлял учитель Добреску и начинал тяжело дышать: он страдал астмой, но проявлялась она лишь в моменты сильного волнения, об этом мне по секрету рассказал Женька. Так я понял, что учитель Добреску иногда волнуется. Очень редко. Только если речь идет о космоплавании. "На тело, погруженное в гравитационное поле, действует сила, равная вытесненной телом гравитационной составляющей" – эту формулу опять рассказал мне Женька, и опять, разумеется, под секретом. Тогда мне казалось, что я её понимаю. В небе, в межпланетном пространстве плавают железные громады, которые без рева двигателей меняют курс и даже садятся на Луну. Или на Землю. Тихо-тихо.

И мы начали делать модели чугунных дирижаблей. Почему чугунных, а, к примеру, не свинцовых? Потому что ядро Земли состоит из железа, следовательно, и гравитационное поле её действует в первую очередь на железо. Ну, или на чугун.

Поскольку делали модели, то "чугун" был условный – им могла быть и глина, и жесть, и дерево, и резина, да хоть бумага или картон, главное, чтобы на вид похоже на чугун. Звездные крейсеры и фрегаты самых разных форм и объёмов наводнили квартиры умельцев.

Я умельцем не был. Я и в школу-то не ходил по малолетству, но считался своим (до известных пределов, конечно) даже среди шестиклассников благодаря тому, что много читал, без труда узнавал на небе десяток созвездий, а ещё здорово играл в шахматы. Этакий дворовый вариант Решевского. Плюс – не болтал, последнее было едва ли не ценнейшим качеством.

Так вот, моделей я не делал (разве что помогал, "подай-подержи-принеси"), зато первый начал всматриваться в небо: если чугунные корабли бороздят межзвездное пространство, кто мешает им как раз в этот момент зависнуть над Кишинёвом? И, вслед за мной (на первенстве не настаиваю) в небо стали вглядываться и остальные. Кишинёв, понятно, город столичный, но светового шума на рубеже шестидесятых было немного, особенно над улицей Фрунзе. В городе временами устраивались "затемнения" – все окна занавешивались плотными шторами или просто выключали освещение, чтобы вероятный противник, "синий" или "зелёный", не мог нас разглядеть сверху. Вот тут-то южное небо и проявлялось во всей красе. Спутников было мало, пролет каждого спутника над городом был событием, но частенько кто-то видел в небе движущиеся звезды, пятна и диски.

Учитель Добреску нас охладил: не такие они дураки, инопланетяне, чтобы летать при всех огнях. Смотреть в небо нужно, но без паники.

"А локаторы? - спросил старшеклассник. - Если он, космический дирижабль, чугунный, локатор его на раз засечёт".

Как знать, как знать, отвечал учитель Добреску, раскрашивая новую модель звездолета-диска ("Туманность Андромеды" была настольной книгой моделистов-конструкторов, впрочем, всяк читал её на свой лад) в какой-то невероятно глубокий чёрный цвет. Вот чёрная краска. Почему она чёрная? Потому что не отражает световые лучи. А если придумать краску, которая не будет отражать лучи радиолокаторов? Или расположить плоскости так, что отражать будет – но в сторону?

Однако интерес к ночному небу не уменьшался. А вдруг они зажгут свет по оплошности? Или нарочно включат, как гражданские самолеты, мол, мы с миром летим?

Наблюдение наблюдением, а моделирование моделированием. Главным оставался вопрос, как сделать, чтобы чугунный дирижабль, или хотя бы модель, полетел вверх, а не упал вниз. Как заставить работать гравизакон Архимеда? Для этого, утверждал учитель Добреску, следует лишить чугун заряда. Чугун, что на поверхности планеты и чугун, что в центре Земли, имеют разноименные заряды, потому и притягиваются – ну, вот как разноименные полюса магнитов. А если у них будут одинаковые заряды, или вообще зарядов не будет – то и притяжения не будет тоже. Тогда и вступит в действие Космический Закон Архимеда.

А как поменять заряд чугуна, или вообще его убрать, допытывались мы. Это-то и есть главная задача, отвечал учитель Добреску и подсказывал: нужно использовать силы природы. А для этого – много знать. А чтобы много знать, следует хорошо учиться.

Было это простой учительской хитростью, или же за словами стояло что-то ещё? Я не знал, но нутром чувствовал: размениваться на лозунги "Мойте руки перед едой", "Не прогуливайте школу" или "Уничтожайте мух" учитель Добреску не станет.

Его "Дисковый космодирижабль" был почти готов. Почти – потому что сам учитель Добреску считал, что модели чего-то не хватает. Был он, дирижабль, размером с небольшой таз и весил изрядно – в отличие от наших картонно-деревянных поделок, Добреску сработал модель на совесть, сумев кого-то уговорить в литейной мастерской. Весь январь тысяча девятьсот шестьдесят первого года он работал над моделью, порой даже в ущерб заказам от телевладельцев. Ничего, скоро кончит, говорил Женька, немножко осталось, он сам матери обещал, мол, чуть-чуть потерпи, и всё.

