Читать интересную книгу Обман в науке - Бен Голдакр

К сожалению, эта идея оказалась чепухой, но только до некоторой степени. В 1959 году были проведены плацебо- контролируемые испытания таких операций: часть операций была проведена по всем правилам, однако в плацебо-операциях хирурги просто имитировали движения, но не перевязывали артерию. Обнаружилось, что плацебо-операции принесли столько же пользы, сколько и настоящие: людям стало лучше в обоих случаях, и между группами почти не было разницы. Но поисти- не странным было то, о чем в то время никто и не беспокоился: реальная операция оказалась ничуть не лучше, чем фальшивая, это несомненно, но как можно объяснить тот факт, что люди чувствовали после операции длительное улучшение? Никто не подумал о силе плацебо. Об операции потом просто забыли.

Это не единственный случай, когда плацебо принесло пользу в достаточно серьезных ситуациях. Шведское исследование в конце 1990-х годов показало, что пациенты, которым были вшиты, но не включены водители сердечного ритма, чувствовали себя лучше, чем до этой процедуры (хотя и не так хорошо, как пациенты с работающими водителями ритма). И даже более позднее исследование высокотехнологичной ангиопластики с использованием очень внушительно выглядевшего лазерного катетера показало, что имитация лечения почти так же эффективна, как и настоящая процедура.

«Электрические аппараты весьма привлекательны для пациентов, — писал доктор Алан Джонсон в журнале Lancet («Ланцет») в 1994 году по поводу своих испытаний. — В последнее время все, что связано с лазером, захватывает воображение». Он не ошибается. Я однажды посетил Лили Куртен (специалиста по альтернативной медицине, которая являлась врачом Шери Бут [супруги бывшего британского премьера Тони Блэра]), и она провела мне сеанс терапии драгоценными камнями с использованием огромной сияющей хитроумной машины, которая светила разноцветными лучами на мою грудь. Трудно не обратить внимания на привлекательность таких вещей, как терапия драгоценными камнями, в контексте эксперимента с лазерным катетером. В самом деле, когда накапливаются такие свидетельства, трудно игнорировать притязания последователей альтернативной медицины при всей дикости и несуразности их методов.

Даже гуру здорового образа жизни получили хороший шанс в виде элегантного исследования, в котором изучалось то, как влияет на человека простое утверждение, что он делает что-то полезное для здоровья. Восемьдесят четыре горничные, работающие в различных отелях, были разделены на две группы: одной группе сказали, что уборка номеров в гостиницах является хорошим физическим упражнением и соответствует рекомендациям главного хирурга по здоровому образу жизни, сопроводив это утверждение подробными объяснениями, как и почему. Контрольная группа не получила никакой ободряющей информации и просто продолжала убирать комнаты. Четыре недели спустя информированная группа, которая считала, что выполняет значительно больше физических упражнений, чем раньше, продемонстрировала существенное снижение веса, жировой прослойки, уменьшение соотношения окружности талии к окружности бедер и индекса массы тела, хотя, что удивительно, обе группы сообщали, что выполняют одинаковый объем работы[10].

Что говорит доктор?

«Если вы Можете горячо поверить в ваше лечение, даже при том, что контрольные тесты показали, что оно бесполезно, результаты лечения будут Гораздо лучше, вашим больным будет гораздо лучше и ваш доход также будет существенно лучше. Я думаю, что это объясняет замечательный успех некоторых не очень талантливых, но более легковерных представителей нашей профессии, а также сильную нелюбовь к статистике и контролируемым испытаниям, которую модные и успешные врачи привыкли демонстрировать».

Ричард Ашер, «Рассуждая разумно» («Питман Медикал», Лондон, 1972)

Как вы догадываетесь, в исследовании ожиданий и веры мы вполне можем отойти от таблеток и приспособлений.

Оказывается, то, что говорит врач, и то, во что он верит, влияет на процесс выздоровления. Если это звучит очевидно, я должен сказать, что это воздействие было измерено в тщательно разработанных испытаниях.

Грилл и Катан (1978) давали пациентам сахарные пилюли перед зубной инъекцией, но врачи, которые давали эти пилюли, вели себя по-разному: либо активно рекламируя («Это новое средство, которое оказалось очень эффективным… действует почти мгновенно…»), либо с сомнением («Это новое средство… лично я нахожу его не слишком эффективным…»). Пилюли, которые давались с положительным настроем, ассоциировались с меньшим страхом, меньшим волнением и болью.

Даже если врач ничего не говорит, то, что он знает, может повлиять на исход лечения: информация может проявиться в манерах врача, его поведении, выражении лица, нервной улыбке, как было продемонстрировано Грейсли (1985) в весьма оригинальном эксперименте, понимание которого потребует некоторой концентрации.

