Читать интересную книгу Перед лицом Родины - (Бирюк) Петров

Гостиная была большая, прохладная, хорошо обставленная и оклеенная голубыми с золотыми цветами обоями. Посреди комнаты стоял большой стол, накрытый бордовой бархатной скатертью. У стены - массивный палисандровый буфет с заполненными хрустальной и фарфоровой посудой полками. У противоположной стены - большой диван с разбросанными на нем вышитыми подушками, полумягкие стулья и кресла.

- Жюльетта! У нас гости! Пойди, милая, сюда, познакомься! - крикнул по-французски Свиридов в открытую дверь другой комнаты.

- Сейчас, Макс! - отозвался приятный женский голос.

- Присаживайтесь, дорогие, - пригласил Максим. - Давайте ваши шляпы. Чувствуйте себя, как дома.

В гостиную, шурша накрахмаленным белоснежным передником, впорхнула хорошенькая, розовая толстушка лет тридцати пяти - семи.

Оглянув гостей, она смущенно засмеялась и певуче сказала по-русски:

- Здрасти!

- Здравствуйте, здравствуйте! - раскланялся Ермаков, встав со стула.

- Вот это и есть моя дорогая женушка Жюльетта, - любовно обняв ее, горделиво сказал Свиридов. - Она у меня стала донской казачкой. Правда ведь, Жюльетточка?

- О, да! О, да! - закивала француженка. - Я козочка...

- Нет!.. Не козочка, - расхохотался Максим, - а казачка... Козочка это, объяснил он ей по-французски, - коза.

Жюльетта звонко рассмеялась.

- А это, Жюльетта, знаешь кто? - указал Свиридов на Ермакова. - Это мой односельчанин, сосед. В одной станице жили. Он важный человек генерал.

- Ой-ой-ой, женераль! - шутливо взвизгнула Жюльетта, кокетливо приседая. - Я простая французская крестьянка. Мне страшно быть вместе с такой важной персоной.

- Ничего нет страшного, - пожимая ее маленькую, огрубевшую от работы, руку, произнес Константин. - Тем более, я уже теперь не генерал.

- А кто же вы? - поинтересовалась Жюльетта.

- Трубочист.

Француженка весело захохотала, хлопнув себя руками по бедрам:

- Ой, как интересно! Трубочист.

Она протянула руку Воробьеву и мило улыбнулась ему. Воробьев с удовольствием пожал ее руку. Француженка ему понравилась. У нее такие ласковые темные глаза с длинными черными ресницами! На розовых щеках ее играли ямочки.

- Пардон, мсье, - сказала она, обращаясь ко всем, - разрешите мне накрывать стол. Сегодня у нас семейный праздник. У нашей Жанны день ангела... Жанна! Приведи ее сюда, Макс. Покажи нашу прелестницу. Ведь она тоже казачка? Так?

- Да, она французская казачка, - сказал Воробьев, не спуская с хозяйки восхищенных глаз.

Жюльетта, сверкнула на него глазами и опустила их. Видимо, красивый молодой человек тоже произвел на нее впечатление.

Свиридов привел в гостиную свою разряженную, как куколка, похожую на мать, дочку. Девочка была ласковая, забавная. Гости занялись ею. Жюльетта, накрывая на стол, с улыбкой поглядывала на Воробьева, игравшего с ее дочуркой.

С вокзала вернулся Жан и привел Михаила с женой. Михаил был высоченного роста, плечистый и широкогрудый детина лет тридцати двух, в берете и зеленой вельветовой куртке. Жена же его, Маргарита, светловолосая блондинка, была тоненькая и вертлявая. И сразу же, судя по обращению Маргариты с мужем, все заключили, что она всецело господствовала над этим огромным человеком.

Жюльетта рассадила всех за стол, причем сделала так, что Ермаков сел рядом с Маргаритой, а около себя она устроила Воробьева. Жанне, в ее маленьком высоком креслице, предоставили самое почетное место за столом. Перед именинницей пылал жаром только что вынутый из печки пышный, поджаристый именинный пирог с двумя зажженными свечами.

- Дорогие друзья! - поднялся Максим с бокалом вина. - Сегодня у нас много приятных событий. Ну, во-первых, день ангела Жанночки. А во-вторых, приехали дорогие наши гости: генерал Ермаков со своим бывшим адъютантом Воробьевым. Ну, и Миша вот с Маргаритой своей. В общем, друзья, выпьем за эти хорошие события!..

Все выпили. Разговорились. Михаил, по виду довольно тупой, ограниченный человек, на самом деле оказался остроумным, разговорчивым. Он рассказал много интересного о своей работе на автомобильном заводе Рено.

