Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

— Погодите! — уперся ногами в пол Ираклий. — Давайте поговорим, подполковник. Я ни в чем…

Его ударили в спину между лопаток, и острая боль заставила Ираклия действовать. Он вывернулся из рук державших его гэбистов, ногой достал того, кто стоял сзади, и двумя ударами уложил остальных, чувствуя непривычную, туманившую голову ярость. Если бы не наручники, он бы справился с командой Калитина легко, несмотря на ее вооружение и численный перевес, но в квартиру вбежали еще двое парней, и дело приняло нежелательный оборот. Не помогло ни сверхскоростное маневрирование, ни мастерство рукопашного боя, отточенное четвертьвековым тренингом лунг-гом.

Троих помощников Калитина Ираклию удалось обездвижить надежно, но двое остальных, тоже хороших бойцов, повалили его на пол и взяли шею в болевой захват. Сознание Ираклия стало меркнуть, силы убывали, и в тот момент, когда он готов был потерять сознание окончательно, что-то произошло.

Руки, сомкнувшиеся у него на горле, разжались, хватка за локти ослабла. Перестал маячить перед носом и пистолет Калитина.

Ираклий, с трудом сделав вдох, поднялся с пола, ничего не понимая. Его противники выглядели сейчас чистыми истуканами, безвольными куклами, они смотрели куда-то в пространство и не двигались. Так же выглядел и подполковник Калитин, уронив руки и глядя перед собой остановившимся взглядом.

— Долго будете так стоять? — раздался сзади женский голос.

Пошатнувшись, Ираклий оглянулся. На него смотрела черноволосая, очень красивая женщина, как две капли воды похожая на незнакомку из сна, назвавшуюся птицей Сирин.

— Кто… вы?!

— Меня зовут Мария, я Ходок, принесла весть от вашего друга Егора Крутова. Но давайте поспешим отсюда, Ираклий Кириллович, эти мужчины скоро очнутся. Вы в состоянии идти?

— Как вы здесь оказались?

— Случайно шла мимо, — рассердилась гостья. — Разговаривать будем потом. Вам есть где укрыться на какое-то время?

Ираклий вспомнил родственника в деревне Малый Пролом под Бийском, кивнул.

— За городом, в деревне…

— Поехали.

Мария помогла полковнику снять наручники, подтолкнула его к выходу, и Федотов, деревянно переставляя ноги, двинулся за ней. Однако очнулся вдруг, чувствуя возвращавшуюся злость, и вернулся в квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи и оружие. Спустившись во двор, где стояли две машины Калитина с водителями, сладко спавшими за рулем, он был уже почти в форме. Мария ждала его возле «УАЗа».

В половине одиннадцатого они выехали за город, а еще через полчаса остановились перед избой Алексея, двоюродного брата Ираклия, в деревне Малый Пролом.

* * *

Впервые за свои сорок с лишним лет Ираклий чувствовал себя мальчишкой, как в детстве, горя желанием произвести впечатление, казаться умным, сильным и значительным. С трудом подавляя в себе это, он вслушивался в речь незнакомки, чудесным образом вызволившей его из рук особистов Калитина, а в голове нет-нет да и сверкала тихая молния мысли-ощущения: это она!.. это она, судьба!..

Впрочем, держался он нормально, естественно, так сказать, в рамках приличия, сразу отбросив ернический тон и попытки понравиться, а также стараясь не выглядеть полным дураком. Однако информацию он все-таки получил от Марии столь неординарную, что скрыть удивления не мог.

Двоюродный брат Ираклия, живший под старость одиноким, принял их хорошо и предоставил избу в полное распоряжение гостей.

— Пойду к Ваньке ночевать, — сказал он, простецки посматривая на Марию, — у него родня съехала надысь, один покедова бедствует. А вы живите тут, скоко надоть, я буду днем приходить за скотиной ухаживать.

— Не тревожься, Алексей, — засмеялся Ираклий, — мы у тебя не задержимся, завтра же уедем.

— Смотрите, как вам лучше. — Брат укутался в ватник по причине ночного похолодания, нахлобучил шапку и ушел.

Гости остались одни.