Модель, действительно, завораживала. Но учителю Добреску этого было мало: он поместил дисковый дирижабль в колесо, колесо установил на разборный треножник, и всё это оплёл проводами – толстыми, с палец.

Пятнадцатого февраля вся страна смотрела солнечное затмение. Где-то оно было полным, где-то, как в Кишиневе, почти полным, кому какое счастье. Все во дворе заранее закоптили стеклышки и теперь ждали. А учитель Добреску и три парня постарше установили треногу с моделью дирижабля в центр двора, а провода подключили к накануне сделанному заземлению. Я смотрел то на солнце, то на чугунный дирижабль. Во время затмения он вел себя смирно – никаких световых волн, искр и прочих следов паранормальной активности не было. И потом, когда треногу разобрали и модель извлекли из колеса, никто изменений не заметил. Я сам украдкой коснулся чугунной поверхности. Никакой лёгкости.

Ночью учитель Добреску сошел с ума. Так считает двор. Он не плакал, не кричал, не буйствовал – просто устроил посреди двора костёр, в который и побросал все модели, а заодно и вещи, принятые для ремонта. Особых разрушений, к счастью, не случилось – пожарные приехали очень быстро, а вслед за ними и врачи в карете "Скорой помощи" – примерно такой, которую мы видим в "Кавказской пленнице".

Учителя Добреску увезли в Костюжены, в психиатрическую лечебницу. Вещи из костра – патефон, педаль для электрической швейной машинки, амбарный замок и прочее – были возвращены владельцам, попорченные огнем, водой или небрежным обращением во время действия пожарных, но никто претензий не выказывал, какие уж претензии, если человек в Костюженах.

Деревянные модели обгорели, и только. Не пропало ничего ценного. Не те времена, да и как могло пропасть, если двор всё видит? Всякую обгорелую мелочь, неоконченные модели с молчаливого согласия семьи разобрали на память, что смогли – очистили и перекрасили, что не смогли – выбросили.

Неясной осталось лишь судьба чугунного дирижабля. В костре его не было, такой не сгорит. Может, учитель Добреску оставил его в каморке? Женька говорил – когда вновь смог говорить – что нет, что с него, с дирижабля, всё и началось, отец выбросил модель в первую очередь. Кто-то взял на память и не признается? Но взять незаметно двухпудовый диск… И хранить в комнатушках, где каждая пядь на учете? Да и зачем?

Спустя два месяца наша семья покинула Кишинёв и перебралась под Воронеж.

О судьбе чугунного дирижабля я гадаю до сих пор.

Кафедра Ваннаха: Нано-блюз

Автор: Ваннах Михаил

Опубликовано 02 марта 2010 года

Дюжину лет назад в Отечестве нашем искали Национальную идею. Искали долго и мучительно, с упорством богатого мужичка выше среднего возраста, заполучившего наконец вожделенную модель и пытающегося что-то сделать или, хотя бы, изобразить. А потом, на самом конце эпохи нефтяного изобилия, показалось вдруг, что идея эта найдена. И она крайне плодотворна, хоть и очень мала. И идея эта – нанотехнологии.

Давайте же для простоты изложения выделим в нанотехнологиях, которые крайне обширны, ибо есть "междисциплинарная область фундаментальной и прикладной науки и техники", всего две стороны – миф и новые, вполне реальные возможности для производства. Ну, миф известен очень широко. Он состоит в гипотетической возможности заменить все технологии, которыми пользуется человечество – обжиг керамики, варку стали и стекла, штамповку и прокат, шлифовку оптических линз, синтез полимеров, выращивание злаков, виноделие и печение хлеба, – одной единственной, а именно – складыванием потребного из отдельных атомов. Миф этот восходит к докладу Ричарда Фейнмана на конференции Американского физического общества в Калтехе в 1959 году "Там внизу много места", There’s Plenty of Room at the Bottom. Там великий физик и блистательный шутник предположил, что отдельные атомы перемещать можно механически. Инструментом для этого могут быть манипуляторы, каждый из которых будет создавать свою уменьшенную копию. У нас в стране идея получила широкую известность благодаря научно-фантастическому роману Георгия Гуревича "Мы из солнечной системы", 1965. Последовательность дублей, создающих свои уменьшенные копии, появилась в том же году и в культовом "Понедельник начинается в субботу" братьев Стругацких. (Впрочем у Станислава Лема сборка из атомов фигурировала ещё в "Двадцать третьем путешествии Йона Тихого", 1954.)