— Исходные данные будут объявлены?
— Да, заседание Совета сейчас будет транслироваться по Главному каналу. Я же сказал, что будем думать все. Будет выступать Уотсон. Тот, с антимира. Если, конечно, нашим техникам удастся наладить трансляцию связи. Времени для подготовки было слишком мало. Но надо спешить… Страшно подумать, что станется с Карпатовым, если вдруг начнется активизация межпространственных вихрей… Ну и, разумеется, будет передана для всех также схема аппарата Карпатова-Черного, которую он предусмотрительно приложил к записям, отправленным в Совет своего мира. Не хочу даже думать, что бы произошло и чем все кончилось, если бы он не догадался сделать это!
Уотсон провел руками по глазам и лицу и тяжело встал из-за стола. Он выглядел очень утомленным, и у Райтнера мелькнула мысль, что доктору Сингху, по всему, вскоре не шутя придется взяться на него.
— Что ж… — глухо обронил Уотсон, — как бы ни закончилось все это для двух Карпатовых, но в истории человечества я не знаю открытия более… Так ты, Виктор, не задерживайся. Прошу тебя в выборе помощников и всего необходимого не ограничиваю. Действуй прямо от моего имени. Материал для купола заказан твоим соседям — в Лабораторию Света. Черный пластик и все остальное возьмешь в нужном тебе количестве. Ну, все это — дело Макса. Подружись с ним, и у тебя будет полное изобилие.
— Но… — Райтнер взглянул на него умоляюще. — Я бы очень хотел посмотреть предстоящее заседание, Председатель! Тем более, что во время работы Главного канала я все одно ничего не смогу сделать, мне даже по датчику никто не ответит не то что…
Уотсон понимающе улыбнулся. Развел руками:
— Ну что ж… Возможно, какой-то час ничего и не решит. Просто я опасаюсь, что в бункер Карпатова может что-либо проникнуть. Воздух, свет… Вряд ли он, наш-то, смог добиться абсолютной герметичности. С его-то знаниями и характером! Диву даюсь: как в наше время могут вырастать подобные личности?.. Впрочем, во мне говорит старческий консерватизм. Такие, видимо, тоже нужны. Не зря, вероятно, Черный выбрал именно его — он был чувствительнее других и к нему легче было пробиться… Ну, хорошо, хорошо, посмотрите заседание — и сразу за дело. А пока займитесь вместе с Максом подготовкой. У вас еще есть время. Давайте, действуйте.
Секретарь Председателя — все-таки он обладал исключительным слухом! — тут же сам подошел к Райтнеру и, хитро подмигнув, положил перед ним список, в котором было предусмотрено все необходимое для установки Купола Карпатовых, как уже назвал про себя инженер второго класса свое предстоящее сооружение. Макс был не по-человечески пунктуален, и у Райтнера фактически все уже было готово: перечень требуемых материалов, имена, названия и адреса организаций, индексы. Виктор благодарно пожал ему руку и, поглядывая на стереоэкран, быстро пробежал глазами последние страницы записей Дмитрия Карпатова. В них скупо рассказывалось о передаче Черным технических данных для подготовки к Опыту, о выборе места, об отчаянной мольбе Марвы разрешить переход в черный мир и ей и необъясненном отказе в этом Черного. И на этом записки обрывались — час, видимо, настал…
Громадный — с пола до потолка — стереоэкран, занимавший почти всю правую стену приемной, вспыхнул и заполнился ровным голубоватым светом. Макс что-то сказал в свой повелительно застрекотавший датчик, отключил его и, присев рядом с Райтнером, тоже впился в экран, на котором уже горели три слова из красных метровых букв:
ВСЕМ!
ВСЕМ!
ВСЕМ!
Зазвучали торжественно-тревожные позывные главного канала. Райтнер попытался представить, как в эти минуты на Земле, под землей и под водой, в лунных и космических лабораториях, на Марсе и Венере миллиарды людей, роботов, дельфинов оставляют свои занятия и сходятся к экранам, как миллиарды сердец сжимаются в тревожном ожидании чего-то необычного — Главный канал включался лишь при исключительных обстоятельствах, — и тоже весь сжался в один нервный комок.
Включили зал заседания Всемирного Совета. Уотсон, как обычно, скупыми емкими фразами доложил миру о причине включения главного канала, изложил суть происшедшего события и поделился своими соображениями о значении открытия. Потом он подробно познакомил с устройством аппарата Дмитрия Карпатова-Черного и обратился ко всем ассоциациям ученых, научным институтам и лабораториям, ко всем конструкторам, инженерам и техникам с просьбой направлять свои предложения по спасению Карпатовых во вновь образованный центр связи с миром Черного света. Сообщив, что решением Всемирного Совета руководителем этого центра назначен ЭАЛ, Уотсон замялся, неопределенно махнул рукой и опустился в кресло.
«Ты не обратил внимания — Председатель выглядит очень плохо…» — шепнул Райтнер на ухо Максу.
«Не беспокойся, — откликнулся тот, тепло усмехнувшись. — Если уж мы с тобой это заметили, то Сингх определил с первого взгляда. Все будет сделано…»
…С места поднялся академик Коробков и ровным рокочущим басом объявил, что сейчас будет сделана первая попытка зримой связи с антимиром: если она увенчается успехом, то мы, представители белого света, услышим и увидим… Уотсона — Председателя Всемирного Совета мира Черного света.
Каждая секунда, видимо, была учтена заранее: экран незамедлительно погас (погас в каком смысле — отключили прямую трансляцию из Круглого Зала заседаний Всемирного Совета), — с минуту стоял совершенно чистый, в обычном голубоватом освещении и вот…
Райтнер невольно подался вперед и, не ощущая собственных рук, вцепился в руку Макса. Секретарь Уотсона ответил крепким рукопожатием, и так они, Человек-1 и Человек-2, просидели, плотно прижавшись друг к другу, весь сеанс первой зримой меж-мировой связи.
…И вот на экране возникли бурые, причудливой формы волны, они все сгущались и сгущались, наливались темнотой, между черными уже волнами возникли ослепительные, остро колющие зрение разряды, отдаленно напоминающие молнии между сталкивающимися грозовыми тучами. Но вот отсверкали и они — на экране встала абсолютная, холодновато-матовая чернота, в которой физически ощущалась бесконечная глубина, в ушах возник до предела натягивающий нервы звуковой фон. Через несколько секунд в центре экрана колыхнулось что-то еще более черное, хотя и трудно было представить что-либо чернее… И сквозь натягивающейся все туже звуковой фон прорвался знакомый уотсоновский баритон:
— счастлив… обратиться к разуму белого света. Отныне… да будет днем… Рука об руку все миры…… великого служения прогрессу. Но задачей задач момента… благодарный разум… Карпатовых. Будем… именно до свиданья… …Великое Единение!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});