- Надо отдать должное французам, - говорил Михаил. - Люди они внимательные, чуткие и отзывчивые... Но, прямо скажу, больно уж наивные... Сейчас на заводе много работает русских и казаков в том числе. Но когда я поступал, - было это в начале двадцать второго года, - то на заводе не было еще ни одного казака. Так вот, когда французы узнали, что к ним на завод поступил работать казак, так они за мной прямо-таки ордой ходили. Осматривают со всех сторон: какой же это, дескать, казак, когда бороды нет? Непорядок!.. Почему нет? Так некоторое время я ходил по заводу со свитой. Бывало, окружат меня, спрашивают: "Скажи, казак, а что, правда, что у вас по улицам медведи и волки бродят?" - "Правда", - отвечаю. В ужас приходят. Просят, умоляют рассказать об этом подробнее, ну и начинаешь им такую ахинею пороть, что самому впору в это поверить. Вот так однажды окружили: расскажи да расскажи, как вы с медведями живете. Христом-богом прошу их отпустить меня, говорю, дескать, некогда. "Расскажи, а потом пойдешь". Ну, и начал плести я им небылицу, лишь бы отвязаться от них. "Жил, говорю, в нашей станице один казак с семейством своим. А по соседству с ним в берлоге проживал медведь с медведицей. Жили дружно, друг дружку не трогали... Дело даже доходило до того, что иной раз казак сам напьется пьяным и медведя напоит... А опосля оба довольные бывают... Повадился казак в берлогу к медведю ходить. Придет, водки принесет, сам напьется и медведя напоит... Медведь напьется да захрапит, спит, а казак с медведицей играть. Так продолжалось некоторое время... Все оно так и было бы ничего. Да вот как-то произошел такой случай: храпел, храпел однажды пьяный медведь, да вдруг и проснись. Глядь, а казак-то с медведицей забавляется. Взревел тут медведь от ревности, да и съел казака..."

Константин и Воробьев расхохотались. Жюльетта потребовала, чтоб Максим перевел, что рассказал Михаил. Тот подчинился требованию жены и перевел. Женщины завизжали от восторга.

- Ну и что же, поверили французы этой басне? - спросил, смеясь, Воробьев, раскрасневшийся от вина и успехов у хозяйки, которая как бы невзначай раза два наступила своей туфелькой ему на ногу.

- Когда я им рассказал эту побасенку, - засмеялся Михаил, - то они на меня обиделись: брешешь... Ну, тогда и я рассерчал: "Чего вы от меня требуете? - говорю. - Такие же русские люди, как и вы. Ничуть не хуже. Останьте, - говорю, - от меня". После этого отстали.

- Ну как, Максим Андрианович, - спросил Константин у Свиридова, теперь ты уже, вероятно, совсем офранцузился и не мечтаешь о своем тихом Доне?

- Да где уж теперь думать о нем? - отмахнулся Свиридов. - Все! Посмотрите вон на них, - указал он на жену и дочь. - Куда теперь от них денешься?.. Правда, что офранцузился. Меня и в деревне-то зовут не Максимом Свиридовым, а по-своему, Макс Свирдьен, - засмеялся он. - Иной раз бывает, так взгрустнется по родной сторонушке, что прямо-таки сердце вскипит, так слезами бы и залился... Конечно, хочется поехать, поглядеть, что там делается на Дону. С родителями да с родными, ежели живы, повидаться бы. Но только поехал бы на время, а вовсе жить там не остался бы. Сюда тянет семья, что ни говори. Я, братцы, как затоскую по дому, так зараз же жбан вина на стол, зову жену Жюльетту, пасынка своего Жана. Садимся за стол, наливаем вина в стаканы и начинаем песни казачьи петь...

- А разве они умеют казачьи песни петь? - удивился Воробьев.

- Эге! - усмехнулся Максим. - Еще как. Я их научил. Они, конешное дело, смысла слов-то не понимают, но заучили слова и мотивы песен уловили. Слух у них есть. Вот мы и поем! Пою я, пью вино да слезами обливаюсь. Ежели желаете, зараз споем. Жюльетта! - обратился он к жене. - Споем песню. Жан, давай!

И Максим, приложив ладонь к щеке, высоким голосом начал:

За Ура-алом, за рекой

Ка-азаки гуляют...

Жюльетта с Жаном звонко подхватили:

Эй! Эй! Пит-гулат

Казаки гу-ула-ают...

И снова Максим тонко заводил:

На них шапки-тумаки,

Хра-абрые ребята-а...

И тут уже не только Жюльетта с сыном Жаном, но и Михаил, и Константин, и Воробьев - все дружно гаркнули:

Эй! Эй! Жить-гулять,

Хра-абрые ребята...

Разудалая донская песня, стройная, горячая, далеко разносилась по маленькой французской деревушке, вызывая добродушные улыбки у соседей.

XIII

Никогда еще в своей жизни Виктор не чувствовал такой нравственной и физической усталости. Да, он устал, очень устал от той злостной склоки, которая развернулась вокруг него, вокруг его творчества. Он ходил по квартире хмурый, ожесточенный. Марина видела, что муж чем-то расстроен, но не могла дознаться о причинах его переживаний.

- Витенька, в чем дело? - не раз спрашивала она его. - Чем ты огорчен?.. Кто тебя обидел?.. Скажи.

- Чепуха, - отмахнулся тот. - Так это... Небольшие неприятности...

- Ну, расскажи, что за неприятности...