— Боюсь, этот вопрос у нас недостаточно проработан.
Кудак и Салли дружно разевают рты.
— Не проработан? — повторяет Кудак и взглядом приглашает свою спутницу посмеяться над нашей наивностью. — Сам Жнец не знает, сколько на всем этом наварит! Смертельно опасная заваруха в самом горячем пятачке Сектора, а он, видите ли, не в курсе!
— Считай, что мы с вами, Язи Ро, — произносит Салли. — Ужасно любопытно, что вынуждает Жнеца рисковать бесплатно.
Я допиваю свою порцию и показываю на остальных двоих.
— А они?
Салли тормошит мужчину, но не добивается реакции. Приходится сбросить его с табурета. Он безжизненно сползает на пол, увлекая за собой крепко спящую женщину. Салли пожимает плечами.
— Не хотите — не надо.
Драк и землянка ютятся в комнатушке в задней части клуба, при кухне, вернее, в углу склада, где есть место только для лежанки. Рядом с лежанкой восседает на ящике с туалетными принадлежностями пожилой драк. При нашем появлении он встает, указывает на два собранных рюкзака и докладывает по-дракски:
— Все готово, Салли. Чистота и порядок. Все на месте: я сторожил.
Салли одобрительно треплет драка по щеке.
— Молодец, Ток. Я тобой горжусь.
Пожилой драк косится на Жнеца, потом, продолжая свой отчет, указывает на лежанку.
— Ни одной складки, Салли. Взгляни!
Салли снимает платье, аккуратно кладет его в белую коробку и натягивает брюки, мягкие сапожки, коричневую куртку.
— Лежанка снова твоя, Ток. Оставляю тебе платье. Его можно продать за хорошие денежки. Мы с Кудаком улетаем в командировку.
— Что еще за командировка? — хмуро спрашивает Ток.
— Сама толком не знаю. Мы летим на Амадин устанавливать мир — это все, что мне удалось выяснить.
Кудак надевает рюкзак. Ток удрученно качает головой.
— Амадин обречен. Слушайте мудрецов. Они знают. — Драк вглядывается в Жнеца. — Кажется, ты — один из моих детей-людей?
В глазах Жнеца я к своему удивлению вижу слезы.
— Да, джетах. Эрнст Брандт, седьмой офицер, ильшеве.
— Эрнст... — повторяет драк. Имя ему незнакомо. — Прости, не помню. Но я знаю всех своих детей, просто не помню лиц. Столько всего случилось... — Ток опускается на лежанку, твердя: — Все мои дети... Все — мои дети.
Жнец стоит, широко расставив ноги, заложив пальцы левой руки за ремень и прижав правую ладонь к груди — знак приветствия в тзиен денведах. Заметив это, старый драк с трудом встает и делает то же самое.
Мы пробираемся вчетвером сквозь толпу. Жнец погружен в воспоминания и не произносит ни слова. Кудак и Салли опередили нас и вот-вот затеряются в живой каше. Неожиданно мне на грудь ложится мохнатая пятипалая лапа. Я останавливаюсь как вкопанный. Физиономия у обладателя лапы устрашающая, челюсть такая, что перед ней не устояли бы даже древние камни Талман-коваха.
— Извини, кальмар, но ты вылакал мою выпивку и не заплатил.
Стакан я помню, все остальное тонет в тумане. Желая кончить дело миром, я достаю деньги.
— Прошу меня простить, если я присвоил то, что мне не...
Жнец не позволяет мне унизиться.
— У тебя проблемы, приятель? — спрашивает он почти вежливо, не скрывая любопытства.
Субъект с тяжелой челюстью не желает отступать.
— Это наши с драком счеты, дубина. Отвали!
Вернувшаяся Салли пытается встать между мной и бетонной челюстью, оттеснив Жнеца.
— Тебе больше нечем заняться?
— Нечего вязаться к моим друзьям!
— Ты думаешь... — пытается встрять Кудак, но тут же получает по физиономии, отлетает и врезается в крупного драка, валясь на пол вместе с ним. Разглядеть их возню мне не удается: Жнец разбивает в кровь нос, примостившийся над челюстью. В следующую секунду многочисленные персонажи — драки, люди, викааны, которых я в жизни не видал и никак не мог им напакостить, изъявляют готовность отвесить мне оплеуху или пинка. Я вижу над собой тень и успеваю догадаться, что это крышка стола. Прежде чем меня покидает сознание, я успеваю увидеть, как Жнец, радостно размазав по лицу кровь из собственного разбитого носа, колотит кого-то головой о переборку, а Салли с Кудаком, сбросив рюкзаки, спешат присоединиться к потасовке.
36
Дни идут, швы затягиваются. Амадин остается беленьким кружком, видимым, впрочем, среди звезд невооруженным глазом. Мы полны серьезности, словно нас ждет испытание, от которого зависит судьба мира. Собственно, так оно и есть. Я уже не держусь за щеку и усердно тружусь вместе с Кудаком и Салли, приближая осуществление судьбы, предначертанной талмой.
Салли Редфивер — убийца и следователь, давняя партнерша Жнеца. Кудаку предстоит вести допросы. Его задача — определять, годятся ли кандидаты в будущие разведчики, следователи, допрашиватели или «кроты». «Кротами» будут те, кто, вернувшись в свои деревни, дома, подразделения, станет терпеливо ждать приказа раздобыть какие-то сведения, опознать или убрать кого-то — соседа, партнера, друга, родственника.
Пока мы тренируемся с помощью компьютеров и беспрерывно совершенствуем свои планы, Гав Кудак знай себе читает и все запоминает. Информации разливанное море: к его услугам все сведения об Амадине, накопленные Карантинными силами землян и драков. Кудак выносливее остальных: все забываются сном, а он не отходит от компьютера.
У Дэвиджа и у меня другая задача: мы составляем резервные планы, программы действий на случай непредвиденных обстоятельств, списки припасов, оружия и так далее. У меня закрываются глаза от усталости. Дэвидж смотрит не на монитор, а в пустоту.
— В чем дело? — бормочу я.
— Озарение! — с улыбкой отвечает мне человек. — Я вдруг осознал, что из всей теперешней команды я меньше всего гожусь на руководящую роль.
— Такова твоя талма! — напоминаю я ему.
— Наша талма, Ро. — Дэвидж качает головой. — Но я все равно озадачен. Я никогда никого никуда не вел, никого не организовывал, вообще не делал ничего такого, что подразумевает эта талма. У тебя хотя бы есть опыт боев на Амадине. У Мосса и Бенерес опыт воздушных боев и контрабандных операций. Гази хорошо владеет компьютерами, Жнец и Салли — опытные дознаватели, Кудак — мастер допроса. А главное, все вы молоды, а я всего-то и умею, что жить в одиночестве в пещере и не давать маленьким дракам резать себе пальцы, пока они не повзрослеют. Не пойму, почему эта талма каким-то образом зависит от меня.
Я устало машу рукой и говорю с улыбкой:
— Если бы ты знал путь, дядя Уилли, то это уже не был бы путь.
Дэвидж смеется, потягивается, указывает кивком головы на пассажирский отсек и бормочет, подавляя зевок:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});