– Хочешь пасть смертью храбрых?
– И не подумаю!
– Но ты же работала в лаборатории клонирования!
– Да, но собиралась с этим покончить еще до того, как встретила тебя. Я не могу этого сделать, Оуэн. Там жуткий холод.
– Ничего, Хэйзел, выдержим. Зато ни одному охраннику даже в голову не придет искать нас среди трупов.
– Потому что только псих способен на такое. Пойми, Оуэн, я не могу. Просто не могу. Это все равно что залезть в морозилку лаборатории клонирования, которая набита расчлененными трупами. Как представлю, меня оторопь берет! Сущий кошмар! Сродни тем, что мне снятся по ночам.
– Нет, это не одно и то же. Потому что здесь с тобой рядом буду я. Ты должна это сделать, Хэйзел. Один я без тебя не справлюсь.
– До чего же ты хитрая бестия, Дезсталкер! Вечно ведешь со мной свою грязную игру. А я, как всегда, клюю на твою удочку. – Хэйзел сделала глубокий, прерывистый вдох и медленно выдохнула. – Ладно. Давай начнем. Пока я до конца не поняла, куда ввязалась, и не послала тебя к чертям собачьим.
– Иди за мной. Я покажу дорогу.
– Попробуй только заблудиться!
Оуэн взял курс к пещере, краем глаза наблюдая за Хэйзел. Та шла с каменным лицом, устремив взгляд вперед, словно перепуганный насмерть ребенок. Никогда прежде Оуэн не видел Хэйзел в таком состоянии. Не видел в ней столь откровенного страха.
– Выходит, – начал подбирать нужные слова Оуэн, – ты в самом деле подумывала уйти из лаборатории клонирования.
– Ну да, – согласилась Хэйзел, – слишком жуткая работенка за такие жалкие деньги.
– Какой же я глупец! Уж было решил, что дело каким-то боком касается нравственности.
– Я бы попросила в моем присутствии не выражаться, Дезсталкер.
Они остановились у входа в пещеру. За мерцающим силовым полем на них смотрели мертвые лица.
– Черт возьми, кое-кто за это поплатится.
– Прибереги свое настроение для поднятия бойцовского духа, который очень скоро пригодится. На той стороне коридора нас ждет встреча с личной армией Валентина.
– Нашел, чем меня испугать, – фыркнула Хэйзел. – К численному перевесу противника я уж давно привыкла. Ладно, Дезсталкер, кончай разглагольствовать, открывай чертову дверь. Ты ведь сможешь это сделать?
– Сейчас попробую.
Оуэн внимательно обследовал силовое поле, после чего запросил ИРа:
– Оз, у тебя сохранились отмены команд, установленных в моей Резиденции?
– Разумеется. Все коды отмены команд для всех систем замка. В том числе и тех, которые были к ним присоединены после того, как мы отсюда уехали. Если, конечно, Дэвид или Валентин со своими дружками их не заменили.
– Вряд ли. Дэвиду это было ни к чему, а Валентину скорее всего не хватило времени. Давай, Оз. Попытайся изолировать эту систему. Сними с входа в пещеру силовое поле. А после того как * мы в нее войдем, верни все на место. Причем так, чтобы не сработал ни один сигнал тревоги.
– Скромные же у тебя запросы, Оуэн, – проворчал Оз. – Тебе еще крупно повезло, что у меня мозг суперсовременного образца. Что бы ты делал, не умей я сотворить обыкновенного чуда? Но, прежде чем я к нему приступлю, должен обратить твое внимание на то, что к морозильным установкам пещеры у меня доступа нет. Они были установлены изолированно от остальных систем. А температура в пещере, в которую ты собираешься проникнуть, близка к абсолютному нулю. Чтобы ты мог себе представить, это все равно что открыть люк и ступить в открытый космос. На твоем месте я бы этого делать не стал. Человек здесь на удивление скоро превратится в безжизненную глыбу льда – если, конечно, не успеет прежде умереть от шока.
