Читать интересную книгу Проклятые (СИ) - Сербинова Марина

Находясь в госпитале, Кэрол часто думала об Элен. Только теперь, едва не очутившись в том же положении, что и мать, когда судьба Элен так близко соприкоснулась с ее судьбой, и они стали походить между собой, она поняла мать и простила. Простила ей все. Потому что теперь и ее, Кэрол, руки в человеческой крови. И ее коснулся страшный недуг, недуг, превращающий человека в чудовище. Обе они убийцы. Обе познали на себе, что такое психиатрическая клиника. Ведь и с Кэрол могло случиться тоже, что с Элен, если бы вовремя не вмешался Джек, разглядев ее слабеющий рассудок, ее зарождающуюся болезнь, и не спас ее. А Элен была одна в этом мире, и некому было спасти ее. Кэрол ощущала невыносимое чувство вины за то, что столько лет не могла понять и простить, что оставила ее одну, наедине со страшной болезнью.

Вспоминает ли ее мама? Скучает ли? Хочет ли увидеть, узнать, какой она стала, как живет? Раскаялась ли в том, что была так жестока и холодна с дочерью, что отвергала ее и ненавидела? Или же Элен возненавидела ее еще больше? Эти вопросы уже давно мучили Кэрол и не давали ей покоя. Был только один способ, очень простой, узнать ответы. Но девушка боялась. Боялась слов, которые могла сказать ей мама, боялась увидеть горящий прежней ненавистью взгляд. Боялась снова быть отвергнутой.

Долго она не могла решиться, но теперь, когда мир вокруг нее вдруг так изменился, посветлел, потеплел, ей захотелось поделиться этим светом и теплом с той, роднее которой быть не может никогда — с мамой. Появилось непреодолимое желание обнять ее, сказать, как сильно ее любит, что всегда о ней думала и никогда не забывала, попросить прощение за то, что отреклась от нее. И быть может, услышать слова раскаяния и любви от нее. Перевести Элен в госпиталь, в котором лечилась сама. Тогда они будут рядом, смогут постоянно видеться и общаться. Загвоздка состояла только в том, что этот госпиталь был элитным, а потому и очень дорогим. На содержание его постоянных пациентов уходили целые состояния. Но в сердце Кэрол зародилась болезненная и мучительная мечта поместить маму именно туда, отдать ее в руки лучших специалистов, которые могли бы, возможно, облегчить ее болезнь, если ее невозможно было вылечить. Хотела, чтобы маму окружали роскошь и комфорт, которых никогда не было в ее жизни, вежливые и обходительные врачи, чтобы о ней заботились, помогали. Хотела внести хоть немного света в ее мрачную безрадостную жизнь, облегчить ее, насколько только это было возможно. Пусть ее мама никогда уже не будет счастливой, но, по крайней мере, не будет ощущать себя всеми отвергнутой и никому не нужной. Будет знать, что ее дочь рядом, заботится о ней, любит и никогда больше не оставит.

И Кэрол начала осторожно расспрашивать Джека, что нужно делать для того, чтобы перевести больного из одной больницы в другую. Позвонила в госпиталь, чтобы узнать, какая требуется сумма на содержание и лечение их пациентов. Она сделала это украдкой от Джека, но ее старания оказались бесполезными. Он понял, что она хочет еще до того, как она закончила свой вопрос относительно того, как осуществляется перевод больных. Он ответил, но не поинтересовался, почему ее это интересует. И Кэрол наивно подумала, что он не придал ее вопросу никакого значения, и вообще о нем забыл. Но это не он забыл, а она не подумала, что рядом с ней человек, который настолько хорошо ее изучил, что со своей удивительной проницательностью без труда угадывал ее мысли, мог запросто предугадать ее действия. Хорошо это или плохо, Кэрол еще не знала. То, что от Джека ничего невозможно было утаить, пока только восхищало ее, и она не видела в этом ничего плохого, потому что ничего не собиралась от него скрывать.

Когда она сказала ему, что хотела бы навестить мать перед свадьбой, он отреагировал с таким видом, будто ждал этого.

— Я могу тебя сопровождать, если хочешь, — предложил он.

