— Что вы, как можно? — ухмыльнулся инквизитор. — Не шпионю, а приглядываю. И не за вами, а за Аникой. Ведь она проходит как минимум свидетелем по моему делу.
— Господа, — вмешалась я в разговор мужчин, которые, кажется, обо мне совершенно забыли. — Время идет, а мне нужно попасть в банк. Мне кажется, что он скоро уже закроется.
— Не переживайте, Аника, еще целый час до закрытия, — сверкнул своими белыми зубами инквизитор и, подав свой локоть, который я на автомате приняла, повел наконец-то в банк.
Позади я отчетливо услышала злой скрип зубов капитана, но на самом деле была в кои-то веки рада, что инквизитор меня спас от очень неприятного разговора.
На банк, благодаря помощи капитана и инквизитора, я потратила всего пятнадцать минут. Не пришлось долго ломать голову над тем, какой именно счет открыть, да так, чтобы потом не остаться должной банку и не попасть на какой-нибудь «случайный» кредит.
Мне выдали местный артефакт (да, и такое тут было) в виде изящного женского кольца, надевающегося на указательный палец, которым я могла оставлять оттиск, нечто вроде расписок на чеках.
Артефакт же работал почти как наша обычная пластиковая карта.
Единственное, он не знал, сколько денег у меня на балансе (зато работники банка знали, сколько я трачу). И я могла остаться в долгу у банка. Который с радостью начислял проценты на мой кредит. Конечно же, если я не оплачу его в течение месяца. Заём до тридцати дней был бесплатный.
Я для себя решила, что всё же буду стараться пользоваться наличными. А эти деньги пусть копятся на счету.
Терпеть не могу кредиты.
Кстати, обслуживание счета было совершенно бесплатным, а вот за артефакт пришлось раскошелиться. Во-первых, я сама выбирала более дорогое и красивое кольцо, а во-вторых, если потеряю, потом приду новый у них покупать. Мне еще хотели навязать услугу по его зарядке, но я сама себе зарядка и прямо на глазах у мужчин и работника банка с легкостью показала простой фокус: надела кольцо на палец — и камень на нем засиял так ярко, как никогда, наверное, не сиял.
— Простите, я и забыл, что вы белая ведьма, госпожа. Вам зарядка от нашего артефакта, конечно, не нужна, — пробормотал служащий, а затем выражение его лица стало очень алчным, и он посмотрел уже на меня совершенно другим взглядом. Очень жадным и просчитывающим свою несомненную выгоду от нашего будущего знакомства.
И, кажется, я догадалась, что означал его вид, и, если бы не капитан с инквизитором, служащий точно высказал бы своё предложение, но их не предвещающие ничего хорошего взгляды не дали ему больше и рта открыть.
Мы вышли из банка, и оба мужчины подали мне свои локти, причем синхронно.
Я сделала вид, что не заметила, и быстро пошла в сторону гостиницы.
Догонят… или пусть не догоняют. Не мои проблемы.
Настроение было унылым. Мне не хотелось думать о предложении капитана.
И я очень надеялась, что он сделает вид, что ничего мне не предлагал. И мы оба забудем об этом неприятном инциденте.
И хорошо, что инквизитор вмешался. Может быть, и правда пронесет.
Жаль, конечно, что всё так получилось… Я-то надеялась, что у нас будет славная любовная интрижка на несколько месяцев, как раз до его отставки, но…
Ничего не понимаю, как так получается? Почему мужчины сразу же пытаются меня окольцевать?
И даже в этом мире, где белым ведьмам совершенно не нужно выходить замуж. Они очень редко это делают, и то если дар совсем слабый. Я же по книге это помню. Там сама Сильвия не раз об этом говорила. У неё дар был слабым, вот она и решилась на замужество, а так даже не подумала бы делать это, как бы сильно ей ни нравился инквизитор.
Рожать белые ведьмы тоже особо не стремились. Ведь для них не было важно собственное благополучие, им было важно быть полезными обществу. Лечить всех страждущих…
Я, еще когда книгу прочитала, сразу же подумала, что мне в этом мире всё нравится.
