и Гинзбург, и другие. Материал тот же, но в нём Вы сумели увидеть что-то по-иному, под своим углом зрения… Вот ведут группу заключённых по посёлку, а несколько детишек подбегают к ним, голодным, и суют свои конфетки. И вдруг Вы замечаете, что идёт обок колонны заключённых охранник с винтовкой – и плачет. Это Ваш особый талант – и в лагерном аду, даже, казалось бы, у самых падших, подсмотреть сохранившиеся крупинки человеческого добра. Но самое главное, что поразило меня в Вашей книге, – необыкновенная, чистая, несмотря ни на какую окружающую грязь, душа автора. Я, например, в неё просто влюбился. Думаю, что у Вас было в жизни так много влюблённых в Вас почитателей не только и не столько потому, что Вы были красивой женщиной, но прежде всего потому, что настоящие мужики чувствовали эту Вашу необыкновенную душу и обречённо тянулись к ней… Искренне желаю Вам всего самого доброго и прежде всего – здоровья. Пользуюсь случаем, чтобы презентовать Вам книжечку своих стихов.
Ваш…
27.03.2007, Чебоксары
Здравствуйте, уважаемая Тамара Владиславовна!
Пишут Вам студентки Чебоксарского механико-технологического техникума Прокопьева Екатерина, Михеева Мария, Ярайкина Кристина. Мы прочитали Вашу книгу «Жизнь – сапожок непарный». И поверьте, что до сих пор, уже по истечении какого-то времени, находимся под глубоким впечатлением от Вашей жизненной стойкости. Тяжело сознавать, что в нашей жизни много зла, предательств и несправедливости. Но знаете, история одного человека позволяет всё перечеркнуть: поверить в добро, в себя, в окружающих, в то, что это можно пережить. Тамара Владиславовна, Ваша книга – яркий пример того, что нельзя опускать руки перед обстоятельствами жизни. Вы не опустили руки, Вы прошли через все жизненные трудности, сохранив в себе чёткость ума, человеческую красоту, главное – всё это зло не смогло коснуться Вашей прекрасной души. Если бы Вы знали, насколько сильно мы хотим узнать, что произошло с Вами потом, как сложилась Ваша жизнь, какие впечатления остались у Вас о нашем городе Чебоксары и нашем театре…
Ваша книга попала к нам в руки от очень доброго и хорошего человека, заведующей дневным отделением нашего техникума Караваевой Татьяны Николаевны. Вместе с ней мы бы хотели выполнить работу по Вашей книге в форме научного реферата и представить её на республиканскую конференцию студенческого творчества «Юность Большой Волги».
Тамара Владиславовна, мы надеемся на то, что Вы не оставите без ответа наше письмо и дадите какие-то рекомендации по выполнению работы.
С глубоким уважением к Вам…
Подписи…
Игорь Карновский
Ванкувер, Канада
Глубокоуважаемая Тамара Владиславовна!
Огромное Вам спасибо за Вашу книгу «Жизнь – сапожок непарный» – это ярчайшее событие в русской литературе, а Вы, её автор, являетесь примером кристально честного, порядочного и мужественного Человека. Ваша книга обличает преступность сталинского режима, подлость и жестокость облечённых властью, глубоко поднимает нравственно-этические проблемы. Сейчас, когда в России голоса в защиту тоталитарного режима становятся всё более назойливыми, Ваша книга – это напоминание всем тем, кто скучает по твёрдой руке: «Люди, будьте бдительны!»
Несколько слов о себе. Мне 69 лет. Я прошёл довольно сложный путь – кандидат наук, доктор наук, профессор кафедры, пережил две эмиграции и вот уже семнадцать лет живу в свободной и прекрасной Канаде (искренне желаю счастья и процветания этой стране). Уже в эмиграции опубликовал в США три книги по специальности. В общем, жизненный путь был не очень лёгким, и, кажется, уже многое можно было бы не принимать близко к сердцу. Однако Ваша книга затронула меня, как никакая другая. Признаюсь, читая Вашу книгу, я плакал, и не раз. Почему? Ваша книга заставила меня анализировать свою жизнь, раскладывать её на составляющие, глубоко влезать в себя, сожалеть об упущенном. Я жил в семье, где советскую власть ненавидели. Мама в деталях помнила голодомор на Украине и часто со слезами, горечью и гневом рассказывала об этом. Я помню 5 марта 1953 года, когда я, подросток, лежал и плакал под звуки траурной музыки. Мой отец вошёл в комнату, погладил меня по голове и сказал: «Не плачь, это такое счастье!» Помню, он однажды вбежал в комнату с радостным криком: «Началось!» Это началась забастовка, организованная Солидарностью… Но вся наша жизнь была пропитана страхом. Липкий страх, которым меня наградили в семье, преследовал меня всегда, разъедал душу. И поэтому я молчал. Молчал в 1968 году, когда советские танки вошли в Прагу. Молчал до, молчал после. Молчал, когда я должен был кричать. И мне горько и стыдно.
Это моя исповедь. Вы, Тамара Владиславовна, первый человек, с которым я говорю так откровенно. Это потому, что я Вам верю безоговорочно, каждому Вашему слову.
Вы блестяще описали проявление страха. Ради карьеры, сомнительного спокойствия и благополучия люди, охваченные страхом, шли на предательство своей любви и любви близкого человека. Но Вы в двух строках описали и Аркадия, мужа Валентины, которому чувство страха оказалось незнакомым. Он мужественный человек. Вся мерзость режима (ведь лагерь – это зеркало системы, страны) описана Вами горько, но без желчи, и поэтому эта правда бьёт по сердцу ещё сильнее. И на фоне всей этой преступной сталинской вакханалии совершенно изумительные и глубоко проникновенные волшебные страницы о дружбе, помощи, верности и Любви, о горьких потерях родных и любимых. Это описано Вами с пронзительной остротой, щемящая Ваша боль перешла в мою боль. Когда мои друзья спросили меня, о чём Ваша книга, я не задумываясь ответил – о помощи, дружбе и Любви. Оказывается, это сильнее, чем всеобщий страх и предательство близких.
Широкий спектр чувств – от восхищения Вашей чистотой до ненависти к преступному режиму – испытали и члены моей семьи – моя жена, дочь, мама (93 года), которая была свидетелем всех этих ужасных событий в нашей стране.
Ещё раз спасибо Вам за правдивую и жизнеутверждающую книгу.
Анна Яковлева
2002 г., Россия, Санкт-Петербург
Здравствуйте, Тамара Владиславовна!
Какое странное чувство было у меня: как будто вне времени совсем. Всё спало, и ты один наедине с жизнью (или вечностью). Не знаю. С этой странной связью явлений и судеб, что стоит за всем этим. Когда ты напрямую к ней подключён. Сопричастность.
Наверное, я не имею права говорить об этом, но как это удивительно, что книга эта становится мифом почти; каждым к ней прикоснувшимся переживается заново и как какое-то личное событие, как будто это с ним происходит. Так ведь может быть только с мифом, который затрагивает что-то очень глубокое в людях, глубинное в каждом и в то же