Он издал звук больше похожий на рык и закрыл лицо руками.
— Снимай! — коротко бросил он. — Переодевайся и пойдём в отель. В номер. На сегодня с магазинами всё!
— Нет!
— Лучше бы ты выходила замуж в шортах!
Она рассмеялась, представив это зрелище наяву.
— Кхм… У меня там ещё три платья. Боже, как мне не хватает Альфи! Ты не представляешь! — вспомнив о нём, она ощутило жуткое и такое сильное сожаление, что его нет рядом. Как бы хотелось, чтобы именно в такой момент он был здесь. Его помощь была бы просто неоценима. Потому что она сама уже запуталась, что она хочет, что ей идёт, а что нет, и как это всё должно выглядеть.
— Хо-ро-шо! — сказал он. И сел на диван. Рядом с ним сидел ещё один мужчина, а в остальном магазин был полон женщин и все в белом. Мужчины переглянулись, посочувствовав друг другу.
На этот раз Ян не стал церемониться, а сказал твёрдое «нет» три раза подряд и она ушла надевать свой сарафанчик.
— Я тут подумала, — совсем тоскливо начала она. — Может, мы купим сначала туфельки?
— Если ты собираешься подбирать платье к туфлям, то это совсем безнадёжное дело, скажу я тебе, — со вздохом констатировал он.
— Ну, может у меня как раз получится. Раз наоборот не выходит, — оптимистично кивнула она.
— Почему-то теперь я уверен, что, конкретно у тебя, именно так и получится, — ухмыльнулся он.
Несмотря на то, что в этом магазине тоже была обувь, Эва не стала даже смотреть в её сторону, сочтя это за, своего рода, дурную примету: раз платье она тут не купила, так и ничего покупать не будет.
— Слава Богу, что я буквально спотыкаюсь о магазины, — иронизировал Ян, — а то и вовсе чокнулся бы. Уже как будто проплыл пять километров брассом.
— Не жалуйся, — коротко сказала она и потянула его за руку. — Ой, пойдём туда! Смотри как там красиво!
«Красиво» относилось к интерьеру магазина. Он был необычный и сразу привлёк её внимание, отличаясь от того «рождественского» блеска, что источали практически все витрины.
На название Ян и не обратил внимания. Заметил только что в витрине лежит крашеная в белый цвет солома, а на ней белые матовые шары, выполненные в технике папье-маше. У стен стояли белые вазы с имитацией трещин, а в ней раскидистые сухие ветки, также выкрашенные белой краской. Практически всё здесь было белое. С потолка свисали плафоны-шары, естественно белые, и птицы. Было ощущение, что они парят в воздухе. И вообще здесь царила «парящая» и «воздушная» атмосфера, а зеркала, раздвигая пространство, ещё больше усиливали эффект.
Ян даже не успел присесть, а Эва уже заверещала от восторга:
— Ян, я купила туфли! — она сложила ладошки и остановилась у полочки с обувью.
Девушка-продавец улыбнулась и подошла к ней.
— Да, — Эва радостно кивнула. — Да, именно эти. Надеюсь, у вас найдётся мой размер, — тревожно спросила она и назвала его же.
— Конечно, одну минутку.
— Смотри, какие они хорошенькие!
— Да, очень, — согласился он, хотя не видел принципиальной разницы между всеми, что стояли сейчас перед ними на полке. Обычные, классические, белые лодочки на шпильке.
Ну, да. Они были очень изящные.
Да, на хорошем устойчивом каблуке.
И, кажется, это было всё, что он видел.
— Я останусь в них, и буду выбирать платье, — провозгласила она и огляделась. Немного смутилась, поймав взгляд мужчины, вероятно администратора или директора магазина. На продавца он не был похож. Слишком свободно держался.
Девушка, что принесла ей пару туфель, предложила свою помощь и Эва с удовольствием согласилась, пребывая в совершенно приподнятом настроении. Она начала пространно объяснять чего бы хотела, хотя догадывалась, что её едва ли поймут. Они выбрали пару платьев: одно длинное с большим бантом сзади, другое короткое с имитацией его же спереди.
— Одни банты… А меня нет… — задумчиво проговорила она. И даже не повернулась в сторону жениха, который, собственно, тоже потерял к ней интерес. Листал какой-то журнал.
Единственное, к чему она пришла, так это к тому, что длинное почему-то смотрелось на ней грузно. Чересчур утяжеляло её образ. Короткое — ну слишком легкомысленно. И будучи беременной, она уже не представляла себя в рюшах и гипюре. Она подошла к стойке и взялась за очередную вешалку.
— Вы позволите? — раздался рядом мужской голос. От неожиданности она вздрогнула.
— Да, конечно, — пролепетала она и отпустила вешалку. Девушка, что работала с ней, сразу отступила.
«Точно директор», — подумала Эва, — «и пижон», — сделала она следующий вывод. На нём были чёрные брюки и чёрный жилет, белая рубашка и узкий чёрный галстук.
— Я бы очень советовал Вам… — вежливо и со знанием дела негромко говорил он, одним ловким движением раздвигая целую кипу платьев, — …вот это.
— Это? — Эва с сомнением посмотрела сначала на него, а потом на то, что он ей так настоятельно советовал.
— Уверяю, — спокойно сказал он. — Не пожалеете, — твёрдо кивнул.
— Но это же… — она взялась за ткань, чувствуя, что на ощупь это совершенно приятно.
— Примерьте, — так же уверенно сказал он и Эва забрала вешалку из его рук, послала благодарную улыбку и ушла в примерочную.
Он услышал цоканье каблуков. Она остановилась, и он поднял глаза.
Она согнула ножку в колене и чуть наклонилась.
Поправила туфельку и распрямилась.
Провела ладонями и подолу юбки и тихо сказала:
— Кажется… вот это? — и мягко улыбнулась. Мягко, чуть приподняв уголки губ.
Ох! И дыхание перехватило. Он закрыл журнал. Отбросил его. Куда-то. И не смотрел куда именно, потому что смотрел только на неё и ей в глаза. Встал и шагнул к ней. Щёки её горели. Она приложила ладони к лицу, прикрыла рот, чувствовала, как расплывается в улыбке, и через пару секунд просто запищит от радости. Поэтому она просто стояла, прикрыв рот, молчала, а его безмолвная реакция говорила сама за себя. Он не стал вертеть её в разные стороны. Просто подошёл, встал перед ней и посмотрел на неё сверху вниз. Хотя она была на каблуках, казалось, что смотрел он на неё именно так.
— Это, — просто сказал он. Сказал и взял её за лицо. Она сразу переместила руки на его предплечья. Он склонился и поцеловал её. Легонько. Нежно. Почти мимолётно. Но так сладко, что заныло под ложечкой как от голода. От нахлынувших ощущений закружилась голова: примерки, платья, поцелуи…
Она вздохнула. Обрела твёрдую почву под ногами и начала связно мыслить.