Признаться, у меня была тайная мысль: как-то я слышал от местных старожилов одну красивую легенду. В стародавние времена, когда еще и человека на свете не было, жил на земле гигантский дракон. Однажды, мучимый похотью, он похитил сестру бога солнца. Тогда бог солнца вызвал его на бой и вступил с ним в кровавую битву. У него был чудесный лук, стрелявший сразу во все стороны. И так быстро доставал он из колчана стрелу, накладывал ее и спускал тетиву, что летящие стрелы образовывали сплошную стену, подобно спицам быстро крутящегося велосипедного колеса. Сколь ни был могуществен и велик дракон, не смог он устоять против такого натиска и, пораженный огненными стрелами, рухнул на землю и окаменел. Говорят, что и по сей день в горах находят отдельные кости этого гигантского змея, хотя об истинных его размерах до сих пор нет единого мнения: одни сравнивают его с тучей, другие - с горой, но это, на мой взгляд, явное преувеличение.
Пересказав легенду ребятам, я заявил, что намерен отыскать скелет этого Дракона в толщах скал, на что Виктор только иронически усмехнулся, а Виталик возразил, что самое большее, что я могу найти, это слепого протея, маленькую ящерку с редуцированными глазками и тоненькими лапками. Впрочем, тоже с усмешкой добавил он, суеверные жители буржуазной Югославии почитают протея за дракона и приписывают ему всевозможные природные бедствия - от потопов до извержений вулкана. Вика ничего не сказала, и это меня приободрило. Я твердо порешил отыскать останки древнего Дракона и показать этим скептикам, на что способны настоящие упорство и настойчивость.
Вероятно, мы выбрали не лучшее место для ночлега. Со всех сторон стены были покрыты натеками, по которым струилась вода. Ее журчание казалось едва слышным и неприметным, когда мы шаркали по камням ногами и громко переговаривались. Но стоило нам задуть свечу и перестать ворочаться в своих спальных мешках, как оно тут же разрослось до размеров всего невидимого в темноте зала, постепенно ухо начало различать в его, казалось бы, однообразном звучании различные нюансы, которые тоже, в свою очередь, приобретали несоразмерное значение, раздробляясь на более мелкие составные. И вскоре в моей голове заиграл целый оркестр из звуков падающих капель, всплеска воды и гулкого журчания невидимых ручейков.
Куда стекаются эти ручейки, мы узнали на следующий день, когда, после утомительного перехода по узкой, наклонной галерее, вышли в небольшой зал, отгороженный от нее слившимися сталактитами и сталагмитами. В сплошной завесе было круглое отверстие; пробравшись через него один за другим, мы не смогли удержать возгласа изумления и восхищения. Перед нами лежало глубокое подземное озеро. Его ровную, совершенно гладкую поверхность не тревожило ни единое движение. Из дальнего его конца величественно вытекала подземная река, исчезая во тьме широкой галереи с нависшими сводами. Мы достали резиновую лодку, наполнили ее воздухом и спустили на воду. Она была достаточно вместительна и устойчива для четверых человек. Два коротких весла впервые рассекли зеркальную гладь подземного озера...
Шесть дней подземная река несла нас по длинным галереям, то широко разливаясь, спокойная и могучая, то попадая в каньон, стискивавший ее с обеих сторон каменистыми берегами, и тогда она становилась стремительной и бурливой.
Несчастье случилось к концу первой недели нашего путешествия, когда, по неловкости, Виталик уронил очки в воду. С легким всплеском они косо ушли на дно. Здесь было неглубоко, он закатал рукав курточки и по локоть сунул руку в воду. Мне показалось, он что-то нащупал... И неожиданно с громким воплем он подпрыгнул в лодке, мотая побелевшей от холода рукой. На среднем пальце явственно виднелись четыре одинаковые маленькие ранки, отстоящие друг от друга на равном расстоянии. Вероятно, это были следы зубов какой-то пещерной рыбы. Через несколько минут Виталик почувствовал недомогание. Мы пристали к берегу и, перетащив своего товарища из лодки, уложили его в спальный мешок. Вика вскипятила воды на примусе. Виталика била крупная дрожь, как в лихорадке, но после большой кружки кипятку, в которую Виктор добавил немного спирта, она немного унялась. Виктор залил ранку спиртом и замотал тряпицей. Бледное лицо Виталика порозовело, он забылся неспокойным сном. Следующие два часа прошли в напряженном ожидании, в течение которого мы хранили гробовое молчание. Затем Виталик открыл глаза. Меня поразил его взгляд: он был преисполнен муки и смертной тоски, он умолял о помощи, но губы Виталика оставались неподвижными. Вскоре он потерял сознание. Виктор неуверенно сказал, что надо бы размотать палец и осмотреть ранку. Еще никогда не видел я его таким растерянным.
Я размотал бинт. Под ним вместо пальца был черный, крошащийся обрубок. От него исходила удушающая вонь. Вика, наблюдавшая, как я раскручиваю слой за слоем, не смогла сдержать отвращения, зажала нос и рот ладонью и, спотыкаясь, отошла в сторону. Я торопливо замотал палец обратно и испуганно поглядел на Виктора. Он ничего не сказал, но на его лице можно было прочесть полную безнадежность.
Через час Виталик умер в страшных судорогах и мучениях.
Когда мы потеряли последнюю надежду вернуть нашего товарища к жизни, Виктор, не произнося ни слова, поднялся и отправился на поиски подходящего для погребения места. Вернувшись, он молча взял тело под мышки, я взялся за ноги, и мы понесли его к дальней стене, в которой была узкая, но достаточно глубокая ниша под плитой известняка. С трудом поместив в нее тело, мы заложили его обломками камней. Виктор принес свечку и копотью начертил на плите большую пятиконечную звезду.
На следующий день нам удалось изловить одну из пещерных рыб. Не могу сказать, к какому виду относится этот странный троглобит. Действительно, вид этой твари (трудно назвать ее просто рыбой) внушал омерзение, вперемешку с изумлением. Величиной около полуметра, она была сплошь покрыта прочными, словно бы костяными чешуями, плавники у нее располагались на коротких, плоских конечностях, тоже покрытых чешуйками, но помельче, необыкновенно сильных, - она едва не вырвалась у меня из рук. И у нее был полон рот мелких и острых зубов. Размозжив ей голову веслом, Виктор с отвращением бросил ее обратно в воду. Скорее всего, на поверхности эти животные вымерли миллионы лет назад и возраст их равен возрасту этих карстовых образований.
На второй день после гибели Виталика, когда стремительное течение несло нас все дальше в подземные глубины, Вика неожиданно схватила меня за руку:
- Слышишь?
Я прислушался. Виктор, сделав еще один гребок, тоже поднял весло над водой и посмотрел на нас выжидательно. Но сколько ни напрягал я слух, я ничего не мог различить, кроме гулких ударов капель, срывавшихся с поднятого над водой весла. Внезапно далеко впереди послышался приглушенный шум, он быстро нарастал, и затем ни с чем не сравнимый грохот потряс своды пещеры, сверху посыпались камешки. А через мгновение нас обдало горячим дыханием ветра с резким запахом серы. Пещеру наполнили клубы желтого газа. Судорожно вдохнув его, я почувствовал, как меня выворачивает наизнанку, сознание мое помутилось, и последнее, что я запомнил, - это то, как огромная волна, нахлынувшая из прохода спереди, отбросила лодку назад, в то же время взметнув ее кверху, под самые своды. Что было дальше, не знаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});