— Но, Лайзалор, это невозможно.
— Неужели? — подозрительно прищурилась она. — Почему же невозможно? Зачем тебе нужна эта женщина?
— Не для секса. Я не лгал тебе и сейчас не лгу. Она принадлежит Пелорату, и я ею не интересуюсь. С другой стороны, я уверен, что она просто сломается, если попытается проделать то, что вытворяла ты.
Лайзалор готова была улыбнуться, но, сдержав улыбку, строго спросила:
— Что же тогда тебе горевать из-за того, что она останется на Компореллоне?
— Потому что она — не последнее звено в успехе нашего дела. Мы обязательно должны взять её с собой.
— Ну, тогда скажи наконец, в чём заключается ваша миссия? По-моему, пора бы открыться.
Тревайз ответил не сразу. Отвечать надо было честно. Он не мог придумать более эффектной лжи.
— Послушай, — сказал он. — Компореллон — древний мир, даже один из древнейших, но он не может быть самым древним. Человеческая жизнь зародилась не здесь. Первые человеческие существа пришли сюда из какого-то другого мира, и, возможно, жизнь человеческая зародилась даже не там, но была принесена с ещё одной, более древней планеты. Очевидно, впрочем, что эта ретроспектива должна где-то оборваться, и мы должны в конце концов добраться до самого первого мира, мира, где появился человек. Я ищу Землю.
Перемена, внезапно произошедшая с Мицей Лайзалор, сильно смутила Тревайза.
Она выпучила глаза, задышала тяжело и неровно, каждый её мускул, казалось, напрягся, хотя она лежала по-прежнему на спине. Она резко взмахнула руками и скрестила на обеих указательный и средний пальцы.
— Ты произнес её имя, — хрипло прошептала она.
23
Больше она ничего не сказала, даже не взглянула на него. Её руки медленно опустились, ноги скользнули к краю постели. Мица села спиной к Тревайзу. Он застыл, не шевелясь.
Тревайзу казалось, будто он отчётливо слышит слова Мунна Ли Компора, произнесенные им в безлюдном туристском центре на Сейшелле. Тот говорил о планете своих предков — той самой, на которой Тревайз находился сейчас. «У компореллонцев полно предрассудков насчёт Земли. Всякий раз, когда при них или они сами упоминают это слово, они вскидывают обе руки с перекрещенными пальцами, чтобы отвести беду».
Увы, вспомнил он о словах Компора поздновато.
— Что я такого сказал, Мица? — пробормотал он.
Она покачала головой, встала и пошла в ванную. Спустя мгновение раздалось журчание воды.
Оставалось только ждать. И Тревайз ждал, гадая, не пойти ли за Мицей в ванную. Подумав, он окончательно решил, что этого делать не стоит. Но как только решил, так ему сразу нестерпимо захотелось попасть туда.
Мица наконец вышла и молча принялась одеваться.
— Ты не возражаешь, если я… — робко показал на душевую Тревайз.
Она промолчала, и он принял молчание за согласие.
Тревайзу хотелось пройти по комнате гордо и высокомерно, но чувствовал он себя почти так, как в те далекие дни, когда мать, обиженная каким-нибудь его проступком, наказывала не иначе как молчанием, заставляя съеживаться от стыда.
Он оглядел изнутри кабину с голыми стенами. Тревайз присмотрелся внимательнее — ничего, то есть совсем ничего.
Он приоткрыл дверь, высунулся и спросил:
— Слушай, а как у тебя душ включается?
Она отставила дезодорант (по крайней мере, Тревайз предположил, что она пользовалась именно дезодорантом), прошествовала в душевую и, всё ещё не глядя на него, ткнула пальцем. Тревайз посмотрел в ту сторону и заметил пятнышко на стене — круглое, бледно-розовое, едва заметное, словно дизайнер был сердит на то, что вынужден нарушить совершенную белизну стен из-за столь пустяковой причины.
Тревайз недоуменно пожал плечами, дотянулся до стены и коснулся пальцами пятна. Вероятно, это и надлежало сделать с самого начала, так как моментально поток тонких струй ледяной воды обрушился на него со всех сторон. Сдержав вопль, он вновь прикоснулся к розовому кружку, и душ выключился.
Он снова приоткрыл дверь, понимая, что выглядит теперь ещё более жалко, так как сильно дрожал и даже не мог внятно выговаривать слова. Он только сумел проквакать:
— А как же включается горячая вода?
Мица наконец удостоила его взглядом. Вид Тревайза был настолько жалок, что она не выдержала — прыснула и громко расхохоталась.
— Какая горячая вода? — отсмеявшись, спросила она. — Не думаешь ли ты, что мы будем тратить энергию на то, чтобы греть воду для мытья? Вода теплая, то есть не очень холодная. Чего ещё тебе надо? Ах ты, неженка! Ну-ка иди мойся!
Тревайз замялся, но ненадолго, так как выбора у него не было.
Он неохотно коснулся розового кружка и попытался мысленно подготовить своё тело к готовым хлынуть ледяным струям. Теплая вода? Он почувствовал, как кожа покрывается мыльной пеной, и поспешно стал тереть себя с ног до головы, решив, что тут скорее всего существует некий заданный цикл подачи воды, и, судя по всему, не особенно длинный.
Затем начался цикл ополаскивания. Теплая — ну если не теплая, то всё-таки не такая холодная вода омыла его совершенно промерзшее тело.
Стоило Тревайзу подумать о том, чтобы опять нажать на розовый кружочек, дабы выключить воду, и удивиться, как это могла Лайзалор выйти из ванной сухой — ведь здесь не было ни полотенца, ни чего-либо, хотя бы смутно его напоминающего, — вода перестала литься. А потом подуло, да так, что вполне могло бы сбить с ног, если бы не дуло со всех сторон сразу.
Воздух, в отличие от воды, оказался горячим, слишком горячим. Тревайз решил, что это потому, что для нагрева воздуха необходимо гораздо меньше затрат энергии, чем для нагрева воды. Горячий воздух испарил с него воду, и через несколько минут он вышел таким же сухим, словно никогда в своей жизни близко не подходил к воде.
Лайзалор на вид совершенно пришла в себя.
— Как себя чувствуешь?
— Здорово, — ответил Тревайз. Он и в самом деле чувствовал себя поразительно — бодро и свежо. — Мне нужно было только морально подготовиться к такой температуре. Ты ведь меня не предупредила…
— Неженка, — презрительно фыркнула Лайзалор.
Тревайз побрызгался её дезодорантом и начал одеваться, внутренне страдая оттого, что у него нет чистого белья.
— Как я должен называть… эту планету? — осторожно спросил он.
— Мы называем её «Старейшая».
— Откуда я мог знать, что произнесенное мной название запрещено? Разве ты мне сказала?
— Разве ты спросил?
— Откуда мне знать, что нужно спрашивать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});