— Пруденс, вот что я подумала. Почему бы мне не поискать для тебя эту чудесную штуку, которую они называют батским креслом? Тогда бы я могла возить тебя повсюду, и тебе не пришлось бы ходить.
— Эти кресла для стариков! Я скорее умру, чем сяду в такое. Я не инвалид и вовсе не беспомощна. Вполне могу ходить по Бату на своих ногах. Кстати, мое бедро сегодня значительно лучше.
— Наверное, тут что-то лечебное в воздухе, — заметила Диана с серьезным лицом. — Так что, пойдем сегодня утром принимать ванну?
Пруденс слегка поколебалась, потом расправила плечи и решительно сказала:
— Обязательно! Надо слушаться предписаний врача.
Когда они шли по Уэсттейт-стрит, то представляли собой довольно странную пару. Пруденс плыла впереди в своем бомбазиновом синем платье, которое, впрочем, выглядело не синим, а скорее странного оттенка пурпурным; на Диане была бледно-желтая парча. Пруденс настояла, чтобы они надели напудренные парики, а сверху шляпы со страусиными перьями. Поскольку Диана знала, что в бане им придется раздеваться, она не посмела надеть чудесный маленький корсет, а мучилась в старом.
Диана с нетерпением ждала посещения четырехугольной Кросс-Бат, где со стен смотрели каменные лики римских богов, а из ниш в стенах следили за купающимися статуи Аполлона и Кроноса. Но Пруденс решила, что они пойдут в Куинс-Бат, и отговорить ее Диане не удалось.
Пруденс с завидной ловкостью спустилась по узеньким ступенькам, ведущим к железистым источникам.
— Что за ужасный запах? — спросила она, пробираясь сквозь клубы пара.
— Это пахнет сероводород, — объяснила Диана.
— Почему же они ничего не сделали, чтобы очистить воду от этой вони? — возмутилась Пруденс.
— Именно сероводород и другие минералы, растворенные в воде, делают ее целительной, — пояснила ей Диана как маленькому ребенку.
Женщина, работающая в бане, провела их крытым переходом в помещение с каминами и сказала, что здесь они могут раздеться. Когда она принесла им длинные одеяния с завышенной талией и рукавами до локтя из коричневатой льняной материи, Пруденс совсем расстроилась. Сама мысль о возможности снять шляпу и парик в общественном месте приводила ее в ужас, но работница уверила их, что леди обычно ничего с головы не снимают. Диана чувствовала себя посмешищем в напудренном парике, со страусовыми перьями и в душе попросила Всевышнего не дать ей встретить Питера Хардвика или, что еще хуже, его брата.
Пруденс вздрогнула, когда Диана помогла ей спуститься в тепловатую воду. Лицо ее стало похожим на горгулью, и каждому, кто ее видел, было ясно, какое отвращение она испытывает ко всем этим лечебным процедурам.
Диана была готова поспорить с кем угодно, что излечение произойдет мгновенно. Пруденс будет даже настаивать на чуде. Диана не могла дождаться, когда ее тетя окажется в зале с лечебной водой и попробует ее на вкус. Она не сомневалась, что с сегодняшнего дня Пруденс будет делить свое время между моционом и залами для приемов, поэтому достаточно будет сказать, что она идет принимать ванну, чтобы остаться одной!
Когда они вернулись на Куин-сквер, Питер Хардвик уже ждал их.
— Добро пожаловать в Бат, дамы! Я скучал по вас вчера, — обратился он к Диане, поднося ее руку к губам и самоуверенно задержав ее в своей. — Я пришел, чтобы сегодня вечером пригласить вас и вашу тетю в Уилтширский зал для приемов.
— Дорогой мальчик, конечно, мы будем счастливы, — немедленно согласилась Пруденс. — А Диана с нетерпением ждет приглашения в Хардвик-холл. Она обожает елизаветинский период! Не так ли, милочка?
— Среди других, — пробормотала Диана, краснея, потому что Пруденс напрашивалась на приглашение.
— Я знаю, что неправильно оставлять вас одних, но я уверена, что могу положиться на вас, дорогой мальчик.
Пруденс столь явно пыталась свести их вместе, что Диана снова покраснела. Как только тетка вышла из комнаты, Диана извинилась:
— Простите меня, Питер. Я вовсе не собираюсь штурмовать Хардвик-Холл.
Он сделал обиженный вид.
— Диана, мое заветное желание — чтобы вы посетили дом моих предков. Я хочу, чтобы вы пришли завтра, пораньше. Я хочу провести с вами как можно больше времени.
— А что же ваш брат? Разве он сейчас не принимает там гостей?
Каждый раз, когда она думала о нем, сердце ее начинало биться сильнее, и, как она ни старалась взять себя в руки, она не могла справиться с чувствами, которые он будил в ней.
— Насколько мне известно, нет, — уверил ее Питер.
— Но я вчера видела его с очаровательной рыжей дамой.
— Не иначе как вдова Виксон. Господи, она не живет в доме! Она его… то есть… она его…
— Я знаю точно, кто она.
— Тогда вы не так невинны, как кажетесь, — сказал Питер слегка охрипшим голосом. Он снова схватил ее руку и сжал. — В дом приглашаются лишь будущие невесты.
Диана не стала делать вид, что не понимает его, но, хотя и была очень польщена, ей показалось, что ловушка вот-вот захлопнется.
— Боюсь, что завтра невозможно, — попробовала возразить она.
— Я не уйду, пока вы мне не пообещаете, — поклялся Питер.
Ее фиалковые глаза расширились, когда она увидела, что он наклоняется к ней с совершенно определенным намерением. Она только успела вдохнуть, как почувствовала прикосновение его губ. Поцелуй не вызвал в ней романтического трепета, но она удивилась его нежности. Когда Диана отодвинулась, он спросил шепотом:
— Когда ты придешь?
— Скоро, — пообещала она.
— Как скоро?
— Послезавтра.
Питер покачал головой.
— Недостаточно скоро. — Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Он снова скользнул губами по ее губам. — Завтра! — настойчиво сказал он.
Диана никак не могла придумать подходящего предлога, чтобы он поверил.
— Пруденс держит меня на коротком поводке. Она приехала сюда по указанию врача принимать минеральные ванны, а я должна ее сопровождать. — Диана сама удивлялась, с какой это стати она оправдывается? Она с большим удовольствием побывала бы в елизаветинском
особняке, чем стоять в жуткой хламиде в теплой воде.
— Пруденс вроде бы очень хотела поехать, может быть, мне дернуть за звонок и пригласить ее? — Он угрожающе потянулся к звонку.
Глаза Дианы, понявшей, что он перехитрил ее, озорно блеснули.
— Вы настоящий дьявол, Питер Хардвик! Я сдаюсь на милость победителя. Мы приедем завтра.
— И останетесь на ночь, — настаивал он. — Тогда вы сможете по-настоящему оценить Хардвик-Холл, постоять у парапета в лунном свете, проехаться верхом по парку в утреннем тумане и, разумеется, переночевать в опочивальне, где когда-то спала королева-девственница.