Д.В. Петров. Невский проспект под грифом «Совершенно секретно» (к истории возвращения названий в блокадном Ленинграде // Возвращая Россию. СПб.: Алетейя, 2013. С. 23–40.
4.2.23. Карательная система коммунистического режима в годы войны. Репрессии против военного и мирного населения, штрафные батальоны и заградительные отряды. Обращение с военнопленными
Война ужесточила деятельность репрессивного аппарата, в полной мере использовавшегося для упрочнения и совершенствования сталинской власти. Наряду с сохранением и укреплением жесткого контроля над обществом, применением репрессий в целях тотальной мобилизации, карательная система гарантировала личную неприкосновенность Сталину и высшей номенклатуре ЦК ВКП(б), чьи политика в 1939–1941 гг., некомпетентность и управленческая несостоятельность привели к гибели кадровой армии летом – осенью 1941 г. и поражениям 1942 г.
Расстрелы и ГУЛАГ, разветвленная вертикаль партийно-комсомольских, советских и чекистских органов, манипуляция общественным сознанием при помощи огромного пропагандистского аппарата, жесткая система принудительного труда, полное отсутствие частной инициативы и независимых от государства институтов, делали практически невозможным антисталинский социальный взрыв. Кроме того, на протяжении двадцати предвоенных лет органы ОГПУ – НКВД последовательно проводили «изъятия антисоветских элементов», способных стать катализатором антибольшевицкого сопротивления.
Осужденные в 1941–1945 гг. судами всех видов за «контрреволюционные преступления» по данным Верховного суда СССР (на 21 января 1958 г.)
В годы войны репрессии носили не только возмездный характер по отношению к советским гражданам, вступившим в конфликт с государством, – дезертирам, уклонистам, торговцам неуничтожимого «черного рынка», уголовникам, повстанцам, идейным врагам советской власти и лицам, сотрудничавшим с противником, а также членам их семей. Террор и массовые смертные приговоры оправдывались «целесообразностью» военного времени. Драконовское трудовое законодательство открывало широкое поле для репрессий по указу 1940 г. и указу ПВС СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий».
Осужденные за прогулы, опоздания, самовольный уход с предприятий и учреждений в 1941–1945 гг. (% к осужденным всего за год) (на 1955 г.)
С учетом осужденных по указам военного времени 1942 г. (уклонение от мобилизации на сельхозработы, невыработка колхозниками обязательного минимума трудодней) общее количество осужденных за нарушение трудового законодательства в 1941–1945 гг. составило 8 550 799 человек, из которых 2 080 189 были приговорены к лишению свободы, а остальные – к исправительно-трудовым работам или получили условное осуждение.
Пренебрежение к жизням заключенных вызывало массовую смертность в ГУЛАГе (до 25 % от списочного состава заключенных), особенно в 1941–1943 гг. При численности заключенных в лагерях 1 390 458 человек (в т. ч. 420 417 судимых за «контрреволюционные преступления») на 1 января 1942 г., за год умерли 352 360 заключенных. Кроме того, в тюрьмах и колониях НКВД на 1 января 1942 г. содержались еще 359 285 человек, но данные об их смертности не известны. 60 % среди заключенных ГУЛАГа во время войны составляли русские, 13 % – украинцы, 3 % – белорусы, по 2 % – татары и узбеки, 1,7 % – евреи и т. д. Таким образом, этнические пропорции обитателей ГУЛАГа приблизительно соответствовали национальному составу населения СССР.
Официальная статистика смертности з/к в ГУЛАГе в 1941–1945 гг. (% смертности к среднесписочному составу)
В войсках всю войну свирепствовали военные трибуналы, обеспечивавшие не только возмездное наказание, но и практиковавшие показательные репрессии для устрашения личного состава. Только к 1 марта 1942 г. в действующей армии насчитывались 1121 военный трибунал, в которых «трудились» 4501 работник, не считая секретарей. За период 1941–1945 гг. военные трибуналы осудили 2 530 663 человека, в т. ч. 284 344 (9 %) – к расстрелу. Осужденных к расстрелу хватило бы для того, чтобы укомплектовать четыре-пять общевойсковых армий.
Свидетельство очевидца
Потеря оружия на поле боя была достаточной причиной для вынесения бойцу смертного приговора. Командир гаубичной батареи Петр Михин, прошедший войну от Ржева до Будапешта, вспоминал: «Потерять орудия было смертельно опасно для меня. За четыре гаубицы «СМЕРШ» без вопроса тут же расстрелял бы меня. Надо заметить, в Великую Отечественную войну оружие и материальная часть ценились очень высоко. За утерю винтовки и то расстреливали. Потому что не хватало этих винтовок, с палками в атаку бегали. А людей в сравнении с оружием не жалели. Потерял командир даже пять человек без дела – пополнят новыми людьми, их у нас много было». – П.А. Михин. Война, какой она была. Курск: Славянка, 2012. С. 202.
