Читать интересную книгу И аз воздам - Надежда Попова

— Misericors Deus… — глухо проронил Ван Ален, на миг застопорившись; правая рука попыталась подняться для крестного знамения, но так и осталась, как была, сжимая приклад арбалета. — Их же здесь сотни…

— Половина города pro minimum, — подтвердил Курт сквозь зубы, стараясь не вдыхать пропитавшийся кровью и нечистотами воздух, и снова двинулся вперед, понимая, что попросту физически невозможно поставить ногу так, чтобы не наступить на чьи-то внутренности, руки или ноги, а еще не загустевшая темно-красная жижа покрывает площадь маслянистым толстым слоем, в котором тонут подошвы. — Вряд ли он вернется, но все же не стоит тут торчать. Вперед.

Охотник кивнул и зашагал через площадь, стараясь преодолеть открытое пространство как можно скорее и озираясь по сторонам, но, как и Курт, понимая, что смысла в этих предосторожностях мало и вокруг нет никого — никого и ничего, лишь безмолвие и неподвижность…

Под сводами собора было так же тихо и так же витал в воздухе запах смерти, хотя здесь было не больше десятка убитых, причем причина гибели двоих из них определялась сразу и безошибочно — их попросту смяла толпа, ринувшаяся к выходу. Тело епископа лежало здесь же, угадываемое не столько по чертам лица, сколько по ошметкам торжественного облачения.

— Однако, — брезгливо пробормотал Ван Ален; ведьма молча отвернулась, обойдя густую, как сметана, кровавую лужу на камнях пола. — Убежать далеко наш не слишком святой отец вполне ожидаемо не сумел, пав первой жертвой при рождении столь чаемого им нового мира… Хоть в чем-то справедливость.

— От себя не убежишь, — заметил Курт, окинув взглядом останки фон Киппенбергера, и охотник поморщился:

— Да, самое время для философствований, Молот Ведьм.

— Никакой философии, гнилая матерьяльщина, — передернул плечами он, указав на развороченное тело епископа. — Взгляни на него. Его не растерзали эти твари и не раздавил наш многоглазый приятель, не растоптала толпа; на него вообще ничто не воздействовало извне. Его будто вскрыли изнутри.

— «Он — врата», — повторила Нессель тихо. — Так он сказал…

— Да, — подтвердил Курт, — ad verbum.

— Это типа одержимости, что ли? — поморщился охотник; он качнул головой:

— Нет. Фон Киппенбергер был, конечно, подконтролен силе, с которой связался, но никакие демоны или кто бы там ни было в нем не обитали; и он не слился с этой тварью, утратив человечность, как то однажды случилось в моей практике. Он просто стал вратами, через которые Ангел смерти вошел в наш мир. Буквально.

— Как ходячий круг с символами?

— Вроде того, — кивнул Курт, отходя от изувеченного тела. — Кругом был он сам, а символы были начертаны в его душе.

— Звучит красиво, — хмуро отметил Ван Ален. — Выглядит, правду сказать, не очень.

Охотник сделал еще шаг вперед, оглядев пустое нутро собора с треснувшими колоннами и перевернутыми скамьями, и резко, судорожно развернулся, когда одна из них скрипнула по полу, подвинувшись в сторону. Перехватить его руку и толчком сбить арбалет в сторону Курт едва успел, и стрела, сорвавшись, с оглушительным звоном врезалась в ступени лестницы, ведущей наверх; из-за скамьи послышался приглушенный испуганный вскрик, и Ван Ален, побледнев, бросился вперед. Тяжелую скамью он сдвинул в сторону одним толчком и, увидев прячущегося под нею человека, выругался — непристойно, от души, с каким-то свирепым облегчением.

— Смотри-ка, кто у нас тут есть, Молот Ведьм! — не скрывая злости, провозгласил он, наклонившись, ухватил человека за ворот священнического облачения и мощным грубым рывком водрузил его на ноги. — Соучастник, а?

Отец Людвиг стоял неподвижно, почти вися на держащей его руке, плотно зажмурившись и, кажется, слабо соображал, что происходит; губы его шевелились, шепча что-то неразборчивое — то ли молитву, то ли мольбу. Охотник встряхнул его, точно мешок с горохом, вынудив распрямиться, и повысил голос:

— Эй, служитель хренов! Что жмуришься — тошно смотреть на то, что наворотил со своими рясоносными дружками?

— Ян, — тихо, но требовательно осадил Курт; святой отец открыл, наконец, глаза, на миг застыл на месте и рванулся вперед с таким видом, будто намеревался кинуться ему на шею.

— Майстер инквизитор! — выкрикнул он надсадно. — Господи, слава Богу, Матерь Божья!.. Остановите его!

— Что же вы сделали… — чуть слышно произнесла Нессель, и тот яростно замотал головой:

— Нет-нет-нет-нет! Это не я! Я не знал, я не участвовал!

— Почти каждый человек в Бамберге знал и участвовал, — возразил Курт сдержанно, — а вы вдруг нет?

— Я не знал! — сдавленно выкрикнул отец Людвиг и сжался, сам напуганный тем, как отдался его голос от каменных стен собора. — Я не думал, что все так страшно, я не подозревал, что он… они все… что тут затеяли, я не участвовал! Ну, говорил порой Его Преосвященство странные вещи, но кто я такой, чтобы возражать епископу?!

— С вами разберемся после, — отмахнулся Курт, и священник съежился, явно начиная жалеть, что не угодил под взор многоокого Ангела. — Сейчас главное не это, главное — monstrum, шагающий по городу, в котором две трети жителей уже мертвы. Как загнать эту тварь обратно?

— Я думал — вы знаете… — растерянно пробормотал отец Людвиг, и охотник, отпустив его ворот, болезненно засмеялся:

— Прекрасно… Просто прекрасно! Одного, кто мог бы это знать, сожрали твари, которых он же и вызвал, а второй торчит в Официуме под присмотром инквизиторов, но времени на то, чтоб тащиться обратно и выколачивать это из него, у нас нет. Чудно!

— Не говоря уж о том, — хмуро уточнил Курт, — что мы попросту рискуем туда не добраться. Впрочем, что-то мне подсказывает, что он, невзирая на свою словоохотливость во всем прочем, здесь капитально уперся бы рогом, и мы все равно бы ничего от него не добились. Если, конечно, он вообще это знает и если уничтожить или изгнать эту сущность можно хотя бы в теории.

— Я… я боюсь, что это невозможно, — опасливо возразил отец Людвиг, затравленно косясь на майстера инквизитора. — Это же Ангел! Ангел смерти, тот самый, из легенды, это не легенда, это правда! Тогда его смирила святая Кунигунда, но теперь… теперь ее здесь нет, и он свободен, и мы… мы можем только молиться ей; быть может, святая покровительница снизойдет и снова заточит его!

— Что-то хреново она покровительствует, — заметил Ван Ален сумрачно, широким жестом указав будто на весь город разом. — Бамберг почти лежит в руинах, адские твари рвут в клочки его обитателей, а она неведомо чем занимается и ждет молитв? Впрочем, я на ее месте тоже наплевал бы на таких подопечных. Нет ничего хуже, чем спасать тех, кто имеет обыкновение руками и ногами отбиваться от спасателя, поливая его при том бранью и плюя в лицо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});