девять часов, — напомнила я, изо всех сил стараясь сдержаться от ехидного комментария, впрочем безуспешно. — Небольшая компенсация за то, что я покидаю школу намного позже большинства учителей.
— Знаете что, Тамара Михайловна⁈ — Моя реплика, определенно, задела какой-то винтик в душевной организации завуча, на котором держалось ее самообладание. — Я, конечно, ценю вас как специалиста, но ваша безынициативность, отрицание авторитетов, абсолютное игнорирование профессиональной этики…
— Анна Львовна, спасайте! — В кабинет без стука ворвался Игорь Аркадьевич, беззастенчиво прервавший поток комплиментов, изрекаемых в мой адрес. — Через полчаса олимпиада по истории, а задания до сих пор не распечатаны! Позволите воспользоваться вашим принтером? Прошу, время поджимает, а мне еще детей рассадить надо!
— Как не распечатаны? — ахнула Безумная Евдокия, уловив в речи историка самое главное. — О чем же вы думали, Игорь Аркадьевич! У меня в принтере вчера картридж закончился, что же делать?
— Можете воспользоваться моим, — милостиво предложила я, лишь бы поскорее уйти из логова дорогого начальства.
— Ох, Тамара Михайловна, буду вам очень признателен! — тут же откликнулся историк, ненавязчиво подталкивая меня к выходу. — Пойдемте скорее!
Я вопросительно посмотрела на Безумную Евдокию, но та лишь замахала на меня рукой, выпроваживая из кабинета.
— Да-да, поторопитесь! И помогите Игорю Аркадьевичу разложить варианты!
— Всенепременно, — мрачно пообещала я и последовала за выскользнувшим в коридор коллегой.
— Ну что, идем? — весело спросил Игорь, сияя как медный грош.
Я окинула его хмурым взглядом и без слов двинулась в сторону своего кабинета. Молодой мужчина, явно пребывавший в замечательном настроении, шел за мной по пятам, что-то тихонько напевая себе под нос. За олимпиаду он переживает, угу.
— Давайте вашу флешку, — сказала я, устраиваясь за своим рабочим столом.
— Какую флешку?
Господи, если сегодня я ни на кого не сорвусь, меня обязаны причислить к лику святых!
— С заданиями, — терпеливо пояснила я и на всякий случай уточнила: — По олимпиаде.
— Да все уже давно готово, То… Тамара. — Игорь, подтверждая мои догадки, беззаботно улыбнулся, сел напротив и положил ногу на ногу, закинув щиколотку на колено. Его расслабленный вид и вольготная поза прямо-таки излучали самодовольство. — Я просто помог тебе выбраться из лап Евдокимовой, не благодари.
— И не собиралась.
— Но от кофейку в знак твоей признательности не откажусь, — с обезоруживающей наглостью добавил историк.
— Я растворимую гадость не пью, в наличии только чай.
— Пойдет!
Фыркнув, я включила электрический чайник и поставила на стол две кружки: с котиком, требующим «кусьный кофи», для себя и с ужасно реалистичным скалящимся черепом, приберегаемую для особых гостей.
— А сахар есть?
— Закончился, — сказала я не без злорадства. — Могу предложить глицин.
— В качестве сахарозаменителя? Шутишь?
— Это же аминокислота с хорошей растворимостью в воде. — Я беспечно пожала плечами, отпивая свой чай без всяких посторонних примесей. — Почему нет?
— Пожалуй, я еще не в том состоянии, чтобы стаканами пить седативное. — Игорь засмеялся, вмиг стряхивая с себя образ искусного обольстителя. Теперь он вновь напоминал того парня, который гулял со мной в парке, развлекая Анюту своими историями. — А тебя, смотрю, работа уже совсем довела?
— Это для родителей и коллег, — внесла я ясность, умолчав, что, вопреки правилам, иногда делюсь глицином и с нервными школьниками. — Лично мне хватает медитативных практик.
