Читать интересную книгу История как проблема логики. Часть первая. Материалы - Густав Шпет

284

Для Вольфа unde intelligitur = откуда отчетливо представляется, потому что Facultas res distincte repraesentandi dicitur Intellectus. (Habemus tria vulgo vocabula, quae de facultate cognoscendi usurpantur, sensum, imaginationem et intellectum. Non invito igitur communi loquendi usu sensus ad rerum praesentium in singulari, imaginatio ad absentium itidem in singulari per imagines confusam repraesentationem adeoque intellectus ad repraesentationem distinctam in universali refertur. Wolff Ch. Psychologia empirica. § 275.) Ср.: Wolff Ch. Vernunftige Gedanken von den Kräfften usw.: Cap. I, § 36: «Gleichergestalt ist eine Erklärung des Verstandes, dass er sey ein Vermögen deutlich vorzustellen, was möglich ist…» Далее: «Tres sunt intellectus operationes (quas vulgo mentis operationes vocamus); quibus circa cognoscibilia versamur, notio cum simplici apprehensione, judicium et discursus» (Wolff Ch. Psychologia empirica. § 325, Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 52). Tertia mentis operatio (quae et Ratiocinatio dicitur) est judiciorum ex aliis praeviis formatio (Wolff Ch. Psychologia empirica. § 366); в «Логике» мы встречаем такое определение умозаключения: Est itaque Ratiocinatio operatio mentis, qua ex duabus propositionibus terminum communem habentibus formatur tertia, combinando terminos in utraque diversos (Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 50). Т. е. это значит, что умозаключение есть деятельность интеллекта, а не разума, как может показаться на основании определения Вольфа, что познание с помощью разума есть познание, приобретаемое в умозаключении (Quicquid benefcio rationis cognoscimus, a priori cognoscimus. Wolff Ch. Psychologia empirica. § 491. Quicquid benefcio rationis cognoscimus, ratiocinando cognoscimus. Ibid. § 492). Напротив, по ясному смыслу всего сказанного, умозаключение есть третья способность интеллекта, но в то время как интеллект выполняет эту свою функцию, разум усматривает в объектах применения этой функции упоминаемую в тексте необходимую связь или разумное основание. Другими словами, разум усматривает основание, по которому интеллект совершает свои умозаключения. {(Augustine. De quantitate animae. § 53 – De Immort. An. § 1, 10). Ratio est quidam mentis adspectus, quo, per seipsam non per corpus, verum intuctur; Ratiocinatio autem est rationis inquisitio, a certis ad incertorum indagationem nitens cogitatio. NB! У Августина (ib. Cap. XXVII): разум (ratio) всегда присущ мудрому, а Ratiocinatio – не всегда!}

285

См. пред. прим. – Мнение, что ratio (reason) и есть способность умозаключения, характерно как раз не для рационализма, а для английского эмпиризма, и это следует помнить. Ярче всего это принципиальное различие между эмпирическим и рационалистическим пониманием выступает в нижеследующем определении Локка и реплике на него Лейбница. Локк (Essay В. IV. Ch. XVII, 2): «What need is there of reason? Very much: both for the enlargement of our knowledge, and regulating our assent: for it hath to do both in knowledge and opinion, and is necessary and assisting to all our other intellectual faculties, and indeed contains two of them, viz., sagacity and illation». Лейбниц (Nouveanx Essais): «La raison est la vérité connue, dont la liaison avec une autre moins connue fait donner notre assentiment à la dernière. Mais particulièrement et par excellence on l’appelle raison, si с’est la cause non seulement de notre jugement, mais encore de la vérité même, ce qu’on appelle aussi raison a priori, et la cause dans les choses répond à la raison dans les vérités». – Нужно иметь в виду, что это мое различение имеет смысл, поскольку под «умозаключением» понимается чисто формальный, «номиналистический» переход от суждений, связанных общим «средним» термином, к новому суждению. Если же допускать, что за этой внешней номиналистической формой лежит действительный акт усмотрения связи самих вещей, т. е. если ὄϱоς μέσоς понимается как αἰτία, то названное противопоставление теряет свою остроту, и с точки зрения рационализма также становится допустимым говорить о ratio как «умозаключении». – Фр. Эрхардт в обосновании того мнения, что всякое умозаключение покоится на положении основания, исходит именно из «объективного» значения этого принципа: «derselbe (der Satz vom Grunde) kann nur insofern als Prinzip des Schliessens gelten, als er sachliche und objektive Verhältnisse in einer subjektiven Formel ausspricht» (Erhardt F. Der Satz vom Grunde als Prinzip des Schliessens. Halle, 1891. S 5, 6). Наличность «связи» Эрхардт считает основной предпосылкой вывода: «Wenn das Schliessen die Aufgabe hat, aus Gegebenem und Bekanntem Nicht-Gegebenes und Nicht-Bekanntes abzuleiten, so beruht seine Allgemeine Möglichkeit offenbar darauf, dass zwischen dem Gegebenen und Nicht-Gegebenen irgend ein Zusammenhang besteht, welcher den Fortschritt von dem einen zu dem andern gestattet» (Ibid. S. 3).

286

Против возможного здесь ограничения Вольф сам предостерегает: «Cavendum vero, ne defnitionem rationis datam falso interpretati nobis persuadeamus, quasi per rationem intuitive intelligamus, quare aliquid potius sit, quam non sit; quod praejudicium, etsi distincte non agnitum, plurimorum animos obsedit, ut rationem intuentes insuper habita demonstratione in idea ejus una contueri velint, quod propter eam est <…> ex eo, quod alterius ratio est, saepissime, immo ut plurimum, ratiocinando pervenitur ad id, quod propter earn esse intelligitur» (Wolff Ch. Ont. § 157). {agnosco, ovi, itum, ere – признавать!!}

287

Wolff Ch. Vernünfftige Gedancken von Gott usw. § 29.

