Чтоб ваши ботинки носились
Не год, а десятки годов,
И было б на карте России
Побольше ваших следов.
В поход с 22-го иду наверняка в том случае, если морозы ниже 30 градусов продлятся не дольше 5-10 дней, то есть останется около 10 дней на окончание срочной работы, по завершении которой я иду в отпуск, а без окончания — не отпускает администрация.
При морозах ниже 30 и 5 баллов ветра работы наружные, то есть те, которые делать нужно, у нас не ведутся, так же, как и при 40 градусах без ветра. Николь Тибо об этом, наверное, знает. Сегодня уже не работаем два дня, сколько еще не будем работать — зависит от морозов.
Меня по-прежнему волнует вопрос со снаряжением — что из общественного снаряжения нужно брать мне, а что можно не брать. Также интересует положение в Свердловске с фотопленками, у меня нет ни одной.
…
Настроение у меня бодрое, здоровье хорошее, в Свердловске буду между 10 и 20 января. Связь — через турсекцию УПИ, так как сразу по приезде зайду в институт.
Вот так.
Интересно, какие изменения произошли в составе группы, кто убыл и кто прибыл. В общем, я, видимо, с вами, а если не буду до 20-го (что почти исключено), то 20-го получите от меня телеграмму.
…По совести говоря, очень соскучился по походной жизни и мечтаю о походе как о великом благе.
Свои лыжи у меня есть.
Привет всем туристам.
27.12.58.
P. S. В подготовке похода не забудьте учесть мандолину (это в смысле веса), так как я уже немного играю, и, наверное, будет Н. Попов.
Итак, мы знаем: Кривонищенко шел в поход в счет отпуска, не сумев уволиться. Но уже из похода он напишет Лиде Григорьевой (вложение к письму Зины), что после восхождения на Отортен собирается ехать в Красноярск.
Лидка! Салют!
Это я, Юрка, который бывает усатый! Ты где сейчас? Пиши, дорогая! Жду!
Я до марта сам буду в Свердловске в смысле, как из похода придем. Я с Дятловым иду, а потом в Красноярск поеду.
Приезжай нас встречать, когда приедем из похода!
Аы! Инженерия! Хо-хо-хо
Ну, ладно, привет от Кольки Попова, усатого и мрачного! (подпись Г. Кривонищенко)»
Есть версия, что собирался он в Сибирь на работу в закрытом предприятии Красноярск-26, но никаких подтверждений этому факту найти не удалось. Все свои вещи Кривонищенко оставил в общежитии закрытого города, куда и намеревался вернуться после покорения Отортена.
Есть некая путаница с датами, ставшая опять же основой для различных «теорий заговора». Так Алексей Ракитин утверждает, что Кривонищенко уволился с 19.01.1959, но Юрий с этой даты просто числился в отпуске. И собирался быть в отпуске до марта, как указывал в записке Л. Григорьевой. Изумление «дятловедов» вызвал факт столь длительного отпуска, почему-то «до марта» воспринималось как «до конца марта». Если учесть, что в феврале всего 28 дней, то «огромный отпуск» Кривонищенко составляет около 40 дней. Бывали отпуска и подлиннее. Тем более у тех, кто не отгулял их за прошлый год. И если учесть, что в последний поход Юрий ходил зимой 1957, то вполне может быть, что он использовал два отпуска, только и всего.
Как уже упоминалось, личность «Юрки Криво», как называли его друзья, а особенно — место его службы, стали объектом бесчисленного рода спекуляций по поводу его работы в «органах», конкретно — в 6 спецотделе КГБ. Что имеют ввиду авторы версий — неясно. 6-ой спецотдел КГБ был создан 30 апреля 1955 года и занимался перлюстрацией почтовой и телеграфной корреспонденции (постановление Совета Министров СССР № 805–484 сс от 26 апреля 1955 г.). 2 июля 1959 г. был передан в Оперативно-техническое управление после слияния с 1,2,3,4 и 5 спецотделами. Какое отношение к этому мог иметь прораб из Озерска — Челябинск-40 — непонятно. Если уж вербовать — то в подчинение 1-му спецотделу «контрразведывательная работа на объектах атомной промышленности». Но, согласитесь, «сотрудник 6-го спецотдела КГБ (тогда — при Совете министров) СССР» звучит красиво! Даже если не имеет никакого отношения к действительности.
Станислав Ивлев, автор книги «Поход группы Дятлова. По следам Атомного проекта», говорит, что Криво «по окончании института был направлен на секретное строительство, которое в период Атомного проекта (1942–1954 гг.) именовалось как «Строительство № 859». Слово «секретный» многих сбивает с толку. Секретность — традиционная российская забава — сбила с толку и запутала многие биографии, породив множество слухов и домыслов. Вот попробуйте разобраться: «предприятие «Маяк» под кодом «комбинат № 817» (в документах п/я 21), где осуществлялись строительные работы на строительстве № 859 (в документах п/я 404). Формально эти два почтовых ящика имели своё отдельное руководство, разные администрации, разные кадровые учёты. Организация п/я 404 в связи с реформой НКВД из «Челябметаллургстроя» выделилось в самостоятельный трест. Но оба этих почтовых ящика с 1954 года по окончании Атомного объекта формально относится к Министерству среднего машиностроения СССР. В 1967 году почтовые ящики отменили, п/я 21 получил имя «Маяк», а п/я 404 стал «Южноуральское управление строительства» (С. Ивлев «Георгий Кривонищенко, Челябинск-40 и Озерск»). Звучит скучно, путанно и невнятно, но по-любому, к «6-му спецотделу КГБ» отношения не имеет никакого. Так что хватит пока об этом. Еще вернемся.
А теперь, наконец, пришла