– Мы с Хэйзел уже не люди – мы способны на большее. И много раз могли в том убедиться. Открывай пещеру.
Раздался резкий щелчок, подача энергии прекратилась, и силовое поле исчезло. Вырвавшийся из пещеры морозный воздух, будто густой туман, стал заволакивать все вокруг. Оуэна с Хэйзел окатил лютый холод, и они невольно отшатнулись. Ни запаха, ни признаков смерти или разложения не ощущалось – в пещере было чересчур холодно.
Оуэн и Хэйзел нерешительно стали двигаться вперед. При каждом вдохе холодный воздух, проникая в легкие, вызывал жгучую боль. Ближе всех к ним оказался труп женщины, одетой как крестьянка. На теле у нее зияли обуглившиеся и почерневшие раны от энергетического оружия. Лицо превратилось в сущее месиво; половины его, по существу, не было. Оуэн в нерешительности протянул к ней дрожащую руку, которая тряслась отнюдь не от холода.
– Если она настолько холодна, насколько я думаю, то, коснувшись тела, ты тотчас обморозишь руку, – заметила Хэйзел.
– Мне казалось, что я испытал все на свете, повидал столько смертей и страданий, что пережить подобное ничего не стоит... Я был не прав.
– Если умрут чувства, – произнесла Хэйзел, – значит, умерла какая-то часть тебя – та, которая делала тебя человеком. Но, как бы дурно тебе ни было, ты ведь не собираешься отступать?
– Конечно, нет. Я должен это сделать. Он уничтожил мой мир.
Достав бластер, Оуэн нацелил его на груду мертвых тел и выстрелил. Энергетический луч прорвался сквозь замороженные трупы, прорезав туннель шириной добрых три фута. Казалось, гигантский червь, преследуя непонятную и страшную цель, проел нору в куче мертвецов. Убрав оружие на место, Оуэн повернулся к Хэйзел.
– Проберемся немного вперед по туннелю, после чего ты прикроешь вход в него телами, дабы замести следы. Я пробурил достаточный проход, чтобы добраться до другой стороны пещеры.
Хэйзел на мгновение задержала на нем взгляд.
– Тебя ничто не может остановить, так, Дезсталкер?
– Да. Я знаю, для тебя это трудно, Хэйзел. Но, видишь ли... ты мне нужна. Сделай это для меня.
– Хорошо. Только ради тебя. Потом будешь у меня в неоплатном долгу. – Она сердито взглянула на туннель. – Однако уже темнеет... Если мы окажемся внутри, то как узнаем, в каком направлении двигаться?
– Я знаю, где находится потайная дверь, – заверил Оуэн, – и могу нащупать ее вслепую. Следуй за мной и не волнуйся. Уверяю тебя, здесь мы с тобой ни за что не заблудимся. Пошли.
Отвернувшись, Дезсталкер решительно ступил в усыпальницу мертвых. Мертвящий холод резанул его с остротой ножа. Оуэн так сильно задрожал, что громко застучали зубы. Когда морозный воздух проник в глотку и легкие, ему показалось, будто он проглотил лезвие бритвы. Ресницы и брови вмиг покрылись инеем. Мороз прихватил жидкость глазного яблока, и глаза тотчас заломило от боли. Стиснув зубы, Оуэн отчаянно заморгал и, опустившись на колени, собрался войти в проделанный им коридор. Несмотря на то что бластер был выставлен на максимальную ширину рассеивания, туннель получился узким и пробираться по нему можно было лишь на четвереньках. Во время движения раздавался неприятный гулкий звук, словно под ним были не мертвые тела, а твердый бетон. Прорезав их с аккуратностью хирургического ножа, луч бластера обнажил внутренности, цвет которых был преимущественно серым, с небольшой примесью розового и фиолетового – от дикого холода померкла даже естественная окраска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});