288

Основания этого истолкования ср. Wolff Ch. Vernünfftige Gedancken von Gott usw. § 128 ff.

289

Ibid. § 30.

290

Wolff Ch. Ont. § 321: «Immo quoniam A est ratio suffciens ipsius B, non quatenus existit, cum hoc respectu A sit determinans; ipsius B, sed quatenus per A intelligi potest, cur B potius sit, quam non sit; ideo determinans adfert rei, quae per ipsum determinatur, necessitatem, sive absolutam, sive hypotheticam, prout casus tulerit; ratio autem suffciens saltem effcit, ut, cur aliquid sit, intelligibili modo explicari possit».

291

Ibid. § 321. Ср. также § 77: «Sublato principio rationis suffcientis mundus verus abit in mundum fabulosum, in quo voluntas hominis stat pro ratione eorum, quae funt».

292

«Veritas rerum, quae in Ontologia spectatur, somnio opponitur» (Wolff Ch. Ont. § 493 n. ad fn). Оговорка Вольфа, quae in Ontologia spectatur, очевидно, имеет смысл противопоставления понятия истины в онтологии понятию истины в логике. В то время как в онтологии это есть veritas transcendentalis и она присуща самим вещам (rebus ipsis inesse intelligitur) (Ibid. § 495), в логике истина, veritas logica, есть истина суждения и она состоит в согласии нашего суждения с предметом или воспроизводимой вещью (consensus judicii nostri cum objecto, seu re repraesentata) (Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 505); resp., и противостоит логической истине – ложность, falsitаs.

293

Wolff Ch. Ont. § 493. In somnio omnia funt absque ratione suffciente, et contradictoriis locus est; in veritate rerum singula sunt et funt cum ratione suffciente, nec contradictoriis locus est. Ср.: Wolff Ch. Vernünfftige Gedancken von Gott usw. § 142 ff.

294

Разница между догматизмом и Кантом здесь главным образом в том, что по догматизму «Бог» через нас предписывает законы природе, а по Канту их предписываем прямо «мы», каковое «мы» должно пониматься не сотворенным и даже не существующим, так как действительное «мы» есть психологическое. Таким образом, кантовское «мы» отличается от догматического «мы» только своей «беспричинностью», или вернее, отсутствием в нем «разумного основания». Наше «творчество» природы оттеняется Мейером: «Nun ist unsere Seele ein Spiegel der Welt und der möglichen Dinge, und er ist seiner Natur nach dazu eingerichtet, die Dinge sich vorzustellen, wie sie sind, und also ist daraus zu schliessen, dass alle Dinge einen Grund haben, weil die Natur der Seele so eingerichtet ist, dass sie voraussetzt: alles, worauf ihre Gedanken fallen, habe einen Grund» (Meier G. F. Metaphysik. § 33). В конечном счете это восходит, разумеется, к nisi intellectus Лейбница, но настоящим источником, из которого почерпал уже Кант, является Тетенс: «Empfndungen, oder eigentlich Empfndungsvorstellungen sind daher der letzte Stoff aller Gedanken, und aller Kenntnisse; aber sie sind auch nichts mehr, als der Stoff oder die Materie dazu. Die Form der Gedanken, und der Kenntnisse ist ein Werk der denkenden Kraft. Diese ist der Werkmeister und in so weit der Schöpfer der Gedanken». (Tetens J. N. Philosophische Versuche über die menschliche Natur und ihre Entwickelung. Lpz., 1777. В. I. S. 336.)

295

Поскольку речь идет о «конечной» вещи, последняя, как такая, не может иметь никакого внутреннего основания, но последнее основание всех вещей (Deus) в полном смысле не имеет никакого основания.

296

Этот перевод предлагает Пихлер (oр. сit. S. 19 ff.), и выражаемая им таким образом тенденция видеть в вольфовской онтологии, как основной науке, «теорию предмета», а не «натурфилософию», заслуживает внимания. Но Пихлер опирается на Gegenstandstheorie Мейнонга и это делает его собственный анализ слишком тугоподвижным, он не справляется как раз с наиболее тонкими и интересными оттенками определений Вольфа. Так здесь он сосредоточивается на идее возможности (possibilitas) и ему мешает признак существования (existentia).

297

Wolff Ch. Ont. § 134: «Ens dicitur, quod existere potest, consequenter cui existentia non repugnat». Ср.: Wolff Ch. Vernünfftige Gedancken von Gott usw. § 16: «Alles, was seyn kan, es mag würcklich seyn oder nicht, nennen wir ein Ding».

298

Wolff Ch. Ont. § 497. Wolff Ch. Vernünfftige Gedancken von Gott usw. § 146. «Jedes Ding ist etwas wahres».

299

Например, в «Метафизике» Xpucmиана Баумейстера, переведенной Толмачевым (Москва, 1808 год), § 28 гласит: «Сущим называется то, что есть возможно, или то, чему существовать ничто не препятствует. – Философы, называющие сущим то только, что действительно существует, слишком тесными пределами ограничивают понятие сущего. Ибо в сем определении не заключается сущее, называемое возможным сущим. Сущее бывает двоякое: то, которое самим делом уже существует, называется действительно сущим; а то, что еще может существовать, – обыкновенно именуется возможным сущим. Например, мир сей есть действительно сущее; ибо в самом деле существует: но завтрашний день есть сущее возможное; ибо его нет еще, но быть может». «Возможное сущее», которого «нет еще», есть contradictio in adjecto.