Дигбран хмыкнул.
-Вам, Старшим, виднее. Я во всем этом не смыслю, будущее для меня - темный лес с волками.
-Так я и не прошу у тебя какого-то совета, - эйторий расправил спину до хруста, потянулся. - Ладно, ступай, я еще посижу с Эрви. Потом придешь, сменишь.
Девушке определенно было лучше, она даже смеялась редким шуткам Дигбрана. Однако тень беспокойства лежала на ее лице, и Дигбрану не надо было обладать пророческим даром, чтобы понять причину этому беспокойству: Эрви переживала за Эрика.
-Вернется же он, - не выдержал бывший воевода в какой-то момент, когда тревога Эрви стала слишком уж явной. - Путь в Скейр северной дорогой безопасен, он будет обратно быстро.
-Не в том дело, Дигбран.
-А в чем же?
Эрви посмотрела на него, и на миг ему показалось, что в ее глазах мелькнула невысказанная просьба о помощи - нет, даже не просьба, а крик. Но она быстро отвела взгляд.
-Мне было видение, Дигбран. Видела я, что в Скейре мы с Эриком будем вместе.
-И что с того, что тебе такое виделось?
-Видения не лгут.
-Пусть не лгут, - согласился Дигбран. - Что же мешает этому видению сбыться позже?
Эрви пристально посмотрела на него, словно ища подвох.
-Нет, ничто не мешает. Но я была уверена, что мы с Эриком не расстанемся и пойдем туда вместе.
-Это ты тоже видела? Ваш путь туда?
-Нет. Но видела, что мы стоим с ним на ратушной площади у фонтана. Это должно случиться завтра, я уверена.
Дигбран невольно улыбнулся.
-Должно - значит, случится. О чем беспокоиться?
-Я должна уже быть в пути! - воскликнула девушка, и Дигбран с трудом ее удержал, рванувшуюся к выходу. Уложил обратно на лежанку, укрыл одеялом, сел на край постели. И так и сидел, ничего не говоря, а Эрви сжала в своих ладонях его тяжелую и грубую от работы и упражнений с мечом руку, и лишь тяжелое дыхание молодой арденки выдавало волнение, что никак не хотело ее отпускать. И все же она успокоилась, отвернулась к стене палатки, и дальше они молчали, думая каждый о своем.
Дигбран думал, как бы ему исхитриться сбежать вслед за войском из лагеря и не почувствовать себя при этом последней скотиной. Здесь, у постели больной девчонки, он странным образом чувствовал себя на своем месте, чувствовал, что живет не зря и все делает правильно. Знал и причину этому: давно уже Дигбрану не случалось заботиться о других людях иначе, чем решая, что и как им делать. Да и прав был Лагорис, упрекнувший его в свое время за затею с ополчением, завершившуюся гибелью сотни молодых оболтусов - больше о себе в те дни Дигбран заботился, нежели о беззащитной округе замка Дубр, больше себя жалел, чем соседей своих. И барон был прав, ругая Дигбрана - в плен Дигбран с домочадцами тоже попали из-за его желания выглядеть в собственных глазах героем. А сейчас он не выглядел, сейчас он просто был. И пусть никто его не видит, а все же пользы от его сидения не в пример больше, чем от прежних глупостей. Не стыдно за себя Дигбрану, в кои-то веки в мире он с самим собой. Неважно, что он просидит тут половину ночи только для того, чтобы одной-единственной девчонке не было так тоскливо и страшно в этой палатке, за стенами которой притихла майская ночь. Многие ведь, если вдуматься, за всю свою жизнь и вовсе ничего хорошего другому человеку не сделают.
Эрви, скорее всего, думала об Эрике, хотя кто ж ее поймет. Уснула она нескоро, но все же уснула.
Лагорис пришел еще до рассвета, сказал, что хочет застать Галда-лекаря. Дигбран не возражал - за ночь его уже два раза успело скрутить от вернувшихся болей, и только чудом не проснулась от его сдавленных стонов Эрви. От Лагориса, впрочем, состояние Дигбрана не укрылось.
-Скажи Бенаре, чтобы тебя намазала моей мазью, - тихо прошептал он. - а после спать ложись.
Сделал Дигбран, как велено. Бенара старательно обработала его спину, запястья, локти и колени, а когда добралась до щиколоток, Дигбран заорал от боли и принялся ругаться на чем свет стоит. Лани жутко заинтересовалась некоторыми из ругательств, попросила дедушку объяснить, что они значат. До дедушки только потом дошло, что иные из употребленных им словечек у малолетней баронессы никаких вопросов не вызвали. Нет, таки доберется он еще до баронских дружинников, ох как доберется.
Проснувшись за полдень, обнаружил за сбитыми из досок грубыми столами неподалеку от него десяток ополченцев из числа охранявших лагерь. Ополченцы стояли в дозоре утром и обсуждали случившееся на рассвете. Оказывается, явился им из темноты одноухий синелицый диавол, и едва не сбежали ополченцы в панике. К счастью, явились герцогские арбалетчики и диавола этого прогнали.
-Как выглядел-то? - спросил Дигбран, уже догадываясь, о ком идет речь.
-Как все диаволы, - пожал плечами один из ополченцев. - большой такой, страшный. Мордой похож на барона Глойдинга из замка Дубр, коли знаешь такого.
Ополченцы загоготали, Дигбран нахмурился. Ахрой и правда внешне походил на барона, а уж от портрета Доха Глойдинга в молодости, сделанного каким-то скейрским художником, и вовсе не отличить. Еще одна напасть, ну а вдруг до барона слух дойдет? Один раз он мог посчитать, что ему призрак явился или там диавол, а с тех пор ему могли и историю о синем мельнике рассказать. Да и скаранит он у Лани самолично отобрал - может ведь и знать барон, что это за камешек. Слово за слово, и всплывет правда, и тогда барон Дигбрана за покраску баронского отпрыска в синий цвет по голове совершенно точно не погладит. Разве что чем тяжелым.
В лагере осталось несколько сотен человек - как воинов, так и всевозможной обслуги, включая лекарей, кузнецов, конюхов, тележных мастеров и лакеев герцогских придворных. Сам герцог, насколько успел выяснить Дигбран, взял с собой только одного слугу, который был необходим ему, чтобы снимать и одевать латный доспех. Обычно презиравший всех столичных дворянчиков вкупе, Дигбран не мог не признать в герцоге достойного потомка завоевателей из лесов Миакра.
Герцогских же придворных Дигбран, как и все прочие подданные миакоранских баронов, на дух не переносил. Но этих в лагере не осталось - убрались вслед за герцогом, видимо, считая, что его светлость будут отсиживаться за спиной сражающегося войска и только приказания раздавать. Думалось Дигбрану, что ошибаются герцогские подхалимы. Ну да, при нынешнем герцоге, как и при нескольких его предшественниках, на севере царил мир; да и вообще после того, как полтораста лет назад удалось выгнать из Сатлонда долго претендовавших на него гиссанских алагоров, любителям доброй сечи приходилось искать ее за пределами владений северных миакрингов. Отвыкли придворные от войн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});