ты меня! — всё же не сдерживаюсь и повышаю голос, — Мама мне не нужен мужчина, на личной жизни я крест не ставлю, но это не значит, что я буду бегать и искать себе мужа. Так же, как и обсуждать это! Хватит пытаться внушить мне свои устои жизни, хватит! — отбросив салфетку, выхожу из-за стола, — Я скоро вернусь. Пойду пройдусь.
— Давай, провожу, — тут же вызывается Денис, словно только и ждал этого момента, но я резко осаживаю его.
— Не нужно. Дождись свою жену. Ей сейчас необходимо твоё постоянное присутствие.
Любимый теряется, что даёт мне несколько секунд форы, и я позорно сбегаю. Нет, не из ресторана, просто выдохнуть.
Иду, даже не понимая куда, главное подальше от матери. Как все же не хватает родной матери. Женщина воспитавшая меня, с младенчества приучившая называть ее матерью, так и осталась мачехой.
Найдя тихое и укромное местечко, прикрываю глаза.
«Я должна быть сильной» — снова и снова напоминаю себе как мантру. Мне требуется время, чтобы снова взять себя в руки. Успокоиться и прийти в себя. Когда это получается, решаю немного пройтись, но зайдя за угол, останавливаюсь, как вкопанная. Глаза вылезают из орбит от увиденного. Там отец и Ольга, которая стоит перед ним на коленях и целует его руку.
Что это значит?
Быстро отскакиваю обратно, молясь, чтобы меня не заметили и уже более осторожно, выглядываю.
Взгляд отца выражает полное превосходство, как всегда, но в нём нет того презрения и агрессии, который обычно направлен на меня, а в следующую секунду доносится умоляющий голос сестры:
— Папочка, пожалуйста!
Глава 17
— Оль, прекрати эту комедию, — голос отца звучит почти ласково, но в нем прослеживаются нотки угрозы, так хорошо знакомые мне.
— Я никогда тебя так не просила, как сейчас! — сестра не выпускает его руку.
Ее дико трясет от рыданий.
— Встань, дочь. Не позорься, — отец выдергивает свою руку.
И в этот момент, отчетливо замечаю, как он ведет носом и тут же поворачивает голову, впиваясь в меня взглядом.
Мысленно выдаю несколько нецензурных слов. Меньше всего хотела быть замеченной. Чутье подсказывает, что этот разговор мне следовало услышать.
Но что уж теперь…
— А вот и наша Викуська, — столько радости в его голосе, словно он меня лет пять не видел. — Папку ищешь, не сидится тебе на месте.
— Вика… — выдает испуганно сестра. Пытается быстро подняться, но едва не падает. Отец успевает ее поддержать.
— Что у вас тут происходит? — подхожу к ним.
— У Олюньки нашей гормоны разыгрались, — отец прижимает сестру к себе. — Ну, тише, тише, все хорошо, папка же с тобой, — гладит ее по голове.
— Так что она перед тобой на коленях стояла? — выгибаю бровь.
— Вик, я… это… за малыша переживаю. Хотела, чтобы папа отвез меня обследоваться за границу… А он не хочет, — она это бубнит глядя в землю. Все еще дрожит.
— А я сказал, что у нас тут лучшие врачи. А перелет как раз опасен, — невозмутимо врет, глядя мне в глаза.
— Неужели, — даже не скрываю саркастическую ухмылку. — Так у Оли же муж есть, его надо просить.
— Вот ты сестренке это и скажи, образумь. Беременные, они такие, — отец берет сестру под руку. — Пошли к столу, дочурки мои.
У Ольги заплетаются ноги. Тушь размазана. Она закусила нижнюю губу.
— Ты не переживай, Викусь, мы с тобой обязательно поговорим, — гадко подмигивает мне.
— О, в этом я не сомневаюсь, папуля, — последнее слово выплевываю ему в лицо.
По дороге они продолжают нести свою ахинею. Я лишь слушаю.
Когда мы подходим к столикам, сестра тут же бросается на шею Денису.
— Дорогой, я так плакала, — утыкается носом ему в грудь.
— Что случилось? — Ден кладет руку ей на спину, а вопросительный взгляд направлен на меня.
— Переживаю за нашего малыша! Мы так долго ждали! — хнычет сестра. — А если что-то случится?!
— Доченька, что же ты себя так изводишь! Нельзя волноваться! — мама бегает вокруг Ольги как квочка.
— Все будет хорошо, — Денис внешне спокоен.
— Ты же со мной! Ты мое солнце, мой свет, — Ольга тянется к губам Дена. — С тобой не страшно. Прости, это все гормоны.
— Любовь она такая, — изрекает отец, усаживаясь за стол.
Меня мутит от этой картины. От этого спектакля погорелого театра. Хочется встать и уйти. Больше никогда их не видеть. Смотрю на Дениса и вижу его стеклянной фигурой, которая разлетается на тысячи острых осколков.
Их уже не собрать, не склеить, они только еще больше изрежут мне душу.
Застолье продолжается. К нам присоединяются два крупных мужчины в дорогих костюмах. Отец всячески старается показать, насколько мы дружная семья. Я сижу с привычно натянутой на лицо восковой маской-улыбкой.
Время тянется как улитка. А отец упивается спектаклем и не спешит перейти к нашему разговору. В один из особо слащавых моментов, когда Ольга кладет голову на плечо Дену, а мама толкает приторную речь, не выдерживаю и иду в дамскую комнату. Там пахнет значительно лучше, чем за этим столом.
Умываюсь холодной водой. Обессилено прислоняюсь спиной к холодному кафелю, закрываю глаза. Дверь с грохотом открывается, так что вздрагиваю.
— Ай-яй… — вбегает бледная Ольга. — Викусь, как хорошо, что ты тут! — выпаливает, хватая меня ледяными руками чуть выше локтя.
— Угу…
— Помоги мне! — тяжело дышит.
— В чем? — в мозгу мелькает мысль, что она расскажет про инцидент с отцом.
— Мне так плохо! Ааа… подержи мои волосы, пока я… — головой указывает на унитаз.
В этот момент так гадко становится, что я сама готова излить на нее содержимое своего желудка.
— Полагаю, ты сама справишься, — отцепляю ее руку и направляюсь к выходу.
— Нельзя быть такой жестокой! — кричит мне в спину.
Ничего не отвечаю. У каждого человека есть своя чаща терпения, моя уже переполнена куда больше, чем до краев.