предложение: указано было купить все нужное в приказе Большой
казны и доставить в Малороссию, а из Запорожья прислать в
490
Москву мастеров стругового дела. Гетман послал какого-то
Василия Богуша с семью товарищами,’ с кормщиками и с передовщи-
ками, но тут же заметил, что, кроме Запорожья, во всем
малороссийском крае нет таких мастеров. Видно, что гетман старался
угодить царю и сам вызывался с тем, что царю в то время
нравилось, но в то же время он с осторожностью заранее отклонял
от себя исполнение таких невозможных требований, каких мог
ожидать от царя, зная его пылкую и предприимчивую натуру.
По сказке присланных в Москву запорожских мастеров указано
было для строения судов готовить лесные материалы в Брянске, а для отыскания годного к судостроению леса посланы были туда
те же самые запорожские мастера. Гетману указывалось прислать
туда для рубки леса рабочих и плотников. Дело это пошло не
так скоро, как бы могло. Возникли недоразумения от воевод
брянского и трубчевского, которые, по жалобам на них от гетмана, оправдывали себя тем, что не допускают рубить только бортных
деревьев, с которых крестьяне платят в казну медовый оброк.
Между тем еще с декабря 1696 года к гетману стали приходить
зловещие вести о новой грозе бусурманского вторжения, и 1 января
1697 года гетман созвал старшин и полковников на съезд.
Обсуждались меры защиты края, и <по многих разговорах> решили, что
жители сами себя должны оборонять, а всего войска раннею весною
собирать не следует, пока не узнают наверное о готовности
неприятелей к вторжению, потому чтр движения и подходы войска
отзываются тягостями и разорениями на жителях. Гетман приказал всем
полковникам готовить в своих полках суда, годные для морского и
речного плавания, и хотя полковники отговаривались, что у них в
полках нет дерева, пригодного для судостроения, но гетман
подтвердил им, что они должны приложить все свое старание, чтобы
угодить <царской богоподобной воле>.
Раннею весною получены вести, что крымский хан собирается
громить Таванск, и в апреле гетман, по царскому указу, уговорился
с князем Яковом Федоровичем Долгоруким идти в плавной поход
вниз по Днепру от Новобогородска и выступать тотчас, как только
пригонятся к устью Самары суда, изготовляемые в Брянске и
сплавляемые Десною в Днепр. 11 мая известил гетман приказ, что
уже у его полковников сделано 70 стругов морских и 600 лодок, а
23 числа того же месяца доносил, что мастер Василий Богуш
спровадил в Десну, а оттуда в Днепр к назначенной цели изготовленные
в Брянске суда, из которых 50 назначалось для городовых Козаков
и 40 для запорожцев. Затем думный дворянин Неплюев, назначенный быть в <сходных товарищах> Якову Федоровичу Долгорукому, доставил из Брянска еще 121 струг, и 25 мая последовал царский
указ о плавном походе. Его целью было овладение Очаковом и
защита Таванска и новоотстроенного Шингирея.
491
Тем временем татары стали врываться в слободские полки, и
хотя в первой половине мая чугуевский воевода и харьковский
козацкий полковник разбили их загон, но вслед за тем явилась
другая многочисленная орда тысяч в двадцать и, разделившись
на чамбулы1, наделала опустошений в слободах около Валок.
