Читать интересную книгу Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— В этом я не сомневаюсь.

ЦЕК ШЕЛ, КАК человек, идущий к виселице, потерявшись внутри себя. Его мысли были в постоянной сумятице. Перед ним, целеустремленно шагал брат-капитан Ридай, Сангвинарный Ангел с болт пистолетом в висящей на бедре кобуре, а сервитор коммуникант тащился сзади. Апотекарий знал, что Ниник шла сбоку. Когда он выходил из арены, хватило одного взгляда, чтобы заставить ее замолчать. Не было никакой нужды объяснять, что произошло в боевой яме. Его пепельное лицо говорило красноречивее всяких слов.

Широкий коридор медленно поднимался к верхним ярусам монастыря, в направлении южных защитных куполов. Там разместился контингент принадлежащих крепости челноков и атмосферных судов. Цеку казалось, что вокруг него сжимаются стены. Давление на мысли проявлялось в угрюмости и сжимании в кулаки длинных изящных пальцев.

Все ускользало от него. Он признавал правду. Из всех его огромных усилий вложенных в исследования генного изъяна, из всего, что он когда-либо делал для уничтожения Черного Гнева и Красной Жажды, ничто не наполняло чувства таким ощущением подвига как работа над репликаций. Исследования сангвинарных жрецов продолжались в течение многих тысячелетий, а достигнуто было совсем немного. Для ищущего ума, такого как у Цека, заняться работой подобного масштаба, значило подрывать свою отвагу. Он прекрасно понимал, что не прожил бы достаточно, чтобы видеть излечение изъяна, даже если бы разменял столько же лет сколько Данте.

Но клонирование … исследования, посвященные искусству репликации, то было совсем другое дело. Оно зажгло его воображение. Открытия, которые он делал, растущие и многообразные дразнили своим потенциалом. Он был так близок! Цек, мог ощутить успех на губах, как прохладную воду. Если бы он мог только довести процесс до конца, судьба Кровавых Ангелов была бы в безопасности. Они могли бы восполнить потери, которые понесли на Сабиене, и в любом будущем сражении.

Он мог овладеть репликацией, если бы только у него было время, средства, и доверие братьев.

На миг в нем вспыхнула злость на Данте, но затем, так же стремительно, она ослабла, разбитая холодной уверенностью в неудаче. «Я поторопился, и теперь плачу за это моей репутацией, моей работой, моим будущим».

Великое бремя ошибки согнуло его. Он размышлял, что скажет Фенн, когда услышит о приказах Магистра. Цек не сомневался, что преданный раб будет в смятении.

— Ждите здесь, — сказал Ридай, оставив спутников на краю ангара.

Он быстро двинулся к рядам челноков, каждый из которых был окрашен в свой оттенок красного в зависимости от Ордена приемника. Пилот сервитор низко поклонился и начал разговор с Первым Капитаном, они обсуждали план полета к Цитадели Виталис. Рядом, корабль класса Арвус прогревал двигатели на холостом ходу, от вырывающихся из сопла газов рябил воздух.

Цек спорил с самим собой. «Я не могу возвратиться с неудачей! Все было напрасно? Каждый час работы, каждый закоулок, обысканный ради крох знаний о репликации?»

— Потрачено впустую, — шептал он. — Все, потрачено впустую.

— Нет, — сказала Ниник, коснувшись мягкой рукой его предплечья. — Лорд Цек, вы совершили невероятные вещи. Вы прошли так далеко за столь краткое время! Вы должны гордиться тем, чего достигли.

Он повернулся к ней.

— Как я могу гордиться порождением мерзости? Я не создал ничего кроме монстров, ужасных существ оставленных светом Императора!

— Император… Император… — мускулы на лице Ниник странно задергались, и ее рот распахнулся в хриплом дыхании. Казалось, с ней случился какой-то странный приступ. — Для… Пользы … — ее голос углубился, став басовитым и хриплым.

— Что происходит? — спросил Цек, хмурясь.

Он снял ее руку со своей, тонкое, бледное запястье пульсировало в ладони.

Апотекарий ощущал в воздухе странную грязную вонь, смешивающуюся с ангарным запахом отработанного топлива.

Глаза Ниник закатились, светлые крапинки пены, собирались в уголках губ женщины. Дрожащее лицо приблизилось к нему. Пустые шары мерцали и двигались, поворачиваясь снова, открывая изменившиеся серебристо-черные зрачки, очерченные золотыми нитями.

Губы женщины растянулись в пародии на улыбку, смутном подражании выражению, которое Цек, видел на лице ее господина, техноповелителя.

— Друг… мой… — пробулькала она низким шепотом. — Слушайте… меня.