Он взял пациентов, которым удалялись зубы мудрости, и разделил на три группы: они получали либо соленую воду (плацебо, которое не оказывает никакого физиологического эффекта), либо фентанил (прекрасное обезболивающее опиатной группы, якобы купленное на черном рынке), либо налоксон (блокатор опиатных рецепторов, который на самом деле усиливает боль).

Во всех случаях врачи не знали, что именно они дают пациентам, но, поскольку Грейсли изучал эффект убежденности врачей, все группы были разделены на две подгруппы. В первой подгруппе врачам честно сказали, что они будут вводить больным либо плацебо, либо налоксон, либо обезболивающее фентанил: эта группа врачей знала, что существует шанс, что они вводят обезболивающее.

Во второй подгруппе врачам сказали неправду: им сказали, что они будут вводить либо плацебо, либо налоксон — то есть две вещи, одна из которых никак не влияет на боль, а вторая ее усиливает. Однако без ведома врачей некоторые пациенты в действительности получали фентанил. Как и следовало ожидать, манипулируя только тем, во что верили врачи, делая инъекцию (им было запрещено сообщать то, что они знали больным), Грейсли получил различные результаты в двух подгруппах: пациенты первой испытывали гораздо меньшую боль. Это различие никак не было связано с тем лекарством, которое получал пациент, и даже с той информацией, которой он владел: оно было обусловлено исключительно тем, что знал врач. Возможно, врач морщился, когда делал укол.

Плацебо-объяснения

Даже если врач ничего не делает, своим поведением он может ободрить больного. И даже это ободрение можно в некотором смысле разложить на информационные составные части. В 1987 году Томас показал, что простая постановка диагноза — даже фальшивого плацебо-диагноза — улучшала результат. Две сотни пациентов с аномальными симптомами, но без какого-либо конкретного медицинского диагноза были случайным образом разбиты на две группы. Пациентам первой группы сказали: «Я не знаю, что с вами», и спустя две недели только 39 % из них стало лучше. Во второй группе пациентам поставили точный диагноз без какой-либо суеты и пообещали, что улучшение наступит через несколько дней. Через те же две недели 64 % больных из этой группы почувствовали себя лучше.

Это то, что выходит за рамки эффекта плацебо и позволяет глубже проникнуть в работу представителей альтернативной медицины, поскольку следует помнить, что они не только предоставляют плацебо-лечение, но и практикуют то, что можно назвать плацебо-объяснениями или плацебо-диагнозами: безосновательные, бездоказательные, часто фантастические утверждения о природе заболевания, с привлечением магических свойств, энергии, предполагаемого дефицита витаминов или нарушения баланса, значение которых понятно исключительно врачу альтернативной медицины.

По-видимому, эти плацебо-объяснения — даже если они являются абсолютной фантазией — могут принести пациенту пользу, хотя, что любопытно, не без сопутствующего ущерба. Кроме того, это должно делаться деликатно: решительное и авторитарное вмешательство в жизнь больного может усилить его негативные эмоции по поводу болезни, излишне подчеркнуть медицинское значение симптомов (например, боли в мышцах, которая наблюдается у многих ежедневно), напугать и тем самым помешать нормальной жизни и выздоровлению. Это очень скользкая область.

Я мог бы продолжить. На самом деле проводилось достаточно много исследований по поводу роли хороших отношений между врачом и больным. Общий вывод состоит в том, что врачи с теплой, дружественной и ободряющей манерой общения более эффективны, чем те, кто держится официально и не прибегает к ободрению.

В реальном мире происходят структурные культурные изменения, которые все больше затрудняют получение терапевтической пользы от врачебной консультации. Во-первых, существует ограничение по времени: врач-терапевт немногое может сделать в течение шестиминутного приема. Помимо этих объективных ограничений, происходят изменения в этических нормах, установленных профессией врача, которые делают ободрение пациента чем-то все более выходящим за профессиональные рамки. Современный врач будет стараться найти нужную формулировку, чтобы, например, дать больному плацебо; это происходит потому, что он обязан одновременно следовать двум разным этическим принципам: первый заключается в том, чтобы лечить больного самым эффективным доступным способом, а второй — в том, чтобы не лгать пациенту. Во многих случаях запрет на ободрение и утешение по поводу беспокоящих фактов излишне формализован, как писал недавно врач и философ Рэймонд Таллис (Raymond Tallys): «Стремление дать пациенту полную информацию привело к излишнему увеличению формальных требований для получения согласия, которые только запутывают и пугают пациентов, откладывая их доступ к необходимому лечению».