1 апреля 1943 года полицейский аппарат в Белоруссии, западных областях России и в целом в рейхскомиссариате «Остланд» подвергся значительной и многоступенчатой реорганизации. В этот день фюрер СС и полиции генерального округа «Белоруссия» был выведен из подчинения главного фюрера СС и полиции области «Россия-Север» и был переподчинен Э. фон дем Бах-Зелевски. В свою очередь, его должность стала теперь называться главный фюрер СС и полиции «Россия-Центр и Белоруссия» (HSSPf Russland-Mitte und Weißruthenien). Произошло это по нескольким причинам. Во-первых, чтобы подчинить единому полицейскому командованию всю территорию Белоруссии, которая к тому времени уже стала ближним тылом группы армий «Центр». А во-вторых, это был один из признаков того, что вскоре Белоруссия станет самостоятельным генеральным округом. Наконец, 21 июня 1944 года объединенную должность занял СС-группенфюрер и генерал-лейтенант полиции К. фон Готтберг. Таким образом, этот чиновник сосредоточил в своих руках всю полноту полицейской и гражданской власти на территории Белоруссии, получив фактически диктаторские полномочия[141].
Со временем каждая из ветвей немецкой оккупационной администрации стала так или иначе привлекать к сотрудничеству население оккупированной Белоруссии. В гражданской сфере это было первоначально выражено в создании и функционировании органов так называемого местного самоуправления – сельских, районных и городских управлений. Их, соответственно, возглавляли: старосты, начальники районных и городских управлений. Эти органы создавались сразу же по установлении на данной территории немецкой военной или гражданской администрации. В политическом отношении самоуправление было абсолютно пассивным и бесправным, а его руководители – полностью подчиненными соответствующим немецким чиновникам (окружным или городским комиссарам). Если же такие органы самоуправления создавались в зоне действия военной администрации, то их руководители подчинялись шефам полевых или местных комендатур[142].
В руках начальника районного управления находилось общее руководство районом. Он нес персональную ответственность за все подчиненные ему учреждения и хозяйства, должен был обеспечивать «покой и порядок» на подведомственной территории, бороться с проявлениями саботажа, диверсиями, неподчинением оккупационным властям, организовывать «изъятие» продукции для нужд Германии и удовлетворять потребности подразделений вермахта, которые были расквартированы на территории его района. Руководитель района назначался и увольнялся с должности по предложению полевой комендатуры, командующего тыловым районом армии или группы армий, а в генеральном комиссариате – коменданта местной комендатуры или окружного комиссара. Структура районного управления предусматривала такие основные отделы: общего управления, «вспомогательной полиции порядка», школ и культурных учреждений, охраны здоровья, ветеринарный, финансовый, строительства, промышленности, снабжения и обеспечения рабочей силой. Со временем появился еще один отдел – пропаганды. Их руководители назначались обычно начальником районного управления по согласованию с местным военным или гражданским немецким начальником[143].
Следующей по значению фигурой органов местного самоуправления был бургомистр. В данном случае этот термин имел два значения: руководитель общинного управления (обычно бывший советский сельсовет, состоявший из нескольких сел) или руководитель городского управления, которые подчинялись начальнику соответствующего районного управления.
Для своей территории задачи бургомистра были абсолютно те же, что и у начальника районного управления для района. Таким же был порядок назначения и увольнения с занимаемой должности. Аппарат бургомистра состоял из тех же отделов, что и районное управление[144].