— Серпенс? — Цек, наверное не смог бы объяснить, как он узнал, что ум, оживляющий женщину, больше не был ею собственным, просто он был уверен в этом. Что-то в движении плоти на костях лица, как будто это была тонкая маска, натянутая на черты техноповелителя.

— Простите, если вам кажется, что способ связи вызывает тревогу, но это единственный путь открытый для нас в данный момент, — страдающие голосовые связки Ниник издавали слова, но их манера, темп и ритм, все принадлежало Гарану Серпенсу. — Девочка была изменена мной. Она может функционировать таким образом в течение краткого времени, хотя это вредно для нее.

Цек кивал, извращенно очарованный. Из глаз Ниник в розовых слезах сочилась кровь. Аналитическая часть его разума терялась в догадках, как такое возможно. Быть может, вокс устройство, внедренное в ствол мозга? Или некая форма псайкерского кондиционирования?

— Я знаю, что произошло… — продолжал хриплый отраженный голос. — Я действительно сожалею, лорд Цек. Теперь я вижу, несмотря на то, что ваша кровь действительно мощная и сильная, ее недостаточно, чтобы стабилизировать генетическую структуру Дитя Крови. Состав смеси ухудшается прежде, чем может связаться с клеточной матрицей клона. — Ниник покачала головой преувеличенным, марионеточным движением.

— Тогда… мы никогда не сможем преодолеть ошибки репликации, — печально сказал Цек. — Моя кровь чиста, это… он прервался, внезапно замолчав шокированный мыслью, от которой перехватило дыхание.

— Да? — позвал голос марионетки.

— Если бы мы могли создать смесь, основанную на образце крови, совершенно неиспорченной генетическим дрейфом… Она будет достаточно сильной, чтобы противостоять влиянию любых мутагенных факторов… — он ощутил, что сердце бешено колотится в оглушительном ритме.

Ответ был неразборчивым и шипящим.

— Такой не существует!

Смею ли я говорить это? Цек посмотрел на руки и увидел, что они дрожат.

— Существует, — возразил он. — Здесь, в этой самой крепости. Чистейшая кровь, свободная от загрязнения, защищенная и незапятнанная. Сохраненная сущность самого Сангвиния, взятая из его тела, охраняемая Корбуло и высшими сангвинарными жрецами…

— Они не позволят вам взять ее.

Плоть апотекария похолодела.

— Мне бы понадобилась только крошечная доля… Только капля… — он дико затряс головой. — Невозможно! Я не могу! Это было бы преступлением, осквернением! — Цек бросил взгляд на Ридая, Сангвиновый Ангел все еще беседовал с пилотом.

— Преступление, большее, чем позволить Кровавым Ангелам вымереть? — искаженный голос Ниник вырывался в тихих рыданиях. — У вас есть выбор? Это ваш последний шанс, Цек! Вы должны, вы должны, вы должны, вы должны, … — женщина отшатнулась и внезапно побежала. — Вы должны! — прорычала она, и, крича, побежала к стоянке лихтера.

Он с ужасом смотрел, как Ниник бьет себя руками, словно пытается сопротивляться внезапным импульсам, которые управляли ее телом. Девушка бросилась в выхлоп рокочущего сопла. Ее плоть почернела, через мгновение она стала вопящим факелом и заметалась по посадочной платформе.

Внимание Ридая, сервиторов и всех рабов в ангаре было приковано к пылающей фигуре.

Воспользовавшись шансом, Цек шагнул в тени и ускользнул назад в коридоры крепости-монастыря. Он знал, куда направлялся, даже когда пытался притвориться, что он такая же марионеткой судьбы, какой была девушка.

РАФЕН СЛЕГКА склонил голову, когда Мефистион обратился к нему в коридоре у Тихого Монастыря.

— Лорд, — сказал он.

Псайкер смотрел на него с жестким, хищным выражением. Как и прежде, как и всегда, проницательный взгляд библиария пронзил его насквозь, изучая, оценивая.

— Где твои подопечные, парень?

— Лорд Сет и его делегация удалились в палаты, предоставленные Расчленителям в северной башне, — объяснил он. — Брат Пулуо и брат Корвус в их распоряжении.

— Сторожат — было бы более точным определением.

Губы Мефистиона скривились и он замолчал. Рафену было трудно сформулировать, но начиная с того момента в Великом Приделе, псайкер казался… рассеянным.

— Брат-сержант, будь честен со мной.

— Милорд, при вашей проницательности, я сомневаюсь, что мог бы вести себя иначе.

Ответ вызывал намек на улыбку, но псайкер снова стал серьезен.