Гетман собирался в поход, а между тем его стали опять
беспокоить прежнего рода внутренние враги. Стародубец Сусла подал
киевскому губернатору донос на гетмана Мазепу в таком же духе, в каком подавались на него и прежде доносы. Мазепа - не русский
человек, а поляк, расположен больше к Польше, чем к России, сносится с панами и с королем о том, как бы Украину подвернуть
снова под власть Польши; держит у себя в приближении охотных
Козаков, компанейцев и сердюков2, где все наголо одни поляки
служат; городовые козаки/ не терпят ни его, ни своих полковников и
сотников, которые, за покровительством гетмана, разобрали себе
козацкие земли и самих Козаков обращают себе в подданство; во
время последнего похода гетман не мог собрать вокруг себя всех
полков, потому что у Козаков было намерение побить* гетмана и
старшин, а против киевского полковника Мокиевского
взбунтовались его полчане оттого, что их полковник, родом поляк, делает над
ними насилия. Донос этот послан был в’Москву, а государь
приказал препроводить его к гетману. Мазепа чрез посланного нарочно
по этому поводу канцеляриста Чуйкевича объяснял, что в доносе
все ложь, у гетмана нет родни <лядской> веры, из начальных людей
все веры православной и между охотными козаками нет ни одного
поляка. И то ложь, будто обращают Козаков в подданство; не было
в том ни одной жалобы, а если бы такие возникли, то на то есть
войсковой суд. Иные козаки, обнищавши, сами желают поступить
в мужики, но этого им не дозволяется, как равно из мужиков не
вписывают в козаки, согласно царскому указу. Гетман в последнюю
войну не мог стоять долго со всеми полками не потому, что опасался
бунта, а потому, что войско было раскинуто по разным местам, опасаясь неприятеля с разных сторон. Киевский полковник совсем
не лях, а чистый русин: дед его при Хмельницком положил голову
под Чортковым, а отец - на Дрижипольской битве под Ахматовом, и бунт против киевского полковника произошел оттого, что козаки
недовольны были, зачем их ведут на море. Главные зачинщики этого
бунта убежали, а прочих наказали и отпустили. Так оправдывал
себя Мазепа против нового доносчика.
Желая подделаться к правительству, Сусла, будучи уже в
Москве, в добавление к своему извету на гетмана указывал, что в
Малороссии с торговых людей берут слишком мало пошлины, а
1 Отряды (татар.).
2 Казаков наемных пехотных полков, гетманскую гвардию.
492
можно было бы собирать побольше. Гетман по этому поводу
объяснил; что с торговых людей собираются пошлины так, как
делалось при Богдане Хмельницком и других гетманах, и сбор не
увеличивается ради того, чтобы не отогнать торговцев.
Суслу арестовали в Москве. И прежде, как мы видели, не
доверяли таким доносам; теперь же, когда царь Петр был особенно, доволен гетманом, его положение в виду всяких доносов становилось
еще крепче. К гетману послали похвальную грамоту и подарки, состоявшие в соболях, ценою на 1000 рублей, в кусках материи -
атласа, бархата, байберека, и в разных столовых припасах (ре-
нское вино, лимоны, рыбы и проч.). Разом посланы подарки
старшинам и полковникам, состоявшие в объярах, атласах, камках и
соболях. Гетман, изъявляя благодарность за внимание, сделал такое
замечание царскому послу: <Иду на царскую службу не с веселым, а сунылым лицом, оттого что про меня выдумывают худые речи, будто я лях: у меня и дед и отец родились в Украине и служили
великим государям, и я царскому пресветлому величеству служу
верою и правдою!> Жалкого Суслу препроводили к гетману, который подверг его истязаниям, потом, продержав некоторое время в
тюрьме, отправил на место его жительства в Киев.
Не ранее как в половине июня 1697 года гетман, расставивши
сотни разных полков вдоль по днепровскому побережью, начиная
от Киева вплоть до Переволочны, сам отправился к Ворскле и, перешедши ее, соединился на Коломаке с князем Як. Фед.
Долгоруким. Июля 6-го гетман прибыл в Кодак1 и там узнал, что турки
плывут по морю к устью Днепра: эту весть принесли в Запорожье
бывшие у турок невольники, которые, плывя на каторгах из Козлова
в Царьград, изрубили турок, овладели каторгой, пристали к берегу
и пешком явились в Сечу. Переправа войск через пороги
продолжалась несколько дней. Немало судов разбилось, немало погибло
людей с запасами и оружием. Гетман 13 июля прибыл к урочищу
Кичкасу, где кончались пороги, и там дожидался плывших сзади
него судов до 19 числа этого месяца. Тогда прибежал к гетману
гонец из Таванска с известием, что бусурманы, занявши Ислам-
Кермень, начали палить из него по Шингирею. Гетман отправил
вперед себя на судах черниговского полковника Якова Лизогуба с
3200 сборных Козаков, а князь Я. Ф. Долгорукий - Неплюева с
отрядом царской рати. Сами военачальники последовали за ними, и у Каменного Затона встретил их кошевой Яковенко. Боярин дал
ему семь стругов и по талеру, а гетман по золотому, на 4000
запорожцев, и оба приказали собрать сечевиков и плыть в низовья на