Наваждение, подумала Лайза, и никак от него не избавиться…
Девушка снова открыла глаза, увидела перед собой гору мороженого и поймала себя на мысли: и как оно только не растаяло в огне бушевавших минуту назад страстей?
– Мы можем отправляться в театр, как только вы все это съедите. Но не спешите, времени у нас достаточно. Простите, я вас на минуту оставлю.
В голосе и поведении Харриса не было и намека на только что пережитое им напряжение, и Лайза вполне могла считать, что все увиденное лишь плод ее воображения. Она смотрела на скульптора, задумчиво сузив глаза: как ему тут же удалось отрешиться от сцены, явно для него болезненной и драматичной? И теперь, когда все было кончено, может, он даст хоть какое-то объяснение?
– Нет уж, провалиться мне на месте, если я буду о чем-то спрашивать, – пробормотала Лайза вслед его удаляющейся спине. – Во-первых, меня это не касается, во-вторых, не интересует, в-третьих, знать ничего не хочу.
Это было правдой лишь отчасти, и Лайза отдавала себе в этом отчет. Самое трудное теперь будет держать язык за зубами и не давать волю любопытству. Если не следить за собой, то она наверняка что-нибудь ляпнет, причем напрямик, а в глубине души она знала, что лучше ей никаких объяснений не получать.
Спустя несколько минут Харрис вернулся, опустился в кресло напротив Лайзы и возобновил атаку на мороженое с рассчитанной и какой-то чувственной небрежностью, поглощая пломбир и одновременно пожирая глазами девушку.
Лайза видела как-то нечто подобное в кино, и на мгновение ей показалось, что сейчас происходит то же самое – хорошо разыгранный спектакль. Может, и так, зато как действует!
Харрис коснулся взглядом мочки левого уха Лайзы, лаская одновременно языком мороженое в ложечке, и девушка почти ощутила тепло его языка на своем ухе. Когда он подул на мороженое, словно желая еще остудить его – бред какой-то! – Лайза почти физически почувствовала его дыхание на своей шее.
Его глаза продолжали скользить по лицу и груди девушки, лаская и дразня. Лайза силилась устоять перед этим натиском, но даже самые свирепые ее взгляды нисколько не трогали Харриса. Он лишь по-прежнему дерзко, вызывающе ухмылялся.
– Мне бы хотелось, чтобы вы передохнули, – заявила наконец Лайза. Ее собственное мороженое уже начинало таять – она не хотела, да и не могла есть, боясь остудить холодным пломбиром жар у себя внутри.
– Передохнуть от чего? – спросил Харрис, невинно поблескивая глазами. Что-то не верилось, что он хоть когда-нибудь мог в чем-нибудь упрекнуть себя.
– От многозначительных сладострастных взглядов, – сердито сказала Лайза. – Да если так пойдет дальше, вы упадете в обморок прямо к моим ногам.
– Мужчины, – заявил Харрис с гортанным смешком, – в обморок не падают. Даже когда их до него доводят.
– Вы меня провоцируете, – заявила Лайза. – Хотя зачем вам это надо, убей Бог, не пойму.
– Вы просто поразительная женщина, – последовал столь же поразительный ответ. А затем наступило красноречивое молчание.
– Не понимаю, почему? – отозвалась наконец Лайза. – Разве что вас поражает, что я не могу поглощать мороженое в тех же количествах, в каких умудряетесь вы?
Харрис и не подумал притвориться сконфуженным, даже ради простой вежливости. Лишь ухмыльнулся еще шире – теперь он уже откровенно смеялся над ней.
– Я совсем не о том, и вы это знаете. Я имел в виду лишь ваше редкостное качество – неженское отсутствие любопытства.
– Вы все перепутали, – произнесла Лайза, насторожившись и тщательно выбирая слова, – любопытством славятся кошки, причем не обязательно женского пола.
И снова эта хищная улыбка и едва заметно сузившиеся глаза.
– Для кошек любопытство – фатальная болезнь, – поправил Харрис. – А женщины, насколько мне известно по собственному опыту, находят в удовлетворении любопытства одно из самых волнующих удовольствий.
– Не завидую вашему опыту, – отрезала Лайза.
– Что означает?..
Лайза лишь пожала плечами. Вести его дальше по этой дорожке было слишком опасно – во всяком случае, для нее.
Последовала короткая пауза. Взгляд Харриса был непроницаем, улыбка – откровенно хищной.
– Что означает: вам прекрасно известно, что я имею в виду, но вы предпочитаете притворяться, что ничего не понимаете, – наконец заявил он уже без улыбки. – И это, как я уже говорил, меня поражает.
Лайза облегченно вздохнула. Быть может, теперь он оставит эту скользкую тему и прекратит ее прощупывать? Как бы ни так!
– Стало быть, вы так и не спросите, что означал тот потрясающий спектакль? – задумчиво протянул Харрис. – А зря. Вопрос довольно разумный. И совершенно логичный.
– Это меня не касается! – выпалила Лайза, когда он замолчал. И тут же захлопнула рот и уставилась на бренные останки своего мороженого, жалея, что ее язык не примерз навеки, чтобы больше не произнести ни слова.
Темная бровь взлетела вверх в явно насмешливом удивлении, в янтарных глазах вспыхнул странный огонь.
– Если бы Марион не была в таком мирном расположении духа, вас бы это коснулось, – сообщил Харрис, имя он выплюнул, как касторку. – Она прославилась тем, что закатила несколько довольно гадких сцен, к немалому смущению всех участников – за исключением, естественно, ее самой. Не думаю, что ее саму хоть что-то способно смутить.
– Но все это не имеет ко мне никакого отношения, – повторила Лайза, по-настоящему растерявшись. Ведь дело касалось только Харриса и рыжеволосой красотки, и, не будь здесь ее, Лайзы, это бы мало что изменило. Или тот прощальный свирепый взгляд предназначался и ей? Но если так, то с какой стати?
– Марион крупно повезло, что она догадалась не устраивать сцену сегодня, – свирепо прорычал Харрис, отвечая скорее самому себе, чем сидящей напротив него девушке.
Последовавшее за этими словами молчание было гуще мороженого. И холоднее. К счастью, оно длилось недолго – Лайза позаботилась об этом.
– Ну, хорошо, сдаюсь, – произнесла она, бросив сердитый взгляд на спутника. – Так и быть, поучаствую в ваших играх. Итак, кто была эта дама и что вообще происходит?
Харрис улыбнулся, но в его улыбке не было теплоты, а когда он заговорил, то попытка пошутить обернулась довольно мрачным юмором.
– Что ж, я не собираюсь говорить: «Это была не дама, а моя жена», можете быть уверены. Хотя должен отметить, что первая часть фразы недалека от истины. Просто я рад, что Марион не стала устраивать очередного представления… в вашу честь.
– Представления? Я что-то не понимаю…
– Тем лучше, – ответил Харрис с коротким смешком, на этот раз, к удивлению девушки, настоящим. – Скажем так, в последнюю нашу встречу в общественном месте Марион закатила грандиозный скандал, поставивший в крайне неловкое положение и меня, и мою спутницу. Я даже вообразить не могу, как вы будете выглядеть, когда вам на голову наденут вазочку с мороженым, и полагаю, самой вам этого бы тоже не хотелось пережить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});