включила свет. Странно. Чья это комната? Она никогда раньше тут не была. Как она тут оказалась? Она совершенно ничего не помнила. В голове были какие-то обрывки. Выпускной вечер, она ждала папу. Много людей, все поздравляют… Медаль! Точно! Где ее медаль?! Она быстро поискала вокруг, медали нигде не было. Что же это? Она ведь так и не показала ее папе! Где же медаль? И как она вообще попала в этот дом? Она открыла дверь и осторожно вышла из комнаты. Какой большой дом… И как тут тихо. Ах, вот в чем дело! Лидия Андреевна вдруг все поняла. Она не могла просто так забраться в чужой дом, ни за что на свете, ее не так воспитывали! Значит, ее вынудили какие-то очень серьезные обстоятельства. Значит, люди из этого дома украли ее медаль. Золотую медаль! И ей пришлось забраться к ним, чтобы ее вернуть! Ей надо ее вернуть! Надо срочно найти медаль!
Николай. Тогда
Званый ужин был явно в разгаре. Уже в лифте пахло чесноком и какими-то аппетитными приправами.
— Баранья нога? — Леонид повел носом. — Вкуснотища. — Он потер руки.
— Ага, — кивнул Николай. — Как обычно. Заказывали у Миши. Ты помнишь его, наш мясник? Он во все крутые рестораны, между прочим, теперь поставляет. У него племянник барашков держит в деревне. Привез самого лучшего.
— Понятное дело, самого лучшего. А к чаю лимонный пирог будет?
— И лимонный пирог, и ватрушки.
— Лимоны, небось, с самой Сицилии заказывали? У Джакомо, у которого племянник лимонный сад в деревне держит? Или у Луиджи? Или прямо у Жан Поля, который Бельмондо?
— Слушай, хватит! — возмутился Николай, хотя его друг, конечно, был прав. Желание пускать пыль в глаза всегда было одним из главных желаний Тамарочки.
Все началось с того самого лимонного пирога. После неожиданного знакомства и такого же неожиданного предложения руки и сердца жениха почти сразу же пригласили знакомиться с родителями. До этого Коля с Тамарочкой встречались от силы неделю, но зато каждый день, гуляли по парку, говорили и не могли наговориться, как будто очень давно не виделись и успели сильно соскучиться. Заходили в кафе, смотрели друг другу в глаза и держались за руки: он держал в руках ее тонкие пальчики. Они сразу же начали обсуждать будущее, как прекрасно им будет втроем, с Петей, а потом у них обязательно появятся и общие дети. Николай был на седьмом небе, как будто он наконец получил заслуженную награду, утешение за все обиды, за детство, за то, что в его жизни было так мало любви, заботы и понимания. Тамарочка заглядывала ему в глаза, стряхивала снег у него с рукава, и он таял вместе с этим снегом. Он начинал какую-то фразу, а она подхватывала. Разве так бывает? Как будто и мысли у них были одинаковые! Разве это не счастье? Он видел в ее глазах, что она никогда не оставит его и никогда не предаст и что она всегда будет только с ним, только с ним одним, эта волшебная девушка, ведь она так на него смотрит, так его слушает…
Когда она позвала его знакомиться с родителями, он очень волновался, но при этом внутри был несокрушимым, как скала. С одной стороны, для него было очень важно, что о нем подумают и поддержат ли родители невесты их брак, а с другой стороны, ему было совершенно все равно: даже если бы его выставили за дверь и запретили приближаться к Тамарочке на пушечный выстрел, он бы выкрал ее любыми способами и умчался с ней на край света. С этой самой лучшей, самой волшебной девушкой. Со своей будущей женой.
Выгонять его никто не собирался, наоборот, мама Тамарочки, Марина Петровна, весь вечер была милой и улыбчивой, она буквально излучала доброту и искренность, так ему показалось, все время подкладывала на тарелку новые блюда, улыбалась и смотрела, как он ест, не сводила с него глаз и расспрашивала о семье, учебе и работе. Как мама, как настоящая мама. Уже через час он готов был расплакаться от счастья. Если бы его мама дожила до этого возраста, она тоже была бы такой же доброй и такой же красивой, с такими же морщинками у глаз. Он с благодарностью ел и хвалил все, что появлялось у него на тарелке, и не пропускал ни одного слова будущей тещи. А вот папа-генерал за весь вечер не проронил почти ни звука, только буравил будущего зятя острым взглядом из-под кустистых бровей. Он был не в восторге, далеко не в восторге, это читалось у него на нахмуренном лбу. Но бестолковая дочь не оставила ему выбора, ее нужно было выдать замуж как можно скорее. Нужен был штамп в паспорте, а дальше было бы проще. После того как доели жаркое с картошкой, салатами и соленьями, попробовали все домашние наливки и настойки, Тамарочка побежала на кухню ставить чай, а ее мама принялась расхваливать ее Николаю на все лады, хотя в этом не было никакой необходимости. Он и сам знал, что такой умницы, красавицы и отличной хозяйки ему не сыскать во всем свете. И тут генерал вдруг тяжело поднялся из-за стола и все так же молча махнул ему, позвав за собой в кабинет. Там он указал ему на кожаный диванчик, а сам сел за огромное бюро темного дерева, включил зеленую настольную лампу и сложил перед собой здоровенные кулаки.
— Я тебя пробил, — низким хриплым голосом сказал генерал.
— Простите, я не понял, — робко улыбнулся Коля.
— По каналам своим. Ребята мои тебя пробили, все я про тебя знаю, ты мне не думай. Вот только не пойму, то ли ты на самом деле такой простачок-дурачок, Николаша, то ли… В общем, так, слушай сюда, если ты вздумал на Тамарке жениться ради приданого, то ты губы закатай. Квартирка-то, небось, сильно понравилась? Красота, а не квартирка, да? Ради такой квартирки можно и на порченой невесте жениться, и заплевыша ее усыновить. Но не по твоему рту кусок, Николаш. Без штанов сюда пришел, без штанов и уйдешь, если, конечно, рискнешь уйти. На своих ногах точно не уйдешь, имей в виду. Только посмей мне Тамарку обидеть или квартирку у нас оттяпать, в асфальт закатаю, никто с собаками не найдет. Да тебя и искать никто не будет. Без роду ты и без племени.
Неизвестно, то ли на Николая так подействовал контраст между тем, как говорила с ним будущая теща и