Ираклий вымылся в баньке, еще теплой с воскресенья, поставил самовар, и они принялись чаевничать, с интересом присматриваясь друг к другу, пытаясь оценить отношение каждого к событиям вокруг и к общим знакомым. Аура необыкновенности окутывала посланницу Крутова, гибкую, обаятельную, исключительно сексуальную, зовущую, умную и красивую. Ее хотелось слушать, ей хотелось подчиняться, и Ираклий все время себя сдерживал, чувствуя дурман ее женской притягательности, пока не понял, что она испытывает его, владея самыми настоящими колдовскими чарами. И как только он это осознал, стало легче, Мария перестала оказывать психологическое давление, как бы признав его силу, хотя изредка ее жест, летающие руки — изумительное совпадение сна и яви! — действовали на него как удар по сердцу и заставляли вибрировать струны души, возбуждая воображение и плоть. Он даже вспомнил чье-то стихотворение, созвучное ситуации:

 Блаженна плоть, что восхотел, и страсти неуемно жженье, но ведаю, что душ сближенье блаженней, чем сближенье тел. А ты краснеешь, как коралл, и шепчешь, будто вопрошая: «Одно другому не мешает…» Мешает, черт бы их побрал!..[62]

Неизвестно, ощущала ли Мария его состояние, скорее всего да, потому что Ираклий особенно-то и не старался скрыть свои чувства, но ни разу не ответила на его взгляды пренебрежительной гримасой, отталкивая. Что-то притягивало обоих друг к другу, и это «что-то» было сильней сознательных оценок и обыденных реалий.

Сначала они поговорили о Крутове и его проблемах.

Выяснилось, что ЛООС добрался и до него, и теперь Егор собирался выехать в Москву, чтобы раз и навсегда покончить с ликвидаторами Легиона, для чего собирал команду.

После этого Мария посвятила Ираклия в Замысел Предиктора, насколько могла, конечно, и полковник с удивлением узнал о существовании в России внутреннего соборного «разума», или эгрегора, руководимого структурой под названием Предиктор, стремящейся сохранить русский этнос. Именно Предиктор и был носителем русской национальной идеи, без которой у России-Руси не было будущего.

— Но не скатимся ли мы к нацизму, проповедуя эту идею? — не выдержал Ираклий. — Ведь уже существуют организации типа Русского национального единства, Черной сотни, откровенных фашистов, эксплуатирующих ту же идею. Это что — и есть путь Предиктора?

— Вы сами понимаете, что это не так, — возразила Мария. — Во все времена возникали крайне правые организации нацистского толка, Россия не исключение. Но и поиск национальной идеи тоже не является уникальным российским явлением. Этот путь в условиях нынешних потрясений и ломки отношений прошли почти все страны мира. Мы и тут запоздали. Речь идет не о субъективном выборе, а о велении времени, о необходимости ответа на вызов, продиктованный разломом российского общества, который, в свою очередь, инициирован адаптацией сверхсистемы под названием Сатана, с его выходом в мир, о чем мы еще поговорим отдельно. Ведь что такое национальная идея? Кстати, как вы ее себе представляете?

Ираклий улыбнулся.

— Я не социолог, готовых ответов на подобные вопросы у меня нет. А кто вы по профессии, если не секрет?

— Закончила Дальневосточный университет, исторический факультет, но сейчас — писатель.

— Я мог читать ваши книги?

— Если только интересуетесь фантастикой и историей.

— В детстве интересовался, хотя и сейчас, случается, почитываю. Итак, что такое национальная идея?

— Это всего лишь выражение высших, общих интересов нации или этноса, ее нельзя сочинить, сконструировать в кабинетах ученых или писателей, а потом издать в виде указа президента. Она живет в глубинах народного духа, и только народ является ее носителем. Что же касается опасений по поводу пропаганды нацизма, то речь идет об идее как понятии в первую очередь духовном, мировоззренческом, а не чисто этническом. Русская идея, как она сформулирована у Пушкина, Достоевского, Соловьева, Федорова, никогда не противопоставляла русских другим народам России, а, наоборот, подчеркивала их объединительную миссию. Значимость русской идеи заключается в извечной мечте россиян о справедливом обществе, о братском единстве всех народов, населяющих страну, в традиционном миролюбии русских, живущих концепцией единения. Другое дело, что эту идею исказили…

— Кто? — остро посмотрел на собеседницу Ираклий.

Мария заглянула в его глаза, слегка улыбнулась.

— Те, кто борется с Богом… и народом-богоносцем, провозгласившим устами лучших своих сынов приоритет духовных ценностей над материальными.

— Вы говорите, как философ, как лектор перед неграмотной аудиторией.

— Вы считаете себя грамотным?

Ираклий озадаченно почесал горбинку носа.

— В общем-то, в какой-то степени… но такое слышу впервые, тем более от…