Глава седьмая
Госпожа де Берни
Каждый раз, проходя мимо дома на окраине Вильпаризи, который стоял у дороги, ведущей в Мо, Оноре думал о том, что мир невероятно тесен. До 1815 года дом этот принадлежал Шарлю де Монзэглю, отцу оказавшегося столь позорным для Бальзаков зятя. Разорившись, он продал его советнику Королевского суда Габриэлю де Берни. Просторное здание с окнами в «мелкую клетку» поддерживалось в хорошем состоянии и украшено было цветами, во дворе, посыпанном песком, стояли кадки с апельсиновыми и гранатовыми деревьями. Бернар-Франсуа познакомился с графом де Берни давно – оба сделали карьеру на интендантской службе, и это оставило свой след. Госпожа де Берни, урожденная Луиза-Антуанетта-Лора Иннер, была дочерью учителя музыки королевы Марии-Антуанетты и одной из ее любимых камеристок. В 1777 году ее крестили в Версале король Людовик XVI с супругой – так было принято в отношении высоко ценимых их величествами слуг. Когда в 1787 году Иннер умер, вдова вторично вышла замуж за шевалье де Жаржэ, который во времена революции вместе с Туланом и Лепитром (бывшим директором пансиона, где учился Оноре) тщетно пытался освободить Марию-Антуанетту из Тампля.
Санкюлоты засыпали угрозами де Жаржэ и его супругу, и та сочла благоразумным поскорее выдать дочь пятнадцати с половиной лет за человека, который сумел бы ее защитить, – графа де Берни. На другой день после свадьбы молодоженов арестовали, они остались в живых только благодаря поражению Робеспьера и наступившей реакции. В 1799 году Габриэль де Берни начал работать в благословенной службе продовольственного обеспечения армии, и вот он столоначальник в одном из отделений Министерства внутренних дел и, наконец, советник Королевского суда. У них с женой было девятеро детей, что вовсе не означало гармонии в супружеских отношениях. Де Берни рано состарился, был подслеповат, ворчлив, мелочен, придирчив, мрачен, готов продаться любому и считал госпожу де Берни лишь необходимой составляющей его положения в обществе. Жена много изменяла ему, на что он закрывал глаза из соображений удобства. Один из ее любовников, «свирепый» корсиканец Андре Кампи, зашел дальше других, результатом этой связи стала дочь Жюли: сначала ее появление на свет скрывали, потом признали. Порвав на время с женой, де Берни вернулся к ней, не держа зла за измены. Внебрачная дочь носила фамилию Кампи – на этом настоял, следуя указаниям завещания своего покойного брата – отца ребенка, ее опекун и дядя генерал Туссен Кампи. Тем не менее акт гражданского состояния свидетельствует, что Жюли родилась в апреле 1804 года от неизвестных матери и отца.
Все это ничуть не препятствовало госпоже де Берни с радостью видеть Жюли у себя в Вильпаризи наряду с другими своими отпрысками, вполне законными. Поговаривали, что теперь она состояла в связи с неким господином Манюэлем, снимавшим один из принадлежавших ей домов. Что не мешало соседям, в том числе Бальзакам, считать ее великосветской дамой, «госпожой» их городка. Оба семейства поддерживали любезные, почти дружеские отношения: бывали в гостях друг у друга, встречались на заседаниях благотворительных комитетов… Одетая, как и ее дочери, в белое в память о появлениях Марии-Антунетты в Трианоне, госпожа де Берни была обаятельна, непринужденна, умна. Ей было сорок пять, лицо ее светилось добротой, и, несмотря на маленький рост и полноту, она держалась весьма элегантно. К тому же не скрывала свой возраст, охотно сознавалась – бравируя этим и кокетничая – в том, что уже бабушка, и умела веселиться с юношеской живостью. Оноре удивляло, что эта крошечная женщина, всего на год моложе его матери, столь темпераментна. Приглядевшись к ней, приглашенной к ним в дом на крестины сына кухарки, он поделился с Лорой: «В целом мире только дети госпожи де Берни умеют по-настоящему смеяться, есть, спать и разговаривать, а их мать – женщина очень любезная, притягивает к себе».
Госпожа де Берни пожелала, чтобы Оноре давал уроки ее дочерям. Молодой человек безропотно согласился на роль воспитателя и очень скоро стал испытывать истинное наслаждение от посещения «дам с околицы». За занятиями следовали беседы – занимательные и поучительные. Отмечая усердие новоявленного преподавателя, госпожа де Берни стала подумывать о возможной его женитьбе на одной из своих дочерей – Жюли Кампи. Он казался ей не самой плохой партией, не слишком импозантную внешность компенсировали ум и насмешливость.
Но Бальзака на окраине Вильпаризи привлекали вовсе не барышни – с каждым днем его все больше волновала зрелая грация хозяйки дома. Он видел ее всегда в окружении детей, но странным образом их хорошенькие юные лица и глупая невинность лишь оттеняли исключительное очарование уже пожившей женщины, которая страдала, любила и которую этот опыт окутывал тайной более притягательной, чем непорочность. Она умела своими вопросами заставить его открыть душу: Оноре рассказывал ей о своих планах, отношениях с сестрой, матерью. Госпожа де Берни подтрунивала над его горячностью, умела успокоить, говорила с ним о литературе, обсуждала семейную жизнь, и скоро он уже не мог без нее обойтись. Увлекали ее рассказы о детстве во времена Людовика XVI, отрочестве, совпавшем с революцией, юности уже при Империи. Воспоминания этой все еще соблазнительной женщины казались ему во сто крат интереснее родительских. Ее голос, когда она поверяла их ему одному, баюкал, а иногда от этих звуков вдруг бросало в дрожь. Героиня «Лилии долины» госпожа де Морсоф будет произносить «ш» как госпожа де Берни, заставляя мужчин трепетать. Не знавший материнской нежности. Оноре был признателен женщине, обладавшей всеми качествами, коих недоставало Шарлотте-Лоре. Тот факт, что они почти ровесницы, не охлаждал, напротив, разжигал его пыл. Она лучше других знала, как заставить его забыть об огорчениях, унижениях, неудовлетворенности, к ней он чувствовал почти сыновнее почтение, но, будучи рядом, терял голову, словно любовник. Хотел раствориться в ее душе и обладать ее телом, прижаться к ней, как это делают дети, ища защиты и утешения, и обладать ею. Возможно ли это? Оноре день и ночь искал ответа и решил открыться. Она отвергла его, ссылаясь на возраст, общественное положение, мужа. Ни один из аргументов не убедил его, он не только не успокоился, но стал забрасывать письмами объект своих желаний. После смерти госпожи де Берни по ее распоряжению сын Александр сжег эти послания. Но черновики сохранились у Бальзака. Мольбы его становились все настойчивее: «Представьте, что далеко от Вас есть кто-то, чья душа обладает исключительным даром преодолевать расстояния, переноситься по воображаемым небесным путям, опьяненная, она кружит над Вами. Ему нравится участвовать в Вашей жизни, разделять Ваши чувства, то жалеть Вас, то желать, он любит Вас со всей искренностью, свойственной только молодости. Вы для него – больше чем друг, сестра, Вы почти мать, и даже больше… божество… И если я мечтаю о величии и славе, то лишь потому, что это приблизит меня к Вам, и если я начинаю нечто важное, то только во имя Вас. Не зная того, Вы покровительница. Наконец, представьте все, что может быть самого нежного, ласкового, огромного в человеческом сердце, и все это есть в моем, когда я думаю о Вас».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});