Читать интересную книгу Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

В поведении Бреун стала просматриваться настороженность и неаккуратность, по¬ этому все чаще я стал прочитывать инструкции короткого содержания, идущие через нее от Аллена Даллеса. Она все чаще стала заходить в посольства Англии, США и Норвегии. Быстренко и Литовченко доложили, что через посольство Норвегии Бреун получила почту и сразу поехала на дачу Берии. Ее встречали на даче Либерман и Леселидзе. Хелен Бреун хотела успеть везде и выполнять свои прямые обязанности шпионки, из-за которых она проходила и огонь, и медные трубы и не хотела оставлять без внимания меня, на самый трудный случай своего провала. Я вел себя с ней также свободно, даже флегматично, и она теряла над собой контроль, срывая некоторый раз свой выход на связь в нужное время с Берией и его подручными.

В конце февраля меня пригласил к себе Г. К. Жуков. Тепло поздоровавшись, Георгий Константинович сказал:

– Сталин снова просит к нему зайти, что-то очень беспокоится за тебя. Он думает, мы не знаем, что абакумовщина без Абакумова установила за тобой слежку.

Двадцатого февраля нас с Жуковым очень гостеприимно встретил И.В. Сталин, и я уже не робел, как в первый раз, и рассказывал все подробно Сталину о действиях Берии и его окружения, о переменах в поведении Бреун – о ее частом посещении посольств США, Англии и Норвегии:

– С Барамией, Тогда вам все известно, Барамия в Батуми меня едва не отправил на тот свет вместе с Бреун.

– Да, я знаю, – говорит Сталин, – мне Георгий Константинович не зря на вас жалуется, что вы очень, порой, рискуете. Будьте поосторожней, слишком с хищным зверем вас судьба свела в вашем возрасте. Мне рассказывал Александр Васильевич про придуманный вами футбольный матч в Тбилиси, а главное, успешно проведенный, иначе бы Бреун не обнаружилась. Виртуозность этой операции с матчем многого стоит. Да и здесь в Москве мы не ожидали, что вы ее обнаружите и привяжете ее так крепко. Но имейте в виду, Георгий Петрович, Берия хитер и беспощаден, этот хищник набросится на вас оттуда, откуда вы его не ожидаете. Берегите себя.

Я твердо заявил:

– Нет! Его время ушло, он полностью в сетях нашей сплоченной и бесстрашной команды, он в безопасности бывает только тогда, когда находится у вас в кабинете.

Хотя неплохо бы его подзагрузить какой-то работой, хотя бы передать ему МГБ, чтобы он почувствовал то, что ему верят, и он сможет продолжать увереннее свою предательскую деятельность. К тому же, МГБ сейчас полностью в наших руках, а он получит только формальную уверенность.

– Вы и это сделали? – спросил Сталин.

– Уже месяца два назад, – подтвердил Г. К. Жуков.

– Чья это работа? – спросил снова Сталин.

Жуков говорит:

– Это Георгий Петрович везде успевает.

Сталин похвалил и сказал:

– Я сделаю, как вы советуете. Ну, вы совсем молодцы. Я чувствую, что операция подходит к концу. Я замечаю большие перемены в настроении Берии: Лаврентий как натянутая пружина, своей тени боится; он становится нервным и невыдержанным.

Вообще-то любое животное чувствует свою смерть, и Лаврентием овладело это чувство. Я дня три чуть сам не укатил к маме в гости, так меня хватануло. Если бы не зашел Александр Васильевич с Николаем, мы уже бы нынче не разговаривали с вами.

Время прошло незаметно, я глянул на часы, а они у меня стоят.

Сталин заметил:

– Что, задержал я вас?

– Нет, нет, – говорю, – просто часы встали.

– О! Я рад с вами поделиться, у меня трое часов и все новые.

Достал новые позолоченные часики «Победа» с браслетом и сам мне одел на руку.

С этим мы и расстались.

Работа продолжалась, и вдруг Бреун предложила мне съездить в Грузию. Посоветовавшись с Александром Васильевичем и Георгием Константиновичем, мы двадцать восьмого февраля вылетели в Тбилиси, но этим же рейсом с нами летела группа людей, на всякий случай, под командованием капитана Литовченко Е.В. Проехали мы почти всю Грузию, и там нас застала в Миха-Цхакае печальная весть о смерти И. В. Сталина.

Известие это поступило по нашей связи СВПК. Мы, С.В.Быстренко, А.Садыков и я, в ночь третьего марта пятьдесят третьего вылетели в Москву, из аэропорта сразу приехали на дачу в девятнадцать часов. Уточнив причину смерти Сталина и его убийц, мы четвертого марта с первым рейсом из Москвы вернулись в Тбилиси, поскольку там еще много было дел и Бреун оставалась в Грузии. О смерти И.В.Сталина, об этой величайшей потере для всего человечества, расскажу подробнее ниже.