По этажу разнеслась электронная мелодия школьного звонка, послышались голоса и топот детей, радующихся перемене.
— Ммм… Я бы не отказался посмотреть, как ты достигаешь безмятежности в позе лотоса…
— Мне пора к 10 «А», — решительно объявила я, как только речь зашла о позах с моим участием. — Когда будете уходить, просто прикройте за собой дверь, Игорь Аркадьевич.
— А чай? Ты же ничего не…
— Некогда.
Я откровенно сбежала от растерянного мужчины, шмыгнув за дверь, и заторопилась в кабинет английского, лавируя между школьниками. На полпути вспомнила, что забыла вернуть Игорю его пиджак, который он оставил у меня, помогая развесить плакаты, да так и не забрал с прошлой недели. А, черт с ним, не буду возвращаться! Может, сам заберет? Хотя кого я обманываю? Понятно же, что для историка это лишний повод для встречи.
— Тамара Михайловна, как хорошо, что вы к нам зашли! — горячо встретила меня англичанка и закончила приветствие своей излюбленной фразой: — Вот! Только полюбуйтесь!
И я полюбовалась. Вид стоявших рядом с партами старшеклассников, переминавшихся с ноги на ногу, вначале показался мне вполне привычным и непримечательным, до тех пор пока я не опустила взгляд. И парни, некоторые из которых обогнали даже мои сто восемьдесят, и девчонки, прятавшие за модными кофточками полноценные третьи размеры, — буквально каждый представитель этого дружного класса был обут в милые домашние тапочки в виде пушистых зверюшек. Здесь были розовые зайчики, полосатые тигрята, смешные ежики… У моей любимицы Василисы «Твари» Морозовой на ногах и вовсе красовались пучеглазые лягушки с высунутыми языками.
— Это ни в какие ворота не лезет! — распиналась Юлия Игоревна, пока я наслаждалась открывшейся картиной. — Почему простая просьба взять с собой сменку и переобуться вызывает такую волну возмущения и неприятия? А когда вы окончите школу, поступите в колледжи и вузы, найдете работу, так и будете паясничать? Устроили цирк! Вот, даже Тамара Михайловна пришла на вас посмотреть. Наслышана уже, наверное, о вашей выходке! Да, Тамара Михайловна?
Я уклончиво качнула головой, что в контексте происходящего можно было трактовать как высшую степень моего осуждения.
— Да поняли мы все, Юль Игоревна, — проныл Коля с неблагозвучной для русского уха фамилией Мандажи. — Можно уже домой?
— Нет, Мандажи, нельзя! — отрезала классная руководительница. — Вот скажите, Тамара Михайловна: что это такое? Подростковый протест? Незрелость и несознательность? Как я должна расценивать эту ситуацию?
— На данный момент я вижу только проявление групповой сплоченности, — спокойно сказала я, поняв, что просто молча постоять в сторонке мне не позволят. — Посмотрите, ребята договорились, подготовились, раздобыли необходимый инвентарь и реализовали свой план, проявив чудеса командной работы. И знаете, что это значит?
— Что? — настороженно повторила за мной учительница, справедливо ожидая подвоха.
— Что в следующем месяце я могу не проводить тест на прочность коммуникативных связей в вашем классе.
— Тамара Михайловна! — накинулась на меня англичанка, сменив свою цель. — Вы им потакаете! И к чему это приведет? Что дальше? Предлагаете всю жизнь дурачиться и организовывать подобные забастовки?
— Я не согласна с вашей терминологией. Забастовка подразумевает отказ от выполнения своих обязательств, а ребята, насколько я вижу, ни от чего не отказывались. Они честно переобулись в сменную обувь, выбрав ее на свое усмотрение, да еще и привлекли к этому внимание всей школы. Это самая настоящая акция.
— Тамара Михайловна!
— Точно, это у нас акция такая! — весело подхватил