Читать интересную книгу Сказки Долгой Земли - Антон Орлов

Сандру злила эта недолговечность фотографий: «Когда я была маленькая, я видела снимки трехсотлетней давности, прекрасно сохранившиеся! После Темной Весны не уцелело ничего. Ни-че-го, понимаешь? Все архивы пропали, фотоснимки вроде бы остались, но в сильно попорченном виде, с кинофильмами то же самое, периодические издания тех лет запропастились непонятно куда… Знаешь, что это такое? Информационный грабеж!»

«Происки Мерсмона», – подсказал Залман. Это объяснение у всех от зубов отскакивало, даже у него, несмотря на звенящую в голове пустоту.

«Ну да, происки. Только произошло это уже после победы над Мерсмоном. После, понятно? Я-то помню! – слегка раздвинув губы в свирепом оскале, Сандра добавила: – Его победили, а он все равно продолжает вредить, хоть его и заблокировали в Гиблой зоне. Я не понимаю, почему его не приговорили к смертной казни – после всего, что он сделал, после того, что он сделал с тобой? Почему Высшие не хотят его прихлопнуть и заодно уничтожить Гиблую зону, если для них это пара пустяков? Разве для того, чтобы нам жизнь медом не казалась?»

Этот разговор состоялся в одну из минувших зим (Сандра в теплом красном свитере сидела на подоконнике, за окном валил снег), а Залман до сих пор его помнил, вот что странно. Он ведь редко что-нибудь запоминал надолго.

Невнятные серые пейзажи. Групповой портрет: «Коллектив зимнего каравана А-219/87 „Кордея-Лаконода“. Год 1887». Большой двухэтажный особняк с пристройками, дом Залмана в Танхале, он до сих пор там стоит, заброшенный. Плохо различимые люди и здания, иногда невозможно понять, что сфотографировано – заснеженная городская улица или проламывающийся сквозь Лес караван.

Под некоторыми снимками – надписи корявыми печатными буквами, объясняющие, что там изображено. «Я и Залман»: на фоне светлой стены с лепниной и арочными нишами стоят, держась за руки, взрослый парень и девочка лет восьми-десяти. Вместо лиц невыразительные пятна, деталей одежды не разобрать, видно только, что на девочке пышное кукольное платье с оборками. «Я и Дэнис»: та же самая девочка на том же месте держит за руку другого парня. «Залман и Дэнис»: снимок слегка перекошен, словно аппарат находился в руках у неопытного фотографа, Залман выше ростом и шире в плечах, а у Дэниса длинные волосы – вот и все различия, индивидуальные черты исчезли.

«Это я!!! Сандра – самая красивая девочка!!!» Из мути эмульсионного слоя проступает решительное круглое личико, торчат две толстые косички с громадными бантами в горошек, и еще один бант, едва ли не больше самой головы, сидит на макушке. Платье с несметным множеством рюшей и оборок, такое пышное, что девочка похожа на шар. Что-то неуловимое – то ли взгляд исподлобья, то ли улыбка-оскал, то ли упрямо встопорщенные косички – придает ей зловещее сходство с нарядно оформленной бомбочкой.

На следующей странице девичий портрет, и под ним, все тем же почерком, лаконичный комментарий: «Вир-командир – дура». Кто это, Виринея Одис в юности или другая девушка – неизвестно, черты лица размыты временем. Во всяком случае, у этой Вир вместо солдатской стрижки под ноль волосы падают на плечи.

А это уже не фотография – роскошная старинная открытка в виде сердечка. Лицо в обрамлении полустершегося серебряного узора безжалостно исчеркано, так что от него почти ничего не осталось, написанные вокруг слова замазаны чернилами или соскоблены бритвой, кое-как прочитать можно только два из них: «сука» и «стерррва». Видимо, это самые безобидные из определений, которыми кто-то наградил Эфру Прекрасную.

Ни оскверненный портрет легендарной красавицы, ни снимок «Вир-командир» не вызвали у Залмана никакого эмоционального отклика. Он закрыл альбом, окинул взглядом комнату в коричневато-желтых тонах и солнечных закатных пятнах: старая деревянная мебель, громоздкий шкаф, полки со случайными книгами. Половину из них натащила Сандра – пособия по самоусовершенствованию, избавлению от психологических проблем, самостоятельному снятию порчи и т. п., она все надеялась, что какая-нибудь чудодейственная методика поможет Залману «снова стать самим собой». Портьеры из золотой парчи – тоже подарок Сандры. Нравится ли ему собственная квартира? Во всяком случае, здесь не хуже, чем в любом другом месте.

Властный нетерпеливый стук.

– Откройте двери настежь, господин Ниртахо, и ждите у порога, – потребовала девушка в церемониальном одеянии летней фрейлины.

