В этот день Катрин дольше обычного задержалась у постели забывшегося тревожным сном мессира. Батистовым платком она вытерла его влажный лоб, прикоснувшись к нему губами. Стоявшая у окна Сандра, уже немного привыкшая к частым посещениям графини, недовольно передернула плечами: ей были известны прошлые злоключения Катрин де Монморанси, и, невольно ставя себя на ее место, она считала, что, произойди подобное с ней, она не имела бы права появляться больше в жизни Гуго де Пейна; с горячностью молодого порывистого сердца ей казалось, что лучше было бы умереть тогда - при нападении на судно пиратов, чем жить в неволе, и более того - стать наложницей магрибского султана! Но раз уж подобное произошло и ты осталась жива - то уйди в монастырь и живи там тихо и мирно, замаливая свои грехи. И оставь благородного мессира в покое. Так думала Сандра, глядя на печальное, освещенное страданиями лицо графини.
Дверь тихо отворилась и в комнату заглянул Бизоль, смущенно кашлянув. Сандра предостерегающе подняла палец.
- Там... - начал Бизоль, взглянув на двух женщин. - Пришли к Гуго.
Сандра замахала на него руками, но в это время с постели раздался негромкий, спокойный голос, с хорошо знакомыми всем им насмешливо-холодными нотками:
- Так пусть войдут - доступ к телу пока свободен и, главное, бесплатен.
- Хорошо, - улыбнулся Бизоль, приоткрыв дверь и сделав кому-то знак. В комнату стремительно вошла молодая женщина в изящном наряде, подчеркивающем все ее несомненные прелести, откинув с лица вуаль. Не обращая внимания на Катрин и Сандру, она пошла прямо к постели протянув обе руки в белых перчатках. На чувственных губах ее играла улыбка, а зеленые глаза излучали умиление и восторг.
- Боже мой! Что с вами сделали! - воскликнула Юдифь, взглянув наконец-то на Катрин и Сандру, словно это именно они искололи мечами Гуго де Пейна. - Вы так осунулись!
- Болезнь никому не идет на пользу, дорогая донна Сантильяна, - заметил Гуго, снисходительно наблюдая за ее нарочитой суетой. - Но поверьте, я чувствую себя даже лучше, чем после нашей последней встречи.
- О, мы славно повеселились тогда! Князь Василько, кстати, часто навещает меня; мы и сейчас едем верхом в Гефсиманский сад.
- С таким спутником вы теперь в полной безопасности, Эстер.
Но позвольте представить вам моих друзей и ангелов-хранителей, и Гуго познакомил Юдифь с обеими женщинами и Бизолем. Сандра и Катрин, не сговариваясь, лишь холодно кивнули ей головой и отошли к окну.
- Почему вы уехали, ничего не сообщив мне? - прошептала Юдифь, наклоняясь к лицу мессира. - Я думала, что я вам небезразлична.
- А как же князь? - насмешливо спросил Гуго. - И потом: что я должен был вам сообщить? Какую военную тайну, дорогая? Только намекните, и я передам вам все секреты всех своих знакомых королей и императоров - все что угодно! Для вас - с величайшим удовольствием, это для меня все равно что съесть устрицу.
- Противный! - капризно сказала Юдифь, грозя пальчиком. - Вы просто ревнуете меня к князю Васильку. И совершенно напрасно.
- А как же иначе! - поддержал игру Гуго. - Вы ездите с ним по Гефсиманским садам, а мне в это время лекари отпиливают одну ногу за другой, и я теперь обречен лишь ползать по вашим следам. Где уж мне угнаться за вами!
- Нет, правда? - озабоченно спросила Юдифь, косясь на прикрытую покрывалом нижнюю часть тела мессира.
- Спросите Бизоля.
- Точно так, - не моргнув глазом отозвался тот. - Пойдемте со мной в чулан, я покажу вам его ноги, они там стоят, рядом с метлами. Я хочу отправить их в Труа.
- Ужасно! - воскликнула Юдифь. С этого момента интерес ее к Гуго де Пейну стал исчезать в геометрической прогрессии.
А дверь в покои снова открылась и в комнату, пятясь, вошел Раймонд, уступал дорогу высокой черноволосой красавице с беломраморным лицом и темными глазами. Принцесса Мелизинда, небрежно отстранив оруженосца, направилась к кровати Гуго де Пейна, который принял серьезный вид и чуть приподнялся на подушках.
- Простите, принцесса, что я принимаю вас в таком виде, промолвил он. Но для меня большое счастье, что вы изволили навестить раненого рыцаря.
- Я должна была сделать это раньше! - воскликнула Мелизинда, присаживаясь на краешек кресла, с которого вспорхнула Юдифь.
- Не корите себя, - тихо отозвался Гуго. - Зачем искать лишние проблемы там, где их нет? Я рад, что вы пришли, но, скажу честно, не умер бы от огорчения, если бы вы и не вспомнили о моем существовании. Я был бы более счастлив, если бы вы обратили свой взор на одного нашего общего знакомого, страдающего от неопределенности выбора чувств некоей царственной особы.
- Вы жестоки, - так же тихо ответила принцесса, оглядываясь на прислушивающуюся к разговору Юдифь. Тяжкие ранения Гуго, его возвращение в Иерусалим в таком виде, по странным причудам женской души, вновь качнули чашу весов ее сердца в сторону де Пейна. Из двух рыцарей она выбрала более страдающего, более обремененного несчастьем, на ее взгляд. И жажда жертвенности, свойственная юности, привела ее к постели Гуго, которому вовсе не хотелось играть отведенную ему Мелизиндой роль.
- Я ценю ваши чувства, - произнес он, - как и любые светлые помыслы, не омраченные темной злостью, но иногда мы выбираем не те дороги, которые лишь кажутся нам выходом к солнцу из подземного лабиринта; и вот вопрос - на который никто никогда не даст разумного ответа - корить ли себя за то, что мы так поспешно бросаемся по внутреннему зову в бездну, или изо всех сил сопротивляться счастью? Вольны ли те из нас, сделавшие свой выбор, или еще более подавлены и несвободны, чем другие, не ошибающиеся, поскольку плывут, погрузившись в волны и отдавшись течению?
- Я не знаю, - ответила принцесса.
- А я ничего не понял - что ты хочешь этим сказать, - заметил Бизоль, присевший на краешек кровати. - Волны, бездна, подземный лабиринт... Ты имеешь в виду ту пещеру возле Син-аль-Набра? Жуткое место, принцесса, скажу я вам...
- Я, кажется, разобралась, - вставила Юдифь, которой страшно хотелось представиться Мелизинде и блеснуть чем-нибудь перед ней (перед ее отцом Бодуэном I она уже успела блеснуть всем, чем только могла). - Мессир де Пейн имеет в виду: стоит ли дергаться самому, если тебя все равно кто-то дергает за ниточки? Правильно?
- В упрощенном виде - да, - согласился Гуго. Юдифь захлопала в розовые ладошки, а Катрин и Сандра подошли поближе, усевшись на низенькие скамеечки возле постели раненого рыцаря.
- Но донна Сантильяна упускает главное, - произнесла Катрин де Монморанси. - Все поступки человека - и возвышенные, и смешные, - напоминают "дергание", кроме одного.
- Какого же? - спросила принцесса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});