– Что бы ни случилось, не стреляйте, – сказал Сандокан. – Нам нужно взять его тихо.
– Да, Сандокан, – ответил бенгалец. – Я пойду вперед с Дармой. Если там кто-то есть, Дарма когтями покончит с ним.
– Но там могут быть двое.
– Вы пойдете следом, на коротком расстоянии.
Он подозвал тигрицу, погладил ее по спине и коротко приказал:
– За мной, Дарма.
Затем перекинул карабин через плечо, взял паранг в правую руку и молча вступил в заросли бамбука, наклонившись и тихо раздвигая растения. Дарма неслышно кралась следом за ним.
Из чащи не доносилось ни одного звука, однако Тремал Найк чувствовал, что кто-то там прячется. Пройдя шагов пятьдесят, он оказался на тропинке, которая вела к пагоде. Он распрямился, чтобы оглядеться, нет ли здесь кого, когда услышал рядом шорох бамбука и почувствовал, как на плечи ему упала веревка, мгновенно сжавшая горло.
Полуголый человек с татуировкой тугов на груди выпрыгнул из зарослей и бросился на него с длинным кинжалом. В тот же миг стремительная тень метнулась из чащи бамбука. Тигрица прыгнула ему на плечи, повалив его. Послышался сдавленный крик, потом хруст костей.
Сандокан, который был шагах в десяти сзади, тоже в свою очередь бросился вперед.
– Он поймал тебя? – спросил он.
– Да, но не успел ни задушить, ни заколоть, – ответил Тремал Найк, освобождая горло от веревки. – У этого мерзавца уже кинжал был наготове, и только Дарма спасла меня.
Подошли Янес, де Люссак и малайцы.
– Не шумите, – сказал Тремал Найк. – Тут может быть еще туг, который притаился. Спокойно, Дарма, оставь его.
Тигрица нервно била хвостом и, обнажив клыки, рычала на лежащего туга.
– Оставь, – повторил Тремал Найк, хватая ее за шею.
С недовольным рычанием тигрица повиновалась.
– Бог мой! – воскликнул Янес. – Как она отделала этого беднягу! На нем места живого нет.
– Молчи, – сказал ему Сандокан.
Все прислушались: никакой шум не долетал до их ушей, кроме легкого шороха тростников, волнуемых ночным ветерком.
– Вперед! – приказал Тремал Найк.
Они пустились в путь все так же в глубоком молчании и через пять минут вынырнули из зарослей перед огромной пагодой.
Несколько мгновений они стояли, разглядывая чудовищные головы слонов, ее статуи и широкие карнизы, потом быстро подошли к огромному барельефу, и Тремал Найк, самый ловкий из всех, уцепившись за ноги каменного гиганта, добрался до его груди, поднялся на плечо и в конце концов уселся верхом у него на голове. Он привязал веревку и бросил ее товарищу.
– Быстрее, – торопил он. – Выше лезть будет легче.
Над великаном нависал хобот одного из слонов. Тремал Найк схватился за него и легко взобрался на первый карниз.
Сандокан и остальные лезли следом, подтягиваясь на руках, упираясь в каменные выступы ногами. Даже француз, который не отличался особой ловкостью, на этот раз не отставал.
Над карнизом были другие статуи, которые опирались одна на другую, представляя собой как бы ступени пирамиды. Переходя с одной статуи на другую, восемь смельчаков добрались наконец до вершины купола, остановившись перед круглым отверстием с железной решеткой, на которую опирался огромный позолоченный шар.
– Отсюда я спустился когда-то, чтобы увидеть мою дорогую Аду, – сказал Тремал Найк с глубоким волнением.
– И чтобы получить удар кинжалом от Суйод-хана, – добавил Сандокан.
– Да, – мрачно согласился бенгалец.
– Посмотрим, удастся ли ему заколоть всех нас восьмерых.
Сандокан обернулся и внимательно посмотрел вниз, на темные заросли тростника, куда скрылась тигрица, которая не могла последовать за ними.
– Там наши люди, – сказал он. – При первом же выстреле они прибегут сюда, и пощады тугам не будет.
– Но удастся ли им проникнуть внутрь? – спросил Янес.
– Каммамури знает, где находится дверь в пагоду, – ответил Тремал Найк. – Хватит одной петарды, чтобы взорвать ее.
– Итак, спускаемся, – решил Сандокан.
Тремал Найк схватился за толстый канат, на котором висела лампа, освещавшая внутренность пагоды, и слегка раскачал его. Из черного отверстия донеслось слабое металлическое позвякивание.
– Уступи мне место, – попросил Сандокан. – Я хочу спуститься первым.
– Статуя находится сразу под лампой, и голова у нее достаточно широкая, чтобы поставить ноги, не боясь упасть.
– Хорошо.
Проверив пистолеты и нож за поясом, пират забросил за плечо карабин; потом схватился за канат и принялся медленно спускаться, стараясь не раскачивать его и не давать звякать лампе.
Внутренность пагоды была темна, глубокое молчание царило там. Удостоверившись в этом, он заскользил быстрее, пока не почувствовал под ногами металлический каркас лампы. Тогда он отпустил канат и, схватившись за перекладину, повис на ней. Ногами он нащупал что-то грубое и твердое.
«Голова богини, – подумал он. – Теперь главное – не потерять равновесия».
Он встал попрочнее, отпустил лампу и начал спускаться вдоль тела богини, пока не достиг пола. Он осмотрелся, но не мог ничего различить, настолько густой была темнота. В вышине, где виднелся кусочек неба, усыпанный звездами, он увидел тень, которая скользнула в отверстие.
– Это, наверное, Тремал Найк, – подумал он.
И не ошибся: вскоре бенгалец спустился по телу статуи и оказался рядом.
– Ты не слышал никакого шума? – спросил он.
– Никакого, – ответил Сандокан. – Можно подумать, что туги уже разбежались.
Тремал Найк почувствовал, как лоб у него покрылся холодным потом.
– Нет, – сказал он. – Невозможно, чтобы нас предали.
– А ведь почти полночь, и я думаю, что…
Барабанный грохот, донесшийся снизу, словно из-под земли, прервал его.
– Что это? – спросил Сандокан.
– Большой барабан для религиозных церемоний, – ответил Тремал Найк. – Туги не убежали, они собираются. Скорее, друзья! Спускайтесь!
Янес был уже на голове богини; за ним и другие, заслышав грохот, заскользили вниз по канату с опасностью оборвать его.
Когда барабан снова загремел, восемь человек уже собрались у статуи богини вместе.
– Вон там должна быть ниша, – сказал Тремал Найк, подталкивая товарищей. – Спрячемся внутри.
Странные звуки слышались из-под земли: далекие крики, грохот барабанов, звучание трубы, звон колоколов. Казалось, что среди обитателей огромных подземелий разразилась целая революция.
Едва Тремал Найк, Сандокан и их товарищи успели спрятаться в нише, как с грохотом распахнулась дверь, и с яростными воплями в нее ворвалась группа людей, почти совершенно голых, с телами, блестевшими от кокосового масла.
Их было сорок или пятьдесят, все с кинжалами и арканами у пояса, с факелами и шелковыми шнурами душителей в руках.