могла продолжать говорить. Оправившись, она распечатала последнее письмо и, пробежав несколько строк, в отчаянии опустилась на стул.
— И он тоже! — сказала она с негодованием.
Потом опять стала читать, и негодование все сильней выражалось в ее лице.
Окончив письмо, она разорвала его на мелкие клочки и далеко бросила от себя, отвернулась от молодого человека и тихо заплакала.
— Вы напрасно оскорбились: он, вероятно, не знал, что вы не получаете его писем, — сказал Граблин.
— Он не знал? — с досадой повторила Полинька. — А отчего же я, не получая его писем, не писала ему, чтоб он бросил мое кольцо, которое я ему дала? что я не желаю, чтоб оно было отдано другой? что я не буду ему мешать и постараюсь забыть его? Отчего я его не упрекала, что я скучаю, что он, может быть, загубил мою жизнь, мою молодость? Нет, я ничего и никого знать не хочу! они все против меня! Боже мой!
И она горько зарыдала.
Вошел человек и доложил Полиньке, что Бранчевская просит ее к себе. Полинька отерла слезы, поклонилась Граблину и хотела итти; но он удержал ее:
— Вы позволите мне вам принести письмо, если еще получится…
— Нет, я не хочу: мне и так тяжело! Пусть их думают, что хотят обо мне, теперь мне все равно, если уж и он то же думает! — в негодовании отвечала Полинька.
И пошла в двери, но вдруг вернулась и прибавила:
— Извините меня, я вам очень, очень благодарна. Но мне, мне тяжело!
И она опять заплакала.
— Вас барыня ждет, — сказал вошедший лакей.
Полинька, закрыв лицо руками, выбежала из залы.
Глава VI
Последнее свидание
В ночь, когда Полинька сидела у постели мнимоумирающего, когда неизбежная гибель, подготовленная предательским умыслом, угрожала ей, — положение ее совершенно изменилось. Привезенная домой перепуганной Анисьей Федотовной, она тотчас же была позвана к Бранчевской. Больная, сильно расстроенная Бранчевская долго расспрашивала ее, помнит ли она своих родителей, есть ли у ней родные и что было с ней в детстве. Ей отвели комнату близ спальни Бранчевской. Наутро те же расспросы. С той поры Бранчевская почти каждый день требовала, чтоб Полинька повторяла ей историю своего детства. Она вникала в мельчайшие подробности, и часто Полиньку поражали и трогали слезы, мелькавшие в глазах Бранчевской; напротив, голос ее замирал, когда она подмечала холодный взгляд своей слушательницы. Полинька рассказала всю свою жизнь, умолчав только о преследованиях горбуна. Она заметила, что горбун с того самого дня, как произошла перемена в ее положении, начал довольно часто появляться в доме Бранчевской. Бранчевская говорила с ним всегда без свидетелей и после таких свиданий Полинька замечала в ней сильное волнение, и еще резче тогда бросалась в глаза странность и неровность в обращении Бранчевской. Бранчевская была с нею то ласкова и нежна, то вдруг становилась холодна и резка. О горбуне Полинька узнала от Анисьи Федотовны, что он прежде был управляющим у Бранчевских и что до сих пор у Бранчевской есть с ним какие-то дела. К этому Анисья всегда присоединяла упрашиванья, чтоб Полинька не проронила слова при Бранчевской о горбуне, иначе она может испортить счастье, которое скоро ей откроется. Она также советовала Полиньке во всем слушаться Бранчевскую, не противоречить ей: «У нее, матушка вы моя, характер вспыльчивый; рассердится, так все пропало!» Перемена в обращении Бранчевской, двусмысленные намеки Анисьи Федотовны, таинственность, окружавшая Полиньку, — все приводило ее в страшное недоумение. Она начала догадываться, не скрывается ли тут тайна ее рождения. Сердце ее сильно билось, голова шла кругом при одной мысли, что она, наконец, найдет отца, мать или хоть кого-нибудь из родных, в которых так нуждалась в эту минуту. Положение ее было ужасно. Не зная о строгом приказании Бранчевской никого к ней не пускать, кто будет ее спрашивать, она думала, что все ее бросили, как только она вступила в этот дом. И точно: Надежда Сергеевна и башмачник, получив грубые отказы через людей, переданные им за собственные слова Полиньки, пришли в негодование. Сначала они не совсем верили странным слухам, распускаемым Анисьей, горбуном и всей дворней; но потом, когда увидели сами, что Полинька ездит в карете, уже трудно было примирить их с ней. Горбун окончательно восстановил их против нее. Будто раскаявшись в своей безумной любви к Полиньке, он в минуту притворной откровенности рассказал за страшную тайну Надежде Сергеевне, как Полинька сама завлекала его, как Надежда Сергеевна была для нее предметом постоянной зависти, как Полинька старалась ссорить его с нею, чтоб он взял от ее мужа капитал, и как, наконец, сам он доведен был до страшного положения ее кокетством, увез ее, чему она была рада и даже соглашалась вытти за него замуж, но только с условием, чтоб он взял свой капитал от Кирпичова. Много было наговорено горбуном страшных вещей о прошедшей и настоящей жизни Полиньки, и в заключение он прибавил, будто она потому никого знать не хочет, что задумала выйти замуж за сына Бранчевской, которого она так же свела с ума, как прежде и его, бедного старика. Вследствие всего этого раздраженная Надежда Сергеевна написала Полиньке оскорбительное письмо, которое заключалось так: «Как ни ничтожны твои старые знакомые в сравнении с теми, которых ты нам предпочла, — однакож мы сами знать тебя не хотим, и ты лучше не приходи к нам» и пр.
Полинька, не понимая причины этого гнева, с своей стороны была возмущена несправедливостью тех, которых любила, в которых привыкла видеть снисхождение и защиту. Наконец даже тот, с чьим именем соединены были ее лучшие Надежды, кому она всем жертвовала, и тот оскорбил ее! Конечно, он не знал, что его письма, которые он с некоторого времени адресовал в магазин Кирпичова, думая, что они верней будут доходить, именно потому не доходили до Полиньки (Кирпичов бросал их, по просьбе горбуна), — но можно ли быть столько малодушным, столько низким, чтоб сделать такие заключения, — какие он сделал? Негодующая Полинька позабыла, что сама она, не получая с полгода писем Каютина, легко поверила, что он давно уже забыл о ней и даже женился, и сердце бедной девушки кипело враждой к любимому человеку.
Теперь, в этом страшном положении, одно только поддерживало ее — участие, которое приняла в ней Бранчевская, и темные, неопределенные надежды, соединенные с этим непонятным и причудливым участием. Но что же это такое? чем же все это кончится? Сколько уже прошло времени, а мучительная неизвестность продолжается и бог