Читать интересную книгу Кривая Империя Книга 1-4 - Сергей Кравченко

Я улыбался вежливо и грустно. Мне было очень жаль, что этот молодой и не самый глупый парень, окончивший исторический факультет неплохого московского ВУЗа и представляющий нашу страну на каких-то международных сборищах, ничего не слыхал о Полном Собрании Русских Летописей. Зря, конечно, доверили этому молокососу дописывать нашу послевоенную историю. Совсем он ее изоврал.

Пробравшись сквозь дебри бумажной лжи и пустых наворотов, кратко оценим новую эпоху. Она прошла под прежними знаменами, но под новыми портретами. Теперь на портретах оказались не товарищ Сталин и товарищ Берия, а наоборот — товарищ Хрущев.

Никита Сергеевич Хрущев, нахрапистый, хитроватый малый, которого Сталин держал за придурка, прошел полный курс нашего партийного образования. Побывал руководителем регионов и парторганизаций, в том числе и самой главной — московской. По долгу службы утверждал смертные приговоры — расстрельные списки перед войной и после войны. В войну Никита тоже не гопак танцевал. Был он Членом Военного Совета — представителем Ставки Верховного главнокомандования. То есть, на фронте не парился, а наезжал туда, чтобы донести до растерянного фронтового командования всевышнюю волю. Ну, и обратно привезти, чего на этом фронте не так.

Исхитрившись ухватить власть после Сталина, Никита правильно расстрелял Берию, запугал этим соседей по Политбюро, стал тихо подталкивать их к инфарктам. Но тут он не доработал, понадеялся на авось. А нужно было косить всех старых, сажать всех новых.

Пока испуг не рассеялся, управление шло успешно. К тому же, работали колоссальные запасы потенциальной и кинетической энергии, оставленные великим Сталиным. Как раз вышла на практический результат космическая программа, запущенная исключительно вдогонку за гитлеровскими «Фау» с целью быстрой доставки за океан ядерных гостинцев.

Атомно-водородная бомба успешно была освоена (присвоена) еще при Сталине, теперь оставалось только производство расширять.

Покорение целины — тоже не хрущевское изобретение. Переселение народов Горбатый с Грозным опробовали давным-давно, Сталин вспомнил в 30-е годы 20-го века, повторил во время войны.

Сам Никита ничего нового, конструктивного, разумного в государственное строительство не внес. Он его только расшатал, растопил своими дурацкими «оттепелями». Обманул, разнежил, расстроил народ, сманил с пути истинного видением коммунистического обжорства, и опять поставил на грань голода…

Давайте отвлечемся от этого малопочтенного персонажа, которому только всевышним недоразумением было позволено провалить предпоследнюю имперскую попытку, и возьмем дело новейшего категорического императива в свои руки, вернее, — перья.

Первое, что мы должны были сделать, это выдержать линию св. Иосифа. То есть:

1. Всех товарищей крапленых ставим к стенке, от Маленкова и Берии — до Хрущева и Молотова. Героев — Жукова, Рокоссовского, прочих под фанфары провожаем в последний путь — в восточные округа и дисбаты, с последующей гибелью на маневрах и в санаториях. Вместо них выставляем карьерную молодежь, понаглее и побеспороднее. Клоунов архимандрических типа Буденного и Ворошилова по-прежнему бережем для витрин и парадов.

2. КПСС чистим беспощадно, готовим к перестройке в мировом масштабе. Фильтруем зарубежные партии. Собираем V Интернационал. Тащим всемирных коммунистов в бани, охотничьи угодья, женские подразделения КГБ. Показываем им, где в Подмосковье, Поволжье, Приднепровье, на Балатоне, Ганге и т. п. будут построены их личные замки. Согласным на Подмосковье показываем уже готовые котлованы и заложенные фундаменты. Снова выпиваем. На радостях все братские партии распускаем, создаем одну новую — Коммунистическую Партию Земли (КПЗ), — теперь она будет указывать нам истинный путь.

3. Все деньги и живую силу бросаем на индустрию и сельское хозяйство целинно-лагерного типа.

4. Но средства доставки готовой продукции, все эти ракеты, подлодки и самолеты, отменяем. На них только расходы одни. Всю доставку поручаем исключительно коммунистам из КПЗ.

5. Скупаем активы по всему миру. И не за бешеные биржевые деньги, а за малые партвзносы и великие перспективы, которые божимся предоставить новообращенным коммунистическим магнатам.

6. Формируем гиганское государство нового типа — долгожданную нашу Империю.

7. Вывозим народы Европы в Азию, азиатов — в Европу. Делаем это потихоньку, шито-крыто, почти добровольно, под некие стимулы — временную раздачу земель и лесоповалов.

