— Если бы я промахивался, вы бы меня, наверное, так не благодарили, — язвительно заметил он.
Огерн громко расхохотался, рассмеялись и его товарищи. Тут Лукойо решил, что он заставит их разозлиться — и вместе, и поодиночке — до того, как они доберутся до цели. Вот только тогда, если они его не прогонят, он станет им доверять, может быть.
— А куда вы направляетесь?
— В Байлео, — небрежно бросил Огерн. — У нас ссора с воинами из Куру. Надо разобраться.
Лукойо вытаращил глаза. И его еще называют ненормальным!
— Ты в последнее время свои мозги шаману показывал? Похоже, они у тебя плоховато работают.
— Вот как? — Огерн посмотрел на полуэльфа сверху вниз. В уголках его рта притаилась усмешка. — Почему?
Лукойо услышал, как у него за спиной Глабур шепчет другому бири:
— Первый раз за две недели Огерн улыбается. Этот полуэльф его веселит.
Лукойо опять почувствовал прилив злости и решил, что он им такое веселье устроит — не обрадуются.
— Почему я так говорю? О, да всего лишь потому, что стоит ли тащиться за смертью в такую даль, когда ее запросто можно было найти и дома!
— Значит, ты думаешь, что воины-куруиты непобедимы? — протянул Огерн.
— Когда их будет пять сотен против вас двадцати, — фыркнул Лукойо, — да!
— Будет тебе, друг Лукойо, — нагнав полуэльфа, урезонил его Глабур. — Разве тебе никогда не случалось чего-нибудь красть у врагов?
Лукойо с раскрасневшимся лицом обернулся.
— Ну и что, если случалось? Если крадешь у врага, то это тебе делает честь! Это не стыдно!
Он не стал говорить, что имел врагов в своем собственном племени.
— Вот именно, — согласился Глабур. — Ну а если у врага крадешь что-нибудь такое, что враг похитил у тебя, то это тебе вдвойне делает честь.
Мгновение Лукойо молча смотрел на Глабура, потом коротко кивнул и сказал:
— Верно. И что же вы собираетесь стащить?
— Мудреца, — ответил ему Огерн. — Учителя, который оказал нам большую помощь, спас нам жизнь и многому научил. Он даже научил нас ковать железо.
Лукойо смущенно посмотрел на Огерна.
— А звать его, случаем, не Манало?
— Манало, — изумленно ответил Огерн. — Значит, он тебе знаком?
— Немного. В нашем племени он тоже побывал. Тоже учил.
«Да только мало», — мысленно добавил к своему ответу Лукойо. Манало был единственным человеком, который по-доброму говорил с ним и не старался унизить его, не пытался воспользоваться его помощью так, чтобы потом выставить его нарушителем закона. Лукойо очень привязался к мудрецу, хотя прятал это чувство и только и делал, что озоровал да все старался найти такой вопрос, на который бы у мудреца не нашлось ответа. Мудрец сносил все милостиво и терпеливо, и, казалось, несмотря ни на что, Лукойо нравился ему. Манало пытался научить племя Лукойо как раз этому — милосердию и терпимости, — но нельзя же винить учителя за то, что его ученики отвергают его учение.
— А в Байлео-то он что делает?
— Они схватили его и держат там в темнице, — вздохнул Огерн. — Он не хочет поклониться Улагану. Моя жена умерла из-за того, что он не смог прийти и спасти ее.
Грусть, тоска вдруг снова окутали Огерна, словно пелена тумана.
Огерн так внезапно переменился в лице, что Лукойо вдруг, помимо воли, захотелось прогнать печаль охотника прочь.
— Понятно… — кивнул Лукойо и беззаботно проговорил: — Ну если вы идете, чтобы выкрасть Манало, то я с вами!
— С нами? — И Огерн сам не заметил, как снова улыбнулся. — Ты что же, мастер воровать?
— Еще какой мастер! — хвастливо заявил Лукойо. — И если дело будет только в том, чтобы незаметно проскользнуть мимо охранников и пробраться в тюрьму, то я рискну.
— Что касается охранников, то, может быть, потребуется не просто проскользнуть мимо них, — заметил Глабур, и Огерн согласился с ним.
— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то из них поднял шум. Одного-другого придется утихомирить, а то и убить.
Лукойо глянул на Огерна, по-лисьи усмехаясь.
— О, — хихикнул он, — и это тоже можно.
В конце концов ему все равно, кого убивать — годился любой, лишь бы только он был человеком или эльфом. Лукойо был точно так же рад вершить свою месть в Байлео, как и в родном племени.
Но нет — родное племя устроило бы его гораздо больше. А потом — потом он сможет убивать кого угодно… ну, разве что кроме этих охотников. Их он пока пощадит.
Но сначала он их испытает. Примерно через час, когда охотники остановились на привал, Лукойо вызвался собирать хворост для костра, а остальные отправились охотиться. На берегу реки росло слишком мало деревьев, да и те — у воды. Течение реки разделяло владения племени Огерна — леса, и владения племени Лукойо — травянистые пустоши. И все же Лукойо удалось набрать достаточно хвороста для того, чтобы разжечь костер, да еще и сухих веток потолще, чтобы костер долго горел.
Кроме того, Лукойо разыскал заросли интересных, похожих на веера, растений, обвешанных знакомыми ему шишками.
Хворост, ветки и шишки он притащил на стоянку и принялся укладывать тонкие палочки для растопки в ожидании возвращения охотников. Ветки потолще и шишки он отложил в сторону, спрятав шишки между ветками.
— Отлично, Лукойо. — Рядом с полуэльфом на колени опустился Далван и открыл коробку, которая висела у него на ремне.
В коробке лежало немного тлеющих углей, Далван бросил их в растопку. Лукойо присмотрелся и увидел, что коробка сделана из лиственницы и изнутри обмазана глиной, ставшей сухой и закопченной от жара. А его племя всегда носило с собой большой горшок с углями — и то когда с места снималось все племя, а не один-два человека. Да, у этих охотников было чему поучиться…
А им — у него.
Как только принесенный охотниками кабан был зажарен и его тушу сняли с вертела, Лукойо сказал:
— Пойду подброшу дров в костер.
Бири удивленно и довольно переглянулись:
— Ну, спасибо, Лукойо!
— Никто не скажет, что полукр… что чужой отлынивает от работы!
— Чужой? Да ты больше нам не чужой. Как бы нам его назвать? Назовем его… лучником!
Подкладывая ветки в костер, Лукойо почти что чувствовал себя виноватым — ведь он не просто подкладывал ветки, он засовывал между ними шишки. Но он успокаивал свою совесть тем, что добрые намерения бири надо непременно проверить — и пускай при этом сам он ведет себя совсем не по-дружески.
Лукойо, обгладывая на ходу кость, вернулся на свое место. Глабур вел рассказ об огромном вепре и своем остром копье, как вдруг…
Костер взорвался!
Послышались громкие щелчки, во все стороны полетели горящие сучья и угли. Далван вскричал от боли и отшвырнул в сторону горящую ветку. Он вскочил, вскочили и остальные, побежали от костра, на бегу крича друг другу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});