Возвращаться домой не очень хотелось, там его наверняка ждали. Но выбора не было, и, понурив голову, ожидая худшего, Николай отправился к остановке. Идти через парк не решился, при одной мысли об этом дрожали руки. Но по дороге ничего примечательного не случилось, не было даже слежки. Перешагнув порог, Николай вздохнул с облегчением, но выдох почти сразу перерос в вопль ужаса. Те, кто обыскивал квартиру на этот раз, совсем не скрывали своих действий. Пол комнаты был завален вещами, все что можно, было выпотрошено, все что можно, разбито и разломано. Неизвестные налетчики методично проверили все места, в которых можно было бы устроить тайник. Обивка мебели была вспорота самым безжалостным образом, содержимое матрасов и подушек вывалено на пол. Там же находилась одежда из гардероба и книги из шкафа. Перерыли даже мусорные ведра. Квартира из уютного, со вкусом отделанного и обставленного обиталища превратилась в свалку разнообразного хлама.
Как тогда удалось сохранить спокойствие, не сорваться в дикую истерику, позже Николай не мог вспомнить. Несколько минут он пробыл без памяти, темная волна гнева накатила изнутри, затмила зрение. Но ситуацию под контроль взял Николай новый, что увереннее и увереннее брал дело в свои руки. Гнев погас так же быстро, как и появился, остались лишь чувство бессилия и горечи. Утомленный внутренней борьбой, Николай рухнул в изуродованное кресло. Там и просидел он в неподвижности несколько часов, время от времени поднимая голову и обозревая хаос, властно воцарившийся в доме, пустыми, невидящими глазами. Из ступора вывел его только телефонный звонок.
Николай не сразу осознал, что за резкие звуки нарушили тишину. Он непонимающе огляделся, пытаясь определить источник шума. Лишь когда взгляд упал на дрожащий от звонков телефонный аппарат, он понял, что это звонят, и звонят ему. Взял трубку:
— Алло.
— Ты чего трубку не берешь? Ведь я точно знаю, что ты дома, — до Николая не сразу дошло, кто звонит. Голос был настолько непохож на обычно спокойный, уверенный баритон доктора психологии, что с трудом удалось догадаться, что звонит Волков. — Эй, ты чего молчишь? Ты меня слышишь? — забеспокоился собеседник.
— Слышу. Чего надо?
— Приходи срочно в Центр.
— Никуда я не пойду. И никаких дел с вами больше иметь не желаю.
— Ты не понимаешь, — в голосе Волкова звенело отчаяние, свойственное скорее обычному человеку, а не магу с железной волей. — Демона тогда наслали черные. В парке они же пытались тебя захватить. Мы тебя с трудом защищаем, не осложняй нам задачу. Если попадешь к черным в лапы, то они будут тебя пытать. Сейчас же мы не можем тебя защитить в твоей квартире, слишком уж нас потрепал демон, погибло двое. Лишь в здании Центра я могу обеспечить тебе защиту.
— Ага, такую же, как тогда, в подземелье. Кто тогда хотел меня под замок посадить?
— Это было бы для твоей же пользы. Хотели отвести тебя в убежище. Там тебя никто не достал бы.
— Даже демон?
— Даже демон. Теперь они демона вызвать не смогут, силенки не те. Но у нас еще меньше. Так что приходи быстрее.
— Нет, я не верю тебе. Откуда я знаю, может все, что ты мне рассказываешь, неправда?
— Квартиру-то тебе они разгромили, а первый раз, тихо, мы обыскивали.
— Да ну? А может все наоборот.
— Идиот! Ты скоро пожалеешь о своей тупости, — Волков потерял остатки самообладания. — Сейчас, днем, они не решаются атаковать, но как солнце зайдет, тебе крышка. Они тебя убьют, а потом от трупа узнают все нужное, да еще наиздеваются вдосталь.
— Оставьте меня в покое. Обойдусь без вас всех, — Николай бросил трубку, и не дожидаясь нового звонка, отключил телефон.
После звонка Николай даже несколько взбодрился, попытался навести некоторый порядок. Целиком последствия погрома ликвидировать не удалось, но сумел расчистить место для сна и найти более-менее целые спальные принадлежности. Телевизор оказался безнадежно испорчен, и сразу после заката измученный до предела Николай лег спать.
Разбудил его словно толчок. Проснувшись, долго не мог понять, кто же его толкнул. Открыл глаза, и едва не вскрикнул от изумления. Стояла глубокая ночь, в комнате должно было быть очень темно, но все было освещено багровым сиянием. С потолка свисала, словно толстый сталактит, капля багрового свечения и постепенно набухала, увеличиваясь в размерах. Николай вихрем слетел с кровати, которая оказалась словно под прицелом чудовищного копья. Не зажигая света, оделся, натыкаясь на разбросанные вещи и шипя от боли. Мысль была одна «бежать». Нашел спортивную сумку, набросал в нее то из вещей, что попалось под руку, в том числе и рукопись, завернув ее в бумагу. Взял конверт с тремя сотнями долларов, который не тронули налетчики. Сталактит на потолке к этому моменту вырос значительно, длина его достигла метра. В тот самый миг, когда Николай завязывал шнурки, багровое образование спазматично дернулось и сорвалось с потолка. Раздался треск, в кровати мгновенно образовалась круглая дыра с черными, словно оплавленными краями. Не пытаясь гадать, что случилось бы, продолжай он спать, Николай пулей выскочил из квартиры.
Заворачивая за угол, заметил, что к его подъезду, мягко урча мотором, подъехал автомобиль. Не оглядываясь, Николай побежал. Стояла темная осенняя ночь, было прохладно, но не сыро, бежалось легко. Ноги ныли от вчерашней ходьбы, добежав до трассы, Николай перешел на шаг. Безумие происходящего почти не беспокоило его, словно он каждый день убегал из дома. Одна половинка сознания, та, что молчала сейчас, корчилась от ужаса неизвестности, неопределенности, что ждала впереди, от того ужасающего отсутствия стабильности, что теперь только и будет впереди. Ведь пришлось в один миг оставить все, что нажито за многие годы — работу, друзей, привычки, словно пришлось расстаться с маленькой обжитой комнатой в огромном дворце мира и выйти в его темные, незнакомые коридоры. Другая половина, которая теперь руководила поступками, холодно и расчетливо взвешивала варианты ухода от погони, варианты того, как добраться до города Владимира. Там живет человек, который сможет помочь, тот самый, о котором писал дядя. Николай понимал, что поезда, что уйдут сегодня из города, будут проверяться в первую очередь, как и автобусы межобластного сообщения, поэтому решил ехать старым, еще в студенчестве освоенным способом — на электричках. Первая подходящая уходила через полтора часа, надо было спешить.
Далеко позади, на дороге, зажглись фары, послышался шум мотора. Первое желание было спрятаться, затаиться, но неожиданно пришла уверенность в том, что это не машина преследователей. Николай шагнул к шоссе, поднял руку. Визг тормозов и заспанный водитель открыл дверцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});