нарастало.
– Сорока, эй! – Не выдержал он. – Кто тебе рассказал про Брэгэнна?
– А какая разница?
– Не трепись, разница есть. – Не отставал Вепрь, остановив коня. – Сколько Птиц в Светлом осталось? Ворон, Сова, Конфетка и еще пятеро наших в Коневых Водах, так? Нас одиннадцать. Там пятеро парней осталось и семеро девок. Не нравится мне это.
– Брось. Дайкины на эльфийскую территорию не сунутся!
– Брэгэнн та еще тварь отмороженная. Он сунется, не сомневайся.
– Да брось! – забеспокоился Сорока. – Что ты, как этот! Зассал, так и скажи, без тебя поедем!
– Езжайте. – Решительно ответил Вепрь и развернул коня.
– Эй, стой! – Заорал Сорока в неожиданном приступе ярости. – Стой, рожа трусливая!
Мысленно пообещав себе позже разобраться в причинах такой Сорокиной настойчивости, Вепрь только пришпорил коня. Олджерноны были самыми резвыми бегунами на острове, и в быстроте бега порой даже соперничали с эльфийскими лошадьми, с которыми имели общую кровь. А дева Элоиза для племянника расстаралась, выбрала наилучшего. Уже на подступах к броду Вепрь увидел с холма цепочку всадников, пригнулся к конской гриве, весь во власти дурного предчувствия и холодного бешенства. Сорока ли предал, или тот, кто подкинул ему ложную информацию, но теперь Вепрь был уверен: их заманили в ловушку, а на Светлое готовили нападение. Элоиза, или Брэгэнн все устроили, или оба сразу, не важно. Пока – не важно. Он понимал, что нападать с тыла на стольких всадников сразу – самоубийство, и Светлое это не спасет. Единственный способ их спасти – это предупредить. Их мало, но драться они все умеют, даже девчонки. А чтобы предупредить, надо или обогнать незаметно налетчиков, или…
Иво до сих пор не любил Копьево, где его и Алису подобрал Нэш, избавив от крайне неприятной участи. Не любил, и все тут. Он тогда чувствовал себя бессильным и бесполезным, не способным что-либо сделать для спасения Алисы, которую его друг поручил ему, уходя на смерть. И до сих пор ему стыдно и больно было думать об этом – даже не смотря на счастливое избавление в тот раз. И даже не смотря на то, что теперь Иво не дал бы спуску ни тому противному белобрысому типу, ни всем его дружкам, вместе взятым. Он не любил занятия с оружием, но занимался прилежно и, в спарринге с Гэбриэлом и эльфом, поневоле стал отличным фехтовальщиком. Он не был амбидекстером, но был левшой, что тоже давало ему кое-какие преимущества в бою, не говоря уже о его эльфийских силе, гибкости и скорости. Нэш сразу согласился взять его в свою команду, и вот уже вторую неделю они обшаривали леса Поймы и ближайшие окрестности Королевской Дороги, в поисках остатков банды Псов – только не нашли еще ни самих Псов, ни их следов. Правда, как-то натолкнулись на четыре трупа в кожаной броне с фирменным знаком Псов, и Белка, эльф Элодис, следовавший с ними, сказал, что помимо полукровок здесь был убит эльф. Эльф Ол Донна. Но помимо этого ничего он добавить не смог, и оставалось только гадать: все ли это были оставшиеся Псы, которых уничтожили эльфы, или кто-то из Псов выжил, убив эльфа, или еще что? Белка определенно заявил, что крови эльдара здесь нет, а значит, Шторм, самая желанная добыча Нэша и Хлорингов, жив. Нэш уже подумывал сменить тактику поиска, когда из Копьево примчался гонец с сообщением о том, что там взяли троих полукровок, утверждавших, будто они якобы спасли нескольких крестьян от каких-то чудовищ. Вот только крестьяне, по словам гонца, это отрицают, и обвиняют полукровок в мародерстве и требуют их казни.
– Мы их совсем того, это, повесить хотели-то, – признался он, – но требовается это, по закону, чтобы, так как-то. Они в леднике сидят, ждут, это, казни-то вашей. Люди хотят, показательно чтобы, и это, по справедливости.
Так Иво вместе с Нэшем очутился во второй раз в своей жизни в Копьево, которое, как понял в тот же миг, как увидел знакомую харчевню «Толстый кот», все с тем же толстенным кошаком, занятым все тем же важным делом, ненавидит. Эта предвзятость с первых же мгновений заставила его посматривать на местных, среди которых был и знакомый ему трактирщик, который тогда так категорично заявил, что ему «этой дряни здесь не надо!», с недоверием и даже с враждебностью. Трактирщик, разумеется, в роскошном сквайре с гербами Хлорингов того парнишку не признал, но насчет полукровок мнения своего в целом не поменял, так как требовал, наряду со всеми, казнить проклятых чельфяков.
– Где они? – Спросил Нэш, спешиваясь. Иво остался в седле, невольно оглядываясь. Вон там они с Алисой вошли в поселок, уверенные, что это огромный город. Смешные! Вон там они с женщиной поговорили, она и сейчас стоит у своей калитки, смотрит на них. Каким все тогда казалось необычным, огромным, значительным! И какое же на самом деле маленькое, простецкое… Местные стражники вытащили к ним Волкодава, Клыка и Ветра, замерзших, покрытых синяками, обреченных. Клык и Волкодав от дайкинов ничего хорошего уже не ждали, если даже те, кого они, как-никак, спасли, их так предали; а вот Ветер глянул на Нэша, ужаснувшись его размерам и лицу, на Иво, и вдруг выпрямился:
– Эй, я тебя знаю! Ты Эрот! Ты тот, который с Гором сбежал! Ты это, скажи, что мы того, не Псы! Не знаем мы никаких Псов!
– Они не Псы. – Иво проглотил и Эрота, и Гора. Просто потому, что его бесили и эта деревня, и эти люди – кое-кого Иво узнал, это они тогда собирались изнасиловать Алису, обвиняя в воровстве. – Они с Красной Скалы.
– Еще того лучше. – Хмыкнул Нэш. – Лазутчики Драйвера?
– Мы сбежали от него, скажи им, Клык! – Ветер с силой толкнул своего повесившего голову приятеля в бок. – Там так хреново теперь, что крысы, и те деру дали, житья от них в округе не стало… Мы того, сбежали от него, в Гремячем поселились…
– И разбойничали! – Визгливо воскликнула бабка, которую они привезли сюда на одном из своих коней. – Грабили, крали и это, огороды шмонали!
– А что нам было делать? – Огрызнулся Ветер. – Жрать-то охота! Мы ж не трогали никого!
«Спасенные» тут же подняли невыносимый хай, перебивая друг друга и перечисляя, кого, когда и как трогали наемники с Красной Скалы. Поименно перечисляли изнасилованных мальчиков и девочек, женщин, реальных и созданных молвой, убитых крестьян и торговцев.
– Это не мы!!! – Возопил Ветер в отчаянии. Иво так явственно услышал самого себя, здесь же, перед этими же людьми, пытавшегося отрицать то же самое! А Ветер крикнул: