… Говорили о писателях – Ю. Бондареве, В. Распутине, Б. Исаеве… Я сказал, что собираюсь в Афганистан.
– Обязательно зайди и расскажи!
Это последнее, что я от него услышал.
Все.
30.04.1986
«140»
Как обычно, на чистой странице дневника я написал номер следующей встречи – 140-й. Красным карандашом. Но красное пришлось обвести черным. 140-я – были похороны…
Летом он заболел – воспаление легких. В июне отвезли в Кунцевскую больницу. Там он и умер 8 ноября 1986 года в 12 часов 55 минут. Лег, как обычно в это время отдыхать и не проснулся.
Легкой жизни я просил у бога,
Легкой смерти надо бы просить…
Хоронили его 12 ноября.
В «Известиях» и «Вечерке» было кратко:
«Совет Министров СССР с прискорбием извещает, что 8 ноября 1986 года на 97-м году жизни после продолжительной и тяжелой болезни скончался персональный пенсионер союзного значения, член КПСС с 1906 года Молотов В. М., бывший с 1930 по 1941 год Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, а с 1941 по 1957 год – первым заместителем Председателя Совнаркома СССР и Совета Министров СССР.
Совет Министров СССР».
В десять утра на улице Грановского стали собираться люди. Поехали на автобусах в Кунцево. Траурный зал № 1. Здесь было человек 200, и еще много стояло на улице. На Новодевичьем кладбище я видел много знакомых. Пришли родственники Сталина, Артема-Сергеева, Подвойского, Тевосяна, Булганина, Кагановича, Микояна… Публику охрана не пропускала.
Молотов лежал в красном гробу, в красных гвоздиках – пароль большевиков. Темно-синий костюм, серый галстук, белая рубаха. Лицо сильно изменилось, осунулось. Стояло четыре венка: от Совета Министров, от дочери и зятя, от внуков и правнуков, от друзей и близких. На подушечках – золотая звезда Героя Социалистического Труда № 79, четыре ордена Ленина, орден «Знак Почета» и четыре медали: «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и «800 лет Москвы».
Рядом, в соседнем зале, который поменьше, лежала в гробу какая-то старушка в платочке…
Траурный митинг был недолгим. Разрешили выступить четверым: Стаднюку, ветерану крейсера «Молотов» Е. Стругову, племяннику Молотова В. Скрябину и мне.
Представитель Управления делами Совмина закрыл митинг, и мы вынесли гроб к машине. Облепили фотокорреспонденты. Много было иностранных. Золотую звезду на подушечке нес народный герой знаменитый летчик Г. Байдуков.
На кладбище шофер стал подавать автобус с гробом к трибуне, где обычно произносят последние речи, но некто начальственным тоном и в то же время как-то испугано и спешно стал заворачивать его вправо. Гроб установили на катафалк и повезли к могиле. Голова тряслась на сморщенной шее. Холодный лоб, седые усы…
Кто-то из толпы заметил:
– Эти похороны обойдутся дороже, чем указ по алкоголизму!
Хоронили и поминали за счет государства.
В день его смерти на квартиру и на дачу приезжали компетентные товарищи и увезли с собой два чемодана бумаг и фотографий…
На даче в Жуковке быстро появился новый хозяин. Я приехал туда забрать конторку, за которой работал Молотов. Она валялась на складе у коменданта. Никому не нужная. Девушка, открывшая склад, сказала:
– Таких, как Вячеслав Михайлович, у нас на участке не было. Никаких просьб, тем более, требований, капризов. Ни ковров, ни люстр, никакой роскоши…
На даче в Жуковке Молотов прожил с 8 июля 1966 года по 27 июня 1986 года
– До последнего дня он старался все делать сам, – рассказывала Татьяна Афанасьевна Тарасова, домработница. – Очень волевой человек. Уже почти не мог ходить, а на прогулке стремился дойти до шестого столба. Бывало скажешь:
– Давайте до четвертого, Вячеслав Михайлович!
– Нет, до шестого!
Среди листочков, исчерканных в последние дни корявым почерком, есть один, где намечены тезисы, над которыми он собирался поработать:
«1. Основной принцип социализма (в отличие от коммунизма) – выполнение установленных обществом норм труда.
2. Коммунистическая партия – партия рабочего класса (Не всего народа).
3. Демократия при социализме».
К этим вопросам он возвращался не раз за годы наших встреч. Видимо, ему хотелось побеседовать по проблемам социализма и с нынешним руководством, и он сказал как-то домработнице:
«Позвоните управделами Совмина Смиртюкову. Попросите, чтоб Горбачев нашел возможность поговорить со мной».
Не получилось.
Мозг работал, как и в прежние годы. И только перед самым концом замечались отклонения. Незадолго до смерти он прочитал последнюю страницу «Правды», отложил газету и сказал: «На пять часов пригласите ко мне Шеварднадзе». Видимо, его взволновала какая-то международная проблема, и он вошел в свою прежнюю роль члена Политбюро, Первого заместителя Предсовмина и министра иностранных дел, руководителя внешней политики государства. Думали, что до пяти часов он забудет, но он надел костюм, галстук. И тогда ему сказали, что товарищ Шеварднадзе занят и не может принять…
Он пережил одиннадцать руководителей страны. Родился при Александре III, умер при Горбачеве.
На его похоронах я сказал: Мы прощаемся сегодня с последним соратником Ленина, борцом за коммунизм…
«Он законов ищет в беззаконьи»
Этой книги мы ждали очень давно. Периодически прокатывался слух об ее опубликовании, но это оказывалось лишь слухом. И сейчас думаешь – хорошо, что этого не случилось раньше. Если бы она была издана в 70-е годы, то просто к когорте «пламенных революционеров» вполне заслуженно прибавилось еще одно имя. Случись это в первые годы перестройки, то атака на Сталина получила бы дополнительный импульс. Но выходят беседы с В. М. Молотовым как раз вовремя – общественно-историческая мысль реализовала до конца концепцию, заложенную в докладе Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС: сказать правду о культе личности, развенчать Сталина, но сохранить веру в Систему, которую мы теперь с полным основанием называем тоталитарной. И все мы переходим на качественно новый уровень познания, в чем беседы с Молотовым, как ни странно, существенно помогают. Правда, это противоположно симпатиям, наверное, еще многочисленных почитателей, но время, когда «тьме низких истин» предпочитали «нас возвышающий обман», проходит.
В архивах запечатлелся следующий сам по себе малопримечательный факт: в 1920 году, когда в распределителях проходило «отоваривание» партийной номенклатуры, Молотов получил шляпу и галстук. Именно эти предметы олицетворяли в то время чиновничью бюрократию. Можно было бы, взяв это за исходную точку, выписать образ партийного канцеляриста, беспрекословно и педантично выполнявшего волю хозяина. В значительной степени так и было в действительности, и данная сюжетная линия пока превалирует в современных публикациях о Молотове. Но ограничиться представлениями о чиновнике-бюрократе, угодливом в лакейской преданности и жестоком в опричном рвении, было бы явно неправомерно. В таком случае личность Молотова свелась бы до уровня действительного столоначальника от КПСС – К. Черненко, восстановившего старого «бойца» в партии. Нет, Вячеслав Михайлович – величина неизмеримо более крупная, деятельная, убежденная, активно участвующая в становлении Системы. И возвращение его в ряды Коммунистической партии – акт справедливый, ибо он – «плоть от плоти» этой политической организации, один из достойных ее героев. И публикуемые беседы с Молотовым свидетельствуют об этом весьма убедительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});