Очень хотелось попасть в мир, где женщинам не надо грезить замужеством.
И больше того, замужество и рождение детей для белых ведьм даже порицалось обществом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И совершенно не осуждалось, если у белой ведьмы будет любовник или несколько.
И вот — нате вам…
Не успела познакомиться с шикарным красавчиком, как он сразу — замуж!
Кошмар!
В детстве я смотрела на маму и никак не могла понять: как так можно? Как можно настолько убиваться по одному мужику — моему отцу, которого я и не помню вовсе, и при этом полностью загубить свою жизнь?
Прабабуля рассказывала, что совершенно не одобряла выбор моей мамы. Мой отец был тем еще проходимцем, но свадьбу всё же согласилась сыграть за свой счет. Ведь единственную внучку замуж выдавала. Да и надеялась, что жених все же образумится, но нет…
Мой отец был адреналинщиком и обожал участвовать в гонках на мотоциклах.
Мне было всего четыре года, когда он на очередном своем соревновании попал в серьезную аварию, в которой и погиб.
Я его вообще не помню.
Но зато помню, что мама настолько сильно убивалась по нему, что совершенно не хотела жить. И медленно, но верно спивалась.
Прабабушка, пока еще была жива, пыталась её вернуть к жизни, но когда она умерла, то мать совершенно скатилась.
Хуже того, в своем пьяном угаре она начала домой водить всяких собутыльников и каждые два-три месяца выскакивать за них замуж, а потом очень быстро разводиться.
На нескольких таких свадьбах я даже умудрилась побывать.
Поначалу в своей детской наивности еще и пыталась подружиться с будущими отчимами. Потому что надеялась, что они смогут стать для меня отцами…
Сколько же тогда в нашем доме побывало этих её «мужей» — как вспомню, так вздрогну.
Все засматривались на нашу четырехкомнатную квартиру в центре города, окна которой выходили прямо на площадь. Да только зря засматривались. Прабабушка знала, что мать её пропьет, и поэтому переписала её на меня, пока еще была жива.
И само собой, как только новоявленные мужья узнавали об этом, сразу же подавали на развод.
Ведь становилось ясно: ловить в нашей квартире нечего.
Так что даже при всем желании мать не смогла бы её продать.
Правда, умудрилась пропить почти всё, что у нас было, и знатно саму квартиру замусорить.
От последнего такого «мужа» меня вообще подташнивало.
Поняв, что квартира записана на меня, а мне уже должно было исполниться восемнадцать лет, этот урод решил переключиться на меня. И попытался угрозами заставить меня выйти за него замуж.
Благо прабабушка оставила мне контакты одного своего старого друга, предупредив, что обращаться к нему можно только в случае, если мне будет грозить смерть, и я обратилась к нему за помощью.
Дед Семен — так он просил себя называть — пришел, поговорил с новоявленным мужем моей матери, и больше этого подонка я у нас дома не видела.
Дед Семен еще много раз выручал меня в те годы моей жизни. Не представляю, что бы я делала без этого золотого человека и как бы выживала.
Благодаря ему я и выучиться смогла. Не вышка, конечно, но хотя бы колледж спокойно окончила и получила торговое образование.
А затем — и опять по протекции деда Семена — устроилась в ресторан. Сначала официанткой — и дослужилась в нем до администратора.
Уже позже я узнала, что дед Семен был «смотрящим» по нашему городу. Откуда у бабушки был такой друг (младше её на двадцать лет) и почему он мне помогал, я не спрашивала. Одно я знала точно: благодаря его невидимому покровительству я жила и работала без проблем.
И это при том, что встречались мы с дедом Семеном очень редко. От силы пару раз в год, когда он приходил поужинать в ресторан, где я работала. А затем и в оптовую фирму, на которую устроилась, как я думала, сама, но позже поняла, что опять же не без рекомендаций деда Семена.
Приходил он всегда один и так, словно мимо случайно пробегал, просил меня рассказать, как я живу.
Одно могу сказать: работала я всегда на совесть и очень редко слышала в свою сторону нарекания от начальства. Может, если только в самом начале, когда только училась.