Низшей инстанцией местного самоуправления было сельское управление, во главе которого стоял староста. Последнего, как правило, назначал бургомистр общины. Практическая работа сельских управлений сводилась иногда к обычной бухгалтерской рутине. Однако в большинстве случаев, и это характерно для Белоруссии, вследствие трудностей со связью, протяженностью территории и, главное, активным сопротивлением населения оккупационной политике, работа в селах часто выходила за рамки предусмотренных обязанностей. Дела сельского управления требовали зачастую приложения таких усилий, что в большинстве районов немцам пришлось выплачивать старостам зарплату. Сначала же они работали на общественных началах. Староста со своим помощником, бухгалтером и подчиненными управлению полицейскими должен был проводить в жизнь все распоряжения немецкой администрации, бургомистра и начальника районного управления. Например, в их задачи входило: регистрировать прибывших, вести учет местного населения, собирать налоги, обеспечивать поставки для частей вермахта, предоставлять рабочую силу, гужевой транспорт, квартиры для воинских частей и т. п.[145]
Как правило, на должности начальников местного самоуправления всех уровней назначались люди, которые уже зарекомендовали себя «политически благонадежными» и активными пособниками оккупантов. При назначении на должность они должны были пройти проверку СД (в гражданской зоне) или тайной полевой полиции (в военной зоне). Однако и в дальнейшем все эти люди продолжали находиться под наблюдением тех или иных немецких органов. Что же касается комплектования исполнительного аппарата управлений (отделы), то немцы старались набрать в них сотрудников, которые были уже знакомы с работой таких органов. Поэтому нет ничего удивительного, что в этих отделах осталось работать много бывших советских служащих, которые продолжали сочувствовать прежней власти (и иногда даже из аппарата НКВД)[146].
Другой особенностью кадровой политики при укомплектовании местного самоуправления было то, что на эти должности очень активно старались пробиться представители различных белорусских националистических организаций. Их главной целью было «белорусифицировать» эти органы и тем самым заставить их работать не на немцев, а на белорусскую национальную идею. В целом ряде случаев это было сделать не так просто. Во-первых, немцы поначалу не очень-то жаловали проявления любых видов национализма. Во-вторых, у белорусских активистов появились конкуренты, которые также и с такими же целями боролись за места в местном самоуправлении. В Западной Белоруссии это были поляки, а в восточной – русские. Часто дело доходило до такого, что они писали друг на друга доносы, обвиняя своих оппонентов в скрытом коммунизме. И немцы часто верили таким доносам. Иногда доносы на националистов писали скрытые сторонники советской власти или те, кто работал в самоуправлении по заданию советских спецслужб или партизан, убирая их, таким образом, немецкими руками. Естественно, что все это не способствовало плодотворной работе[147].
Силовые структуры оккупационного режима
Вооруженной опорой созданного нацистами на территории Белоруссии режима являлись силы по поддержанию общественного порядка. Под этим общим названием подразумеваются силовые структуры, которые находились в подчинении каждой из указанных форм оккупационной администрации. Это прежде всего армейские части, расквартированные в зоне военной администрации, и полицейские формирования, действовавшие и в гражданской, и в военной зоне.
Оккупационные части вермахта, находившиеся в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр», состояли из следующих структур:
• собственно части и соединения вермахта (охранные дивизии и другие, более мелкие формирования);
• подразделения военной разведки – абвера;
• подразделения тайной полевой полиции;
• подразделения полевой жандармерии.
Охранные дивизии вермахта (Sicherungs Division) представляли собой главную силу по поддержанию общественного порядка в зоне ответственности военной администрации. Создание этих дивизий началось в январе 1941 года, а их существование как специальных соединений вермахта было узаконено приказом командующего Армией резерва генерал-полковником Ф. Фроммом от 3 марта 1941 года. На основании этого приказа расформировывались 3 пехотные дивизии, офицерские и унтер-офицерские кадры которых шли на комплектование 9 охранных дивизий. После этого каждый из тыловых районов групп армий получил по три из них. На долю группы армий «Центр» достались 221, 286 и 403-я[148].
Новые дивизии значительно отличались от обычной пехотной дивизии вермахта: они уступали ей как по организации, так и по вооружению. Например, 286-я охранная дивизия (командир – генерал-лейтенант К. Мюллер) имела следующую структуру: