- А ты предлагал ей это? - затравленно спрашиваю я.
- Нет, ты что... Мы и не помолвлены даже. Просто... - он осекается.
- Просто "что"? Договаривай, раз уж начал.
- Просто... - он на секунду прикрывает глаза.
На его лице появляется выражение крайнего сожаления.
Вздохнув, он встаёт. Снова отходит к окну.
- Просто я напел ей в уши, что очень в ней заинтересован. А это было не так. Заинтересован я был только в контакте с её отцом. Что она из себя представляет, я понял уже на первом совместно проведённом уикенде.
- А зачем повторил тогда? - щурю глаза я. - Раз ты это понял? Ты же сам сказал, что вы провели вместе несколько уикендов.
- А вот как раз поэтому, - он смотрит мне в глаза. - Из-за потенциальной выгоды.
- Прекрасно, - качнув головой, говорю я.
- Да, я понимаю, что выгляжу для тебя сейчас отвратительно.
- Нет, не выглядишь. Наоборот, стал больше похож на живого, настоящего человека. До этого как-то всё больше принцем из сказки казался.
- Да, наверное, понимаю, о чём ты. Слушай, я устал прятаться от неё. Она же как поняла, что её отец склонен выдать её за меня замуж, так вообще обнаглела. Она заявлялась в Клуб, вела себя с персоналом откровенно по-хамски, надменно, будто она барыня, а они - её слуги, а я даже послать её нахер не могу. Потому что сделка вот-вот состоится. Во вторник мы о ней и будем говорить. Уже предметно.
- Тогда она выбрала правильное время, чтобы посетить тебя.
- Да уж...
- А когда ты собирался мне об этом сказать? Или не собирался?
- Честно?
- Хотелось бы честно.
- Я думал, что этого разговора не будет. Не из трусости так думал, пойми правильно. Просто у меня нет с ней отношений, я действительно стараюсь с ней не пересекаться практически. Мы за последние пару месяцев виделись-то всего раза три, и то - два раза на светских мероприятиях, а один - только потому, что я приезжал в головной офис компании её отца, а она там присутствовала.
- И ты там тоже делал вид, что настроен на ней жениться?
- Нет. Я просто поддерживал тот необходимый минимум контакта с ней, чтобы она не подняла бучу. Для неё это забава какая-то. И тоже расчёт. И она реально этим угнетает. Она же пишет мне часто, требует, чтобы я проводил с ней время. Рестораны, выставки, прочее. Чтобы мы вновь появились на каком-нибудь рауте, а она могла потом читать светские сплетни в СМИ про то, как дочка известного бизнесмена вновь появилась на людях в моей компании. Нас ведь в жёлтых СМИ ещё полгода назад "поженили". Она же на каждом углу рассказывает, что собирается замуж за некоего московского предпринимателя. И совместные фотки эти сплетни поддерживали. При том, что я уже месяца четыре её откровенно избегаю. И я полагал, что беременность Жени станет той отправной точкой, при которой я смогу сохранить и потенциальное партнёрство с Николаем Робертовичем и закрою тему с женитьбой на его дочери.
- Понятно, - говорю я, и закусываю губу.
- Женя меня подставила. И я оказался в ситуации, где по-прежнему остаюсь потенциально интересным женихом для Тани. Уверяю тебя, она расхотела бы выходить за меня замуж, узнай о том, что у меня есть ребёнок. Она не из того сорта барышня. Чужих детей воспитывать не будет.
Молчу. Стараюсь не заплакать.
- Катюш, - Костя снова подходит ко мне и усаживается рядом на корточки.
Снова берёт меня за руку.
- Пойми правильно. Ребёнок мне нужен был не как инструмент для того, чтобы решить эту проблему. Ребёнок мне нужен потому, что я хочу быть отцом. Хочу выстроить другой бизнес, на тех деньгах, которые получу за продажу этого. Бизнес этот у меня уже есть. Но в проекте. Чего у меня нет, так это покупателей Клуба, которые способны были бы предложить такие деньги, которые предлагает отец Тани за слияние и последующую продажу доли в совместном проекте. Просто, если бы ребёнок у меня был, я бы совершенно точно потерял бы интерес для Тани. И сказал бы я об этом только ей.
- Почему только ей?
- Потому что Николаю Робертовичу знать об этом не обязательно. Ему достаточно было бы того, что его дочь передумала выходить за меня замуж. А она бы передумала точно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- А почему ты не можешь сказать ей, что Женя беременна? Да просто, что какая-то женщина от тебя беременна?
- Потому что я не хочу врать. Это не та тема, где я могу слукавить и остаться в ладах с самим собой. Если бы так было по факту, я бы сказал. А поскольку это не так, я не могу тут соврать.
- И ты от неё просто прятался?
- Ну, - он горько усмехается. - По сути да. Дела, дела, дела. Созвонимся позже. Слушай, любая умная девушка, которой реально нужна была бы любовь, поняла бы, что я не хочу иметь с ней отношений.
Мой черёд горько усмехаться. Только делаю я это мысленно.
- Но Таня не из тех, кого это вообще интересует, - продолжает он. - Она тусуется в ночных клубах, живёт жизнью типичной московской мажорки, которой любящий папа предоставил условия для того, чтобы ничего не делать и при этом жить в роскоши и удовольствиях, и я ей интересен именно с позиции продолжения такой жизни. Потому что её отца давно уже напрягает эта ситуация. К тому же он, как любой нормальный родитель взрослого ребёнка, банально хочет внуков. И поскольку ему нравится моя кандидатура в качестве зятя, он всячески поддерживает эти Танины фантазии на тему нашей будущей свадьбы. А я даже влюблён-то в неё никогда не был. А жениться по расчёту я не могу. Ну не моё это.
- Знаешь, что я думаю, Кость? - веки щиплют подступающие слёзы, но я смотрю ему в глаза.
- Что?
- Что ты запутался в бабах. Но прежде всего - в себе самом.
Глава 15. "Одиночество двоих"
Разговор наш заканчивается быстрее, чем предполагала даже я. Потому что, когда я прошу как можно быстрее отвезти меня обратно в Москву, Костя сжимает губы, и, играя желваками, кивает. А затем мы ждём вертолёт в разных концах острова. Вещи собраны, достаточно только подойти на площадку, когда вертолёт будет подлетать к острову. Пропустить его не получится - здесь слишком тихо, чтобы не заметить грохочащий рокот вращающихся с бешеной скоростью винтов.
Костя, насколько я поняла, прождал вертолёт на своих камнях, там, где показывал мне своё место уединения. Я же выбрала песочный пляж в другом конце острова. Просто потому, что сил на дальнейшие разговоры об этих бесконечных Костиных бабах, у меня не было вовсе. К тому же мне хотелось плакать, а я не хотела, чтобы он видел мои слёзы.
Удивительное дело, но когда я пришла туда и устроилась на песке перед прибоем, белой пеной облизывающим светло-бежевый берег, плакать мне расхотелось. Наступила какая-то апатия. Хотелось только одного - поскорее отсюда свалить.
"Райский остров" тоже может быть дерьмом, если в душе - тоска, и кошки скребут.
Я не вела себя, как эгоистка, не была шлюхой, как назвала меня эта Таня в припадке бешеной ревности, и ни на что уже не претендовала. Я знала, что по приезду в Мытищи мне будет плохо. Что я буду лежать на кровати, отвернувшись к стене и много-много плакать. Но оставаться на острове с Костей, который никак не мог понять, что ему нужно, и который относился ко мне как к симпатичной бабёнке на выходные, мне больше не хотелось.
И когда вертолёт показался над морем, я, вздохнув, встала и пошла назад, к дому.
Спустя несколько минут взяла свою дорожную сумку на колёсах и покатила её по мощёной дорожке до вертолётной площадки. Костя шёл мне навстречу. Увидев меня, он ускорился, взял из моих рук сумку и повёз её сам. Я не возражала. Хочет - пусть везёт.
Всю обратную дорогу до самолёта я то дремала, то слушала музыку. Мне не хотелось спать, но я вырубалась просто потому, что усилием воли заставляла себя ни о чём не думать и закрывала глаза.
Потом был перелёт в самолёте. И там мне уже не спалось. Я сказала Косте, что хочу лететь в общем салоне, и он, вздохнув, махнул рукой. Типа: хочешь там - лети там. А сам ушёл к себе.