Второй морской путь, о коем должно здесь предложить для доказательства, производился казаком Тимофеем Булдаковым, который послан был в 1649 году на реку Колыму приказчиком, но, не доехав туда, зазимовал в Жиганах при реке Лене. Сей Булдаков, приплыв июля 2 дня 1649 года к Ленскому устью, собрался было идти в море, но за восставшим с моря ветром, которым нанесло к берегу множество больших льдин, принужден был там стоять 4 недели.
Как скоро после того потянул ветер от берега благополучный, то прибежал он на парусах к Омолаевой губе. Там наехал опять на лед, с коим носило его 8 дней, и от того учинилось кочу его немалое повреждение. Близ островов, находящихся против Ленского устья, и дабы пристать к одному из оных, принужден он был пробиваться сквозь лед два дня. После сего продолжались 6 дней ветры переменные то с земли, то с моря.
Потом показалось, будто море от льда очистилось, чего ради Булдаков побежал опять к губе Омолаевой, но там паки нашел на великие льдины, с которыми носило его еще 4 дня. И понеже к проходу вперед за льдом не было надежды, то старался он только, чтоб ему выбиться из льда и возвратиться на реку Лену. При устье реки Лены стояло восемь кочей служивых, торговых и промышленных людей, которые к выходу в море были в готовности.
Вскоре после того стал ветер с берега, и оным море от льда очистило, тогда все кочи поднялись к Омолаевой губе в одно время и проходили оную сквозь наносной лед не без трудности. По ту сторону помянутой губы, близ морского берега, находится остров, между которым и морским берегом тогда был обыкновенный ход протокою.
Но тогда сия протока была затерта льдом, и наши путешествующие не могли пройти через оную иначе, как что со всех кочей общим трудом сквозь лед просекались. Там встретились с ними четыре коча, которые шли с Колымы и Индигирки. По выходе из помянутой протоки через сутки повеял способный ветер, коим прибежали в сутки ж к устью реки Яны, против коего случившимся тогда с моря ветром нанесено было столько льда, что оным едва кочи не раздавило.
А понеже морской берег в тех странах отлог, так что большие льдины, которые ходят в воде глубоко, до берега доставать не могут, то, идя близ берега, благополучно миновали они мыс, который по северному его положению от давних лет почитался в сем пути за самое трудное место и потому прозван Святым Носом. Оттуда пришел на другой день Булдаков до губы Хромой, называемой так по реке Хроме, которая в оную впала.
Сия губа наполнена была великими льдинами, между которыми проход был весьма труден, а особливо когда уже и от ночных морозов новый лед намерзать стал. Как они пришли почти против устья реки Хромы, то море с 30 на 31 число августа все стало.
Булдаков находился с пятью кочами недалеко от берега, имея в том месте глубины на одну сажень, и думал было, как лед придет в довольную крепость, скарб свой перетащить на берег, только надежда его была тщетна, ибо сентября 1 числа, когда уже был лед толщиною на полпядени[79], встал с берега жестокий ветер, которым лед опять взломало, и кочи во льду занесло далеко в море и носило их 5 дней.
По прошествии сего времени ветер утих, и море в одну ночь опять замерзло. На третий день лед стал так толст, что ходить по оному можно было. Тогда посланы люди для проведывания, куда к берегу идти ближе, и через оных получено известие, что бывший с ними коч казака Андрея Горелого стоит от них по пути одним днем езды, чего ради принято намерение перенесть наперед запас и скарб на тот коч, дабы тем ближе быть к берегу, ежели опять взломает море.
Как все к сему приготовлено было, то вода прибыла вдруг в море на знатную вышину, и лед, который уже был толщиною на пол-аршина[80], опять весь взломало; к тому ж поднялся сильный ветер, коим занесло кочи со льдом далее прежнего в море, причем казалось, будто их несло так скоро, что и на парусах бы скорее бежать не можно было. Таким образом, носило их 5 дней, по прошествии которых ветер утих, и кочи замерзли в третий раз.
Сим приведены были все люди в крайнее отчаяние и говорили, что такого гнева Божия еще не бывало, и прежде в морском ходу никогда такого несчастья не случалось. Однако, возымев смелость и чтоб избавиться очевидной погибели, приготовились вторично к восприятию пути по льду до берега, причем всякий положил на нарты запаса и скарба, сколько на себе свести мог.
Сей путь был весьма опасен и многотруден. Лед у них под ногами взломало, чего для принуждены были в разных местах перескакивать с одной льдины на другую, съестной запас и скарб перекидывать и один другого перетаскивать канатами и шестами. Издали видели они, как оставленные их кочи льдом разбило.
Напоследок вышли они, изнуренные цингою, стужею, голодом и работой, на берег не в дальнем расстоянии от устья реки Индигирки. С такими же печальными обстоятельствами продолжали и путь свой вверх по Индигирке до Уяндинского зимовья и проч.
После сего отправления спустя два года, а именно в 1652 году, упоминается в наказной памяти пятидесятника Ивана Реброва, отправленного на место Булдакова на Колыму-реку приказчиком, чтоб ему наипаче проведать на Ледовитом море помянутый Большой остров, о котором сообщены были ему все обстоятельства, предъявленные от Михайла Стадухина.
Может быть, что о том же и после всем на Колыму и в другие тамошние зимовья посылающимся приказчикам приказано было. Однако не находится в Якутском архиве никаких известий об изобретениях, по таким приказам учиненных. Потому надлежало бы остаться при прежних известиях, ежели бы по многому прошедшему времени слух о Большом острове опять не возобновился и нарочные для сыскания оного отправления посланы не были, о коих впредь объявить имеем.
В 1710 году февраля 20 дня в Якутской воеводской канцелярии допрашиваны были разные якутские служивые люди о вышеупомянутом и о других против Камчатки находящихся островах, а в допросах показали следующее.
Никифор Малгин сказал: в бытность-де якутского воеводы князя Ивана Петровича Борятинского, который имел команду в Якутске с 1661 по 1678 год, ходил он с торговым человеком с Лены на Колыму-реку морем, и в том пути следовали они до Святого Носа по большей части подле берега, а от того Носа отнесло их многим у берега наносным льдом в море.
В то время бывший с ними кочевщик Родион Михайлов показал им по эту сторону Колымы-реки издали в море остров, который всяк из них видел. А по приходе их на Колыму сказывал ему, Малгину, торговый человек Яков Вятка, что он прежде того ходил с Лены на Колыму-реку с торговыми людьми на девяти кочах, из коих три коча отнесло к вышепоказанному острову, на котором посыланные с сих судов люди приметили следы незнаемых зверей, а людей не видали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});