Хелен Бреун в Цхакае не нашла свою «тетю». В Батуми группе Литовченко пришлось поработать, перехватить документы по переговорам Берии, Барамии и Аббасова с Турцией и Англией по самоотделению Грузии и Азербайджана. Они добыли и некоторые другие сведения о Хелен Бреун и ее работе, как о шпионке английской разведки и сотруднице ЦРУ. Документы были изъяты, и пособники Бреун арестованы без нашего присутствия. По изъятым документам уже можно было предъявить претензии военного трибунала как к Берии, так и Хелен Бреун. Обсудив это по прибытии в Москву, мы не стали спешить с арестом Бреун, Берии и его подручных.

В Москву мы вернулись девятого марта пятьдесят третьего года. На другой день, десятого марта, я встретил Хелен Бреун радостной и счастливой, но якобы не заметил этих перемен, пригласил ее посетить зоопарк. Она, не придавая значения моему пожеланию, охотно согласилась. Мы прошли много вольеров и подошли к клетке тигра. Я специально в него швырнул свернутую бумажку (что запрещено делать), тигр бросился к решетке и зарычал. Я проговорил:

– Насколько бы ни был кровожаден зверь, но когда он в клетке, то он не представляет ни для кого опасности.

Она охотно согласилась. Однако Хелен не могла понять, о каком звере я говорил. У меня не выходила из головы мысль об убийстве Сталина. После десятого марта я ей почти не давал покоя, мы оставались на ночь в Подольске или Москве. Я видел, как она стала терять самообладание и почти признавалась, кто она такая и зачем появилась в СССР, и прежде всего в Казахстане. Но я играл свою роль тупого юноши, который даже в армии жил, лишь бы хорошо поесть и поспать с любимой женщиной, каковой она себя привыкла считать.

Соловьев, Баранов, Быстренко, Литовченко и их группы, под руководством Александра Васильевича и Г. К. Жукова, наблюдали за бешенством Берии, хаотичности перемещений во вверенных ему силовых структурах, которые почти в открытую выступали против Берии. Недовольство Берией росло с каждым днем, и кое-где на заборах стали рисовать его портрет с рогами.

Хелен Бреун все чаще мне стала напоминать, что у нее сильно заболела двоюродная сестра в Ленинграде. Просила меня взять «Победу» и поехать туда. С нами для безопасности поедет се знакомый. Я все ей обещал это день за днем, и вдруг Бреун семнадцатого апреля исчезла, но перед исчезновением я у нее увидел в сумочке норвежский паспорт на имя Диры Максфельд с ее фотографией. Поэтому я сразу понял, что Бреун смоталась.

Доложил Г. К. Жукову. Он спрашивает:

– Что ты думаешь?

– Она направилась в Ленинград и думает уйти с какими-то документами, которых мы дожидались почти пять лет. Ее данные были известны нашим группам в Минске, Киеве, Тбилиси и Ленинграде.

Посовещавшись минут двадцать, мы, группа из шести человек, на автомашине ЗИМ отправились в ленинградский аэропорт, предварительно сообщив ее другие фамилии и куда она может вылететь. Когда мы приехали в ленинградский аэропорт восемнадцатого апреля, нам доложили, что на все фамилии, указанные нами, билеты не приобретались. Есть один билет на завтра, вылет в одиннадцать сорок пять, на Норвегию, на фамилию Лидстрен. Я сразу понял, что это она. Четко распределив обязанности и посты (более пятидесяти человек), мы стали патрулировать гостиницы и выезды автотранспорта во все направления. Но все наши стремления были безуспешны. Девятнадцатого апреля пятьдесят третьего года уже объявили посадку в самолет по маршруту Ленинград – Осло, вся посадка и регистрация у трапа самолета проводилась нашими людьми и, когда посадка почти закончилась, Хелен Бреун выпорхнула, спеша и опаздывая на посадку. Я тут же, в форме и звании капитана, преградил ей дорогу. Она впервые меня увидела в форме офицера, но в одно мгновение она сунула себе в рот угол воротника – что-то хрустнуло, и Бреун стала опускаться на землю. Не поняв, что произошло, я попытался ее удержать за талию и услышал шорох бумаги. Быстро подошли ребята из команды Быстренко и унесли ее в комнату обследования. Я зашел в комнату, когда наши сотрудницы изъяли из-под платья Бреун документы, подписанные Алленом Даллесом, Гарри Трумэном и Дуайтом Эйзенхауэром, согласованные с Берией.

Что это за фамилии американцев, подписавших этот фашистский документ – рекомендацию своему собрату, такому же фашисту по духу – Лаврентию Берии?

Что же эти сверхцивилизаторы рекомендовали сделать своему собрату по духу и национальному родству для страны и народа, спасшего все человечество планеты от гитлеровского порабощения, а само это дикое общество воинственно-разрушительного империализма от полного уничтожения? Я воспроизведу некоторые пункты этих рекомендаций, так как при убийстве маршала Ахромеева все эти архивы (которые нам с 1953 по 1982 года запретили обнародовать и Хрущев, и Булганин, впоследствии Брежнев и Суслов) исчезли: