Читать интересную книгу Общак - Деннис Лихэйн

— Тебе пора проветриться, — сказал Паджет. — Сходи купи себе шаль. Джеффри, ты превратился в старую бабу.

Комната слегка качнулась, когда Эрик, потерев шею, запустил пальцы под воротник и еще ниже, к лопаткам. Ему было жарко, в голове пульсировало, во рту пересохло. Здорово пересохло. Как будто никогда ему уже не сделать ни глотка до самой смерти. Он заметил свою пивную банку на том месте, где он ее оставил, когда Джеффри принялся шмонать его. Эрик подумал, не взять ли ее, но решил, что сейчас не до этого.

— Целыми днями я только и слышу, что у тебя течет из носу. Течет как хрен знает что. Все течет и течет, — бурчал Паджет.

Он допил свое пиво, смял банку и открыл холодильник, чтобы взять следующую.

Джеффри поставил свой стакан у раковины, обернулся к Эрику и произнес:

— Ты что, ниггер, вообще охренел?

В его голосе прозвучало равнодушное удивление: Эрик вытащил руку из-за ворота, извлекая маленький пистолет двадцать второго калибра с обрывком скотча на стволе. Кожу щипало в том месте, где оружие было приклеено к телу. Эрик выстрелил Джеффри точно под кадык, и Джеффри осел на пол под раковиной, соскользнув по дверцам тумбы.

Следующую пулю он всадил в стену над ухом Моники, она сунула руку под стол, пригнулась, опустив голову к коленям, и Эрик выстрелил еще раз прямо ей в макушку. Наверное, он замешкался на целую секунду, завороженный видом маленькой дырочки, появившейся у нее в голове, темной, как и любая другая дырка, какие он видел, темнее даже ее черных-пречерных волос. Потом он развернулся.

Следующая пуля попала в Паджета, выбив пиво у него из руки и отшвырнув так, что он ударился бедром и головой о дверцу холодильника.

Весь дом сотрясался от звука выстрелов.

Оружие в руке Эрика подрагивало, но не сильно, а в голове вроде бы перестало пульсировать.

— Ты вонючий кусок дерьма… — выдавил из себя Паджет.

Голос у него был тонкий, девчачий. Посреди пропотевшей футболки у него была дырка, из которой вытекала кровь, расползаясь все шире и шире.

Эрик подумал: «Я только что застрелил троих. Черт, о черт!»

Он поднял с полу банку пива. Выдернул кольцо, и пиво брызнуло на ножку стола. Он сунул банку в руку Паджета, глядя, как пена заливает пальцы и запястье старика. Лицо у него стало словно мел, как и волосы. Из груди вырывался приглушенный свист. Когда тело Моники сползло со стула и грохнулось на линолеум, Эрик на мгновение присел на пол.

Он провел рукой по волосам Паджета — заснеженный уголь. Даже едва живой, Паджет сумел дернуться, пытаясь отстраниться. Только отстраниться было некуда, и Эрик несколько раз погладил его по голове, а потом снова сел, отодвинувшись.

Паджет уперся рукой в пол и попытался подняться. Рука подогнулась, и Паджет снова осел. Попробовал еще раз. Слепо нашаривая стул, наконец положил ладонь на сиденье, язык вывалился у него изо рта и повис над нижней губой, когда он попытался подтянуться. Он сумел приподняться, встал на полусогнутых дрожащих ногах, а потом стул скользнул по полу, и Паджет упал на пол, на этот раз гораздо тяжелее, да так и остался сидеть, уставившись на свои колени и делая резкие, короткие вдохи искривленным ртом.

— С чего ты взял, что меня можно использовать? — спросил Эрик у Паджета, с усилием двигая губами, словно они были резиновыми.

Старик отрывисто дышал, широко раскрыв рот и глаза. Он старался заговорить, но получалось только шипение.

Эрик отодвинулся назад, чтобы прицелиться. Паджет уставился в дуло, взгляд у него стал диким и затравленным. Эрик позволил ему насмотреться вдоволь. Паджет крепко зажмурился, зная, что сейчас вылетит пуля.

Эрик выжидал.

И когда Паджет открыл глаза, Эрик выстрелил ему в лицо.

— Правило номер семь. — Эрик поднялся. — Пошевеливайся, пошевеливайся.

Он прошел под лестницей, зашел в спальню в глубине дома и открыл дверцы стенного шкафа. В шкафу был сейф. Примерно три фута высотой и два шириной, но Эрик знал из бесчисленных ночных разговоров в тюремной камере, что в сейфе нет ничего, кроме телефонных справочников. Он не был даже прикручен к полу. Кряхтя от напряжения, с трудом переваливая сейф с боку на бок, Эрик стал тянуть его, пока пол под ним не открылся. Эрик сел на корточки и начал рассматривать половицы, изодранные и исцарапанные дном сейфа. Поднял поперечную доску, и та сразу же поддалась. Он швырнул ее за спину, вынул еще четыре и заглянул в дыру: пакеты, много плотно набитых пакетов с героином. Эрик вынимал пакеты один за другим, складывая их на кровать, пока тайник не опустел. Всего получилось четырнадцать пакетов.