За просчеты и провалы Ставки, сомнения в гениальности Сталина и «антисоветские разговоры» расплачивались подчиненные. В июле 1941 г. за прорыв немцев к Минску было расстреляно командование Западного фронта во главе с генералом армии Д.Г. Павловым, в октябре – группа ранее арестованных генералов во главе с Я.В. Смушкевичем и П.В. Рычаговым, 10 лет провел в тюрьме герой обороны Севастополя генерал-лейтенант И.А. Ласкин и т. д. Расстрел за военную неудачу – немыслимое для генерала или офицера наказание в Русской Императорской армии.
Штрафные подразделения в Красной армии появились после знаменитого сталинского приказа № 227 от 28 июля 1942 г. Новым приказом № 298 от 26 сентября 1942 г. Сталин объявил положения о штрафном батальоне и штрафной роте. На каждом фронте формировались 1–3 штрафбата (800 бойцов каждый) – для представителей среднего и старшего командно-начальствующего состава. В каждой армии создавались 5–10 штрафных рот (150–200 бойцов в роте) – для рядовых и младших командиров. Направляли в штрафные подразделения военнослужащих, обвиненных в трусости и нарушении дисциплины, а также уголовников, которым предоставлялась возможность «искупить вину перед родиной кровью». Штрафников, среди которых было очень много невиновных в инкриминируемых им преступлениях бойцов и командиров, безжалостно бросали на минные поля, в разведку боем, на наиболее опасные участки фронта, где выживали единицы. Потери штрафников в 3–6 раз превышали потери обычных стрелковых рот и батальонов. Несмотря на то, что уже зимой 1943 г. на фронте произошел перелом в пользу Красной армии, штрафные подразделения «прорыва» просуществовали до мая 1945 г. В 1944 г. в войсках оперировали 11 штрафбатов (по 226 бойцов) и 243 штрафроты (по 102 бойца), по официальным сведениям за 1944 г. общие потери штрафников составили 170 298 человек. Всего в 1942–1945 гг. через штрафные подразделения прошли по официальным данным 427 910 военнослужащих Красной армии.
Фактически с 1941 г. войска НКВД выполняли карательно-фильтровочные функции во втором эшелоне действующей армии. Приказом № 227 Сталин приказал в тылу каждой армии сформировать по 3–5 вооруженных автоматическим оружием заградительных отрядов, обязав их «в случае паники… беспощадно расстреливать на месте паникеров и трусов». Заградотряды нередко «обеспечивали» операции штрафников и неоднократно безжалостно расстреливали своих, отступавших по приказу, который не был доведен до командира заградотряда, или прекративших атаку под огнем противника. Такие факты отмечались не только в 1942–1943 гг., но и в 1944 г., когда исход войны был предопределен. Статистика жертв заградотрядов неизвестна.
Советское военно-политическое руководство не издавало по отношению к военнопленным противника нормативных актов, подобных нацистскому «приказу о комиссарах». Формально военнопленные Вермахта и союзников Германии считались «обманутыми братьями по классу». Однако убийства немецких военнопленных, в т. ч. изощренными способами, начались по всему фронту уже в конце июня 1941 г. и в первую очередь касались захваченных летчиков и раненых противника. До катастрофы Вермахта под Сталинградом количество пленных противника оставалось ничтожным: на 1 января 1942 г. – 9147, на 19 ноября 1942 г. – 19 782 человека (к ноябрю 1942 г. в плену оказались более 5 млн бойцов и командиров Красной армии). В Сталинградском «котле» зимой 1943 г. восточных добровольцев из граждан СССР в плен не брали – их убивали на месте, но участь немецких пленных оказалась не менее печальной: из 91 тысячи, сдавшихся в плен в Сталинграде, в Германию вернулись не более 6 тысяч.
Главными причинами смертности немецких военнопленных и пленных их союзников в 1942–1943 гг., как и в случае с советскими пленными в 1941–1942 гг., были голод, дистрофия и болезни. К 30 апреля 1943 г. из 292 656 учтенных с начала войны военнопленных в СССР умерли 196 948 человек или более 60 %. В сентябре 1943 г. в Лунево под Москвой по инициативе советских политорганов был создан Союз немецких офицеров (СНО) во главе с героем боев под Демянском 1942 г. генералом артиллерии В. фон Зейдлицем-Курцбахом, антигитлеровскую программу которого поддержали около 600 пленных офицеров Вермахта. Но, несмотря на искренний идеализм соратников Зейдлица, деятельность СНО не дала особого успеха. Зейдлиц просидел 10 лет (из 25 полученных по суду) в советской тюрьме, в 1955 г. вернулся в ФРГ и был реабилитирован в 1956 г. как враг нацистского режима.