И дальше в том же духе. Собственно, тут и фантазировать особенно нечего. Читай Сталина, Ленина, Маркса, Троцкого, Макиавелли, Майн Кампф, Чингизовы заветы, еще пару-тройку книжек, и делай, как люди говорят.

А что сделал Хрущев? Он почти сразу сломал нашей имперской кляче ее тысячелетний хребет, обрезал прозрачные крылья. Он сдался. Объявил политику «без оружия, без войн».

А ведь писал нам великий Ленин, что компромиссы допустимы только в экономике и политике. А за попытку компромисса в идеологии нужно прямо резать языки, уши, другие торчковые органы чувств.

Отказ от идеи захвата всего мира — как раз такой предательский компромисс и есть.

Можно, конечно, говорить, что мы согласились на мирное сосуществование понарошку. Но народ-то наш поверил! Подопечные папуасы из братских партий поверили! А враг не поверил. И баланс упал в его сторону. Пришлось сурово бороться за экономическое первенство, что было наивно и бессмысленно.

Империя обрушилась в наших мозгах и восстановлению не подлежала.

Нам предстоял длительный, мерзкий второй период полураспада — день за днем, год за годом.

У смертного одра

Леонид Ильич Брежнев и сопровождающие его лица устранили суетливого Хрущева совершенно оригинальным, невиданным на Руси способом. Живьем … отправили на заслуженный отдых. Даже ноздри ему не вырвали, даже в целинные степи не сослали. Инстинкты подсказывали коммунистам-брежневцам, что нужно насмерть вцепиться в старые красные знамена и действовать по Сталину. Но вот не выходило! Народ не поддавался! Страха божьего не имел.

Казней публичных устраивать уже не решались. Политические процессы были какие-то вялые. Новоявленные курбские из-за границы шельмовали государя-секретаря публично, в неуловимых и неугасимых эфирных волнах. Стороны матерились до хрипоты, но превозмочь никто не мог.

Оставалось только ждать. Фактор времени работал против побежденных. Правящая стая чуяла это не только сердцем, но и почками, печенью, всеми системами искусственного дыхания и кровообращения. Масса народных вождей просто биологически сопротивлялась гибели. Члены массы старились, им авансом ставили бронзовые памятники, под ними они умирали, но упирались на краю могилы и продолжали посещать заседания. Столы президиумов наполнились мумиями. Заставить их вернуться под изваяния можно было только особым, тайным заклинанием.

Вся мыслящая часть нации, так называемая «интеллигенция», напыжилась в прокуренных кухнях, натужилась в санузлах. Все тысячеумные усилия были направлены на отыскание магического пароля. Ничего не выходило.

Решили крыть площадями. То есть, говорить все слова сразу, чтобы среди них прозвучало в конце концов роковое «квинтер-финтер-жаба».

В потугах прошло двадцать лет, вторая половина моисеевского срока.

Наконец случайное звукосочетание грянуло, и что особенно забавно, не в бардовской песне и не в самиздатовских виршах, а в речи на вполне легальном Двадцать Предпоследнем съезде КПСС (эрзац КПЗ) из уст дежурного вождя — Михаила Сергеевича Горбачева.

Этот новый Михаил, по-видимому, не был самостоятельным человеком. Я измерил его экспрессию в ТВ эфире, и оказалось, что это — мнимое, иллюзорное отражение Михаила IV «Кроткого», — обычный телевизионный спецэффект! Призрак быль столь же путанным, нерешительным, и беспокойным, как и оригинал, так же не мог шагу ступить без направляющей руки соправителя.

Правда, в ученых провинциальных кругах всерьез обсуждалась гипотеза, что Горбачев — иррациональный дубликат Иоанна III Васильевича, но столкнувшись как-то с ним лично, я радостно ухмыльнулся истинности своих измерений. Это был безусловно не Горбатый!

Да, а слово-то, слово?! Вот оно: «Плюрализм!».

Плюрализм дословно переводится как «Плюшевый либерализм». Это такой строй, такое устройство государства, при котором очень продуктивно могут существовать только плюшевые Мишки. Причем, каждый зверек имеет собственное мнение, никому не мешает, ни на что не влияет. И все по-прежнему равны.

Плюрализм у нас не прижился, постепенно учах, но разрушения произвел окончательные. Плюшевая говорильня была опасна еще тем, что среди многомилионного разногласия всуе произносимых словосочетаний типа «Abrakadabra», «Mutabor», «Khozraschet» и т. п., ненароком прозвучали над нашими просторами и некие невнятные, теперь уж никогда не восстановимые страшные заклинания, вконец погубившие защитную астральную ткань.