Эрик огляделся в поисках чемодана или спортивной сумки, но ничего подходящего не увидел и вернулся в кухню. Ему пришлось перешагнуть через ноги Паджета и голову Моники, чтобы открыть дверцы тумбы под раковиной. Там он нашел коробку с мешками для мусора, и тут же его кольнуло осознание, что Джеффри, сидел, привалившись к этой самой тумбе. Джеффри в купальном халате и коричневых носках, с чертовой пулей в горле.

Эрик заметил капли и подтеки крови на ящиках слева, потом еще на полу, на дверной раме и на двери, ведущей в коридор. Кровавые следы походили на жирных красных бабочек. Эрик вышел по ним в коридор, где ожидал увидеть Джеффри, распластавшегося на животе, задыхающегося или мертвого.

Но Джеффри там не было. Кровавые бабочки заворачивали на лестницу, а потом исчезали в темноте на узких, продавленных ступеньках и вылинявшей, потертой ковровой дорожке, постеленной по центру. Голая лампочка свисала с низкого потолка.

Стоя здесь, Эрик различал прерывистое дыхание. Оно доносилось справа от лампочки, из дальнего угла комнаты где-то над ним. Он услышал, как выдвинулся ящик.

Эрик сглотнул комок в горле, его накрыло волной паники. Правило номер семь, правило номер семь. Не думай, а действуй. Он быстро вернулся на крыльцо и схватил мешок с углем, который заметил раньше. «Мэтчлайт». Не требует жидкого средства для розжига. В наши дни все предусмотрено.

Снова оказавшись в коридоре, он медленно-медленно высунул голову из-за лестницы, прислушиваясь к сипению, рвущемуся из развороченного горла. Когда он удостоверился, что Джеффри не поджидает его на темной лестнице или на верхней площадке, он поднялся на первую ступеньку и поставил мешок с углем.

Потребовалось полминуты, чтобы разорвать мешок с обеих сторон, и Эрик обжег большой палец, крутанув колесико своей зажигалки. А потом пламя сразу взметнулось. Наверное, за многие годы на лестницу пролили целую ванну спиртного, потому что огонь мгновенно набросился на края линялого ковра и рассыпал по ступенькам искры, похожие на сигнальные огни взлетной полосы. Эрику ударило в лицо угарным газом, и он отступил назад. Дым был черный, нездоровый, с керосиновым запахом. Эрик уже собирался обойти огонь, когда пуля впилась в пол прямо перед ним. Еще одна пуля прожужжала над головой и вонзилась в дверь на крыльце.

Эрик прицелился поверх пламени и выстрелил в темноту, ему ответили вспышкой, несколькими вспышками, пули втыкались в стены, осыпая его голову щепками.

Он скорчился под стеной. Пламя лизнуло ему ухо, он увидел, что плечо горит, похлопал по нему и сбил огонь, но теперь горела стена. Стена, лестница, спальня по другую сторону стены. Твою мать! Героин остался в спальне, дожидается его на кровати.

Полыхал уже весь коридор, черные клубы маслянистого дыма разъедали глаза и легкие. Эрик выстрелил в Джеффри в тот самый миг, когда тот перепрыгнул через лестничные перила. Джеффри упал в огонь, сжимая в руке бесполезный девятимиллиметровый револьвер. Эрик выстрелил в него снова, когда тот грохнулся на пол в коридоре, и Джеффри, одной рукой все еще зажимая разодранное горло, рухнул в огонь, от которого загорелся и его халат.

Эрик пытался обойти пламя, но это было невозможно. Огонь был повсюду. А там, где его не было, клубился черный дым.

Глупо, подумал Эрик. Ты болван. Болван, болван, болван!

Но не такой болван, как эти три покойника, которых ты оставил в доме.

Эрик вышел за дверь и двинулся обратно по дорожке из растрескавшихся камней, под сочащимися влагой деревьями с их «кап-кап-кап», сел в машину и выехал на грязную дорогу. Свернул на другую дорогу, покрытую покореженным асфальтом, спросил себя, какого рожна люди вообще живут в этой долбаной дыре. Найди, блин, работу, подумал он. Завяжи с коксом. Обрети хоть какое-то самоуважение, иначе ты не лучше этих дебилов. Долбаных дебилов, запертых в этой засранной клетке.

Даже если бы его план выгорел и он выбрался бы отсюда с несколькими килограммами героина, не было никаких гарантий, что он сумел бы его продать. Кому бы он его, на хрен, продал? В Бостоне он не знал никого, кто был способен толкнуть такую партию, и даже если бы его свели с подобными людьми, те попросту обобрали бы его. А то и грохнули бы, чтобы он больше к ним не совался.