Кэрол благодарно улыбнулась. Он знает, что она боится. И не только разочарования. Он или догадался или смог разглядеть ее смертельный страх перед собственной матерью, страх, который жил в ней всегда. Если он будет рядом, Кэрол не будет бояться, что Элен причинит ей зло или вред. Ведь может оказаться так, что безумица все еще жаждет расквитаться с ней, и Кэрол не могла об этом не думать, отчего ее начинали одолевать детские страхи, порожденные жестокостью и ненавистью этой женщины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я думаю, что будет лучше немного отложить визит, — продолжил Джек. — Съездим к ней после свадьбы.

— Нет, до, — решительно возразила Кэрол. — До свадьбы, Джек. Мне приснился плохой сон. Очень плохой. После таких снов обязательно случается беда.

— Кэрол, сны — это всего лишь наше воображение.

— Может быть… Но все равно я хочу ее увидеть.

— Зачем? А если этот визит тебя расстроит? Я не хочу, чтобы эта женщина омрачила твое настроение перед свадьбой.

— Не омрачит. Даже если она осталась прежней, я… я все равно не пожалею, что поехала туда. Я давно должна была сделать это, и это меня тяготит. Если она прогонит меня, то я, по крайней мере, избавлюсь от чувства вины перед ней за то, что столько лет не предпринимала попыток встретиться, — Кэрол улыбнулась, чтобы Джек не догадался, как засаднило ее сердце при мысли, что Элен может ее прогнать, как гнала от себя всегда.

Джек посмотрел на нее своими внимательными, всезнающими глазами, но не стал спорить, поняв, что она не изменит своего решения. Он знал, что она чувствует, о чем думает и чего боится, потому что в этой ситуации мог поставить себя на ее место. Может, они совершенно разные, как личности, но, не смотря на это, у них много общего. Горькое детство отвергнутых матерями детей, мечты о любви и полноценной семье. Они оба не имели этого, а потому умели ценить, нуждались и стремились к тому, чего были лишены. Поэтому Джек был уверен, что именно с ней они смогут создать такую семью, о которой так мечтали, что никогда не допустят они, чтобы их дети ощутили хотя бы толику той боли, что пережили их родители. Своим детям они дадут все, чего недодали им самим. Любовь, нежность и заботу. И у ребенка, который скоро появится на этот свет, всегда будут рядом и отец, и мать, и никогда он не увидит, как рушится его семья, как когда-то разрушилась семья его, Джека. Джек был счастлив, что создает семью, не смотря на то, что еще недавно откладывал это на неблизкое будущее. Но жизнь распорядилась иначе, привязав его к женщине, которую он не смог выкинуть из своего сердца, как ни старался. Он хотел ей отомстить и наказать, а его месть обернулась созданием нового человечка, который заставил его сделать последний шаг к той, которую давно избрал и умом, и сердцем, но не торопился к брачным узам.

Кэрол была очень удивлена, когда он сказал, что он для себя решил, что именно она станет его женой и именно с ней он построит семью, еще до того, как Мэтт вышел на свободу. Решил скорее умом, чем сердцем. Но сердце пошло на уступки и не стало идти вопреки уму.

— Но почему я? — Кэрол была шокирована.

— Ты мне подходишь и… устраиваешь, — он расхохотался, заметив ее возмущенный взгляд.

— Значит, это брак по расчету? Потому что я показалась тебе удобной в качестве жены?

— Ага. Сплошной холодный расчет.

— Холодный? — Кэрол хмыкнула. — Что-то мне так не показалось.

— Ну… поначалу был холодный. А потом разогрелся, — обняв, он томно поцеловал ее в шею. — Ладно, вру… Сначала разогрелся. И планы затащить тебя в постель у меня появились намного раньше, чем мысли о том, что из тебя бы вышла неплохая супруга. А знаешь, когда именно у меня появились эти мысли? Догадайся!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уж не тогда ли, когда я изводила тебя свой стряпней и хозяйничала в твоей квартире после того, как ты сбежал из больницы беспомощным калекой? — засмеялась Кэрол.

Джек тоже рассмеялся.

— Именно тогда! Уж очень мне понравилось, как ты обо мне заботилась. И как хозяйничала. Мне понравилось. И с тех пор ты была обречена. Единственное, что пошло не по плану… это любовь. Я не собирался, я не хотел влюбляться, — он досадливо поморщился. — Я сам себе не хотел признаваться в том, что втрескался… И не признавался, пока Ландж не вышел. Ох, и сорвало мне крышу, когда ты осталась у них ночевать, — он болезненно скривился. — Даже вспоминать не хочу. Тогда я понял, как люблю тебя… Как больно ты мне сделала. Мне никогда не было так больно.