Внизу, на лестнице, уже слышались голоса, шуршание одежд. Фрейлина отступила в угол площадки, к Ханелининой двери, и замерла, как статуя. Ее овальное личико в прелестных коричневатых веснушках хранило значительное и торжественное выражение.

Вот, наконец, и Сандра. Головной убор, усыпанный драгоценными камнями всех оттенков радуги (называется, кажется, кокошник), едва не задел верхушкой за притолоку.

– Здравствуй. Извини, мы на сегодня остались без кофе. Твоя кофеварка сломалась.

– Залман, ты чего, совсем тронулся? С каких это пор кофе для меня проблема?

Пока Сандра говорила, чьи-то мелькнувшие позади руки ловко избавили ее от кокошника, а другие руки водрузили ей на голову изящную золотую диадему с рубиновым цветком. После этого сопровождавшие ее девушки вышли, пятясь, и бесшумно притворили за собой дверь.

– Принесите нам кофе! – крикнула вслед им Сандра и негромко, уже обращаясь к Залману, спросила: – Теперь ты что-нибудь вспомнил?

– Нет. Почему – теперь?

– После того как убил тех двух мерзавцев.

– Это вышло случайно. Я не знаю, почему так вышло. Наверное, меня скоро будут судить.

– Да не будут, дело уже закрыто за отсутствием состава преступления. Но ты должен рассказать мне все по порядку – что там было и, самое главное, что ты при этом думал и чувствовал.

– Я ничего не думал, а чувствовал непонятно что. Словно что-то хотело разорвать меня изнутри. Наверное, это был припадок буйного помешательства.

– Вот и рассказывай. Меня интересуют все подробности.

Сандра остановилась посреди комнаты и смотрела на Залмана в упор. Округлое, бронзовое от загара лицо с упрямым подбородком и ямочками на щеках, густые брови вразлет, темные с красноватым отливом волосы заплетены в косу. При плотном сложении и среднем росте она умела казаться высокой, даже когда на голове у нее не было громоздкого кокошника. Разумеется, с начала лета все, кому не лень, пели дифирамбы ее красоте, но правильнее было бы назвать это несколько широковатое лицо не красивым, а привлекательным и энергичным.

– Мне бы поскорее об этом забыть.

– Ты и так много чего забыл. Рассказывай.

– В этом не было ничего интересно. Дикое уличное происшествие.

– Залман, кто я такая?

Этот вопрос Залмана обескуражил: неужели у нее тоже начались проблемы с памятью?

– Ты Сандра.

– Сандра!.. Спасибо, черт тебя подери, я и сама знаю, что я Сандра! Кто я еще?

Совсем растерявшись, Залман принялся перечислять:

– Александра Янари, женщина, принадлежишь к подвиду С, магистр исторических, экономических и юридических наук…

Сандра перебила:

– А еще я Летняя Властительница Долгой Земли, видишь – на мне регалии верховной власти? Это официальное дознание, так что давай, рассказывай!

– Извини, самое главное выскочило из головы… В общем, это было на Тянге, вечером, но солнце еще не село. Я шел по улице, очень пыльной и будто бы заброшенной, хотя она только выглядела заброшенной, там живут. С одной стороны была бетонная ограда, а с другой дома – такие, знаешь, из старых серых бревен, двухэтажные, с разбитыми и заклеенными окнами и всяким хламом на балконах. Когда закричали, я повернулся. Двое мужчин пинали человека, тот лежал в пыли на тротуаре, а кричала седая женщина. Она увидела, что я смотрю, и крикнула: «Да помогите же, пожалуйста!» – и тогда один из тех двоих ударил ее кулаком по лицу. И тут со мной случился этот странный припадок. Я не могу объяснить, но у меня внутри что-то происходило, не физическое, скорее из области эмоций… Или нет, не знаю, эмоции ведь похожи на бледные пастельные краски, а здесь было что-то невыносимое, как рев ураганного ветра. Одного я сбил с ног, другого ударил в горло и сломал ему шею. Двигался я гораздо быстрее, чем они. Первый вскочил, но я снова повалил его и размозжил ему затылок о тротуар. После этого странные ощущения исчезли. Я сказал женщине, чтобы она вызвала «скорую помощь» и полицию, потому что я совершил убийство. Полицейским я показал твой медальон, как ты велела. Они отвезли меня не в тюрьму, а домой, и взяли подписку о невыезде. Вот и все.

– Но какие-нибудь воспоминания о прошлом у тебя после этого всплыли? – ее широко расставленные темные глаза смотрели пристально, словно поймали Залмана в капкан и не хотели выпускать. – Хоть какая-нибудь мелочь?