Он пошел искать своего напарника. Может быть, Маус поможет. У паранойи есть свои достоинства.
С тех пор, как бен-Раби начал обучение на телетеха, они почти не виделись.
Маус открыл дверь и приятно удивился. Первое, что он сказал, было:
— Я как раз собирался пойти тебя поискать. — Одна его рука дрожала. — Хочешь сыграть партию, пока мы ждем?
— Давай.
Это могло быть на пользу обоим. Партия-другая могла бы привести их в норму.
— Как Эми это все воспринимает?
— Как нормальный член команды. Штурмовой команды десантников.
Маус был на жутком взводе. Дрожь его была связана не только с поврежденной рукой. Мойше не обратил внимания. Обычные его предполетные судороги.
— Ты слыхал, чего я нашел? — болтал Маус. — Годами за ней гонялся. И нашел у одного из наших ребят; он ее носил на счастье.
Он показал древнюю бронзовую монету с дырой в середине. Бен-Раби с одного взгляда увидел, что монете не меньше Двух тысяч лет, восточная, в хорошем состоянии, но относительно нередкая. Уж точно ничего особенного. Возбуждение Мауса начинало вызывать недоумение.
— Ничего, вполне. Эми воспринимает все это куда хуже, чем я ожидал. — Он снова посмотрел на монету, потому что Маус все время тыкал ею ему в лицо. — Ты уверен, что это не подделка?
— Она это переживет. С ними всегда так, если ты их любил как надо. Нет, это не подделка. — Маус был чем-то явно разочарован. — Бери себе белые.
Во время своего почти ритуального дебюта бен-Раби попытался начать обсуждение своей проблемы:
— Маус, я хочу остаться.
Маус посмотрел на него странным взглядом, будто бы со смешанным чувством, будто бы он этого ожидал, но надеялся на другое. Нервно потрогав свою монету, он ответил:
— Поговорим после игры. Как ты насчет выпить? У тебя такой вид, будто бы распадаешься на винтики.
Человеку, которому предстоит ускорение и временная невесомость, напиваться не стоит, но бен-Раби согласился. Ему это было нужно. Маус подошел к ящику и вытащил бутылку какой-то готовой смеси. Пока он вытаскивал стаканы, бен-Раби осмотрел каюту. Почти все, что носило отпечаток личности Мауса, исчезло — все памятные безделушки, которые превращали это место в дом. Все, кроме неизменного набора шахматных фигур.
Один стакан разбился. Маус выругался, собрал осколки, выругался еще раз, когда порезался.
— Какого черта их не делают из пластика?
— А ты бы брал их здоровой рукой, — посоветовал бен-Раби и увидел, почему он этого не делал. Здоровой рукой Маус заливал какой-то смолой жучка, подсунутого безопасностью.
Он принес выпивку, и они стали играть дальше.
Партия вышла затяжная. Маус был не в форме, и каждый ход ему приходилось тщательно обдумывать. И все это время он вертел в пальцах свою монету, будто хотел стереть ее начисто до посадки в служебный корабль.
Бен-Раби допил свою порцию и еще несколько, ощутил некоторое успокоение и отключение от того, что волновало его ум. Он увлекся игрой. Впервые инициатива была у него. Маус, несмотря на свою задумчивость, играл отстраненно и невнимательно.
И вдруг Маус быстро сделал серию резких ходов. Бен-Раби потерял ферзя и…
— Мат!
И алкоголь уже не помогал. Поражение — такая мелочь, но такая неизбежная, вдруг стало аналогом всей жизни бен-Раби. И депрессия его усилилась.
Секундой позже, складывая фигурки в ящик больной рукой, Маус сказал:
— Я их оставил сверху, чтобы можно было играть по дороге домой. Но ты говоришь, что хочешь остаться.
— Да. Вот поэтому я тебя и…
— И этого я и боялся.
Маус повернулся. Вертел руками он не бесцельно. В здоровой руке его было зажато оружие звездолова, вынесенное из каюты Марии.
— Тебе следовало бы догадаться, Мойше. Нужно было тебе пойти к Киндервоорту. — Маус доигрывал игру до конца. — Колеса внутри колес, как ты сам знаешь. Мы все еще работаем на Бэкхарта, и я не могу тебя просто так оставить.
Мойше подумал, что, может быть, он это и знал — в глубине души. Может быть, он и к Маусу пришел, чтобы тот принял решение за него.
— Психологи запрограммировали тебя стать перебежчиком. Чтобы ты мог попасть туда, куда не пустят меня. Может быть, они даже знали про Звездный Рубеж — я так думаю, судя по твоему видению с пистолетом.
Мойше взглянул на монету, которую держал Маус в поврежденной руке. Странно: он никогда не говорил, что хочет такую. Может быть, это был гипноключ. Может быть, он открыл в памяти Мауса всю картину задания.
— Оно с самого начала было долговременным, Мойше. Нам нужна амбра для флота. Вся амбра — для войны.
— Войны? Какой войны? Никто же не принимает всерьез перевооружение Уланта. Ты мне сам говорил, что это ерунда.
Маус пожал плечами:
— Ты был удаленным коллектором данных. Одним из моих заданий было тебя хранить. Остальное в основном — обертки и бантики.
Хотя это выглядело неуклюже, Маус старался не только объяснить. Ему не нравилось то, что он делал, и он убеждал самого себя.
Да, они сблизились. Слишком сблизились. Они стали неравнодушны к судьбе друг друга.
— Мы друзья, Мойше. Давай тогда без шума, ладно?
Да, без шума. Как и в шахматах, его обыграл превосходящий по силе противник. Он был той половиной команды, которую обучали для «мягкой» работы. «Жесткой» всегда занимался Маус. Дружба дружбой, а если он заартачится, Маус его ликвидирует. Маус — совершенный агент. Он ничему не даст встать между собой и своей работой.
Бен-Раби посмотрел на лицо напарника и увидел на нем боль. И узнал эту боль. Маус, подумалось ему, Маус тоже не хочет возвращаться. Но натура Мауса не оставляет ему выбора… и подталкивать его будет глупо. Под напряжением он слишком сильно реагирует.
Бен-Раби ссутулился. Он сдался. Снова стал щепкой в потоке.
По всему «Даниону» разнесся страшный богоподобный голос, призывающий всех наземников на станцию отбытия для окончательного расчета и выплаты. Маус сунул оружие в карман и сказал:
— Прости, что так вышло, Мойше.
— Я понимаю.
На самом деле он не мог этого понять.
Маус кивнул на дверь:
— Пойдем.
Они пошли. Мойше не дергался, даже когда представлялась возможность. Он сдался.
«Нет у меня дома, — думал он. — Кажется, никогда и не было. Был я щепкой в потоке вселенной, как в бурной реке на Сьерре, и так оно и осталось».
Он глядел на шлюз, который откроется в служебный корабль. Один шаг, и он выйдет уже из терминала на Карсоне. Насколько же все переменилось за время его отсутствия? Грета подросла…
Грета!
— Маус, я же забыл что-нибудь Грете привезти! Меня же не было целый долгий год… Я должен привезти ей подарок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});