- Спасибо, Иван Архипович.
Ковалев попросил разрешения убыть в роту.
- Не задерживаю. Идите.
Старший лейтенант вышел. Над окопом сомкнулась тишина. Слышно было, как где-то рядом кричит птица, шуршит трава под ногами часового. Рядом на плащ-палатке дремал капитан Бухарин. Что-то расчерчивал на листе бумаги связист. Телефон молчал. Залюбовавшись пламенем коптилки, я перебирал в памяти события сегодняшнего дня. В общем он сложился неплохо. Еще кусочек родной земли освобожден от фашистов. А это самое главное, самое важное в моей теперешней жизни.
- О чем задумался, командир? - приподнял голову Бухарин.
- Не спишь, Николай Яковлевич?
- Какой тут сон, одна маета. Слышал твой разговор с Модиным и Ковалевым. Толковая задумка. Сдается мне - фрицев в лоб красовцы вряд ли одолеют, противник прочно зацепился за Оздютичи. Придется подключаться нам. И с умом нужно. Атакой в лоб ничего не сделаешь. Они этого только и ждут. Им важно выиграть время, задержать нас как можно дольше, ослабить. Нам же быстрее выйти к Турье, Владимир-Волынскому, Бугу. И тут без маневра не обойтись, если хотим выполнить успешно задачу. Нужно обойти Оздютичи, оставить их второму эшелону. Он добьет фрицев. Но тут возникает вопрос, как бы они не нанесли удар во фланг во время обхода.
- Усилить Ковалева, - понял я мысль Бухарина.
- Да, придать ему пулеметную и минометную роты, а то и попросить батарею у командира полка для огневого прикрытия.
- Неплохо бы заполучить батарею.
К этой же мысли склонился и прибывший из боевого охранения лейтенант Елагин. Иван Иванович был обеспокоен: в район Оздютичей проследовали две колонны машин противника, судя по надсадному гулу двигателей, груженных чем-то тяжелым.
- С реки и болота поднимается туман, - предупредил Елагин. - Как бы немцы какой фокус не выкинули. Я распорядился усилить дежурные средства, Александр Терентьевич.
- Спасибо, Иван Иванович.
Наши опасения оправдались. Утром противник встретил батальоны Красовского сильным ружейно-пулеметным огнем. Стрелковые цепи вынуждены были залечь, а затем и откатиться назад. Атака без артподготовки не увенчалась успехом. Пришлось организовать наступление по всем правилам военной науки.
Пока штаб дивизии подтягивал артиллерию, уточнялись задачи полку, мне позвонил майор Павлюк.
- Готов пропустить третий батальон в обход Оздютичей?
- Да, готов.
Прикрываясь частью сил с фланга, батальон по проделанному нами проходу начал обход деревни слева. Справа обтекали Оздютичи красовцы. Часам к двенадцати подразделения соединились и завязали бой с противником. Петля вокруг населенного пункта затянулась.
- Все идет пока нормально, - выслушав мой доклад, произнес Павлюк. Готовься к штурму Оздютичей после артподготовки.
Минут через пятнадцать небо расколол артиллерийский гром. Батареи дивизионной и полковой артиллерии, минометчики открыли огонь. Позиции противника затянуло дымом разрывов. Налетела наша авиация. Бомбовый груз пришелся по обороне врага. Удар был такой силы, что даже на НП батальона чувствовалось, как содрогается земля.
- Вот дают дрозда! - не выдержал командир взвода связи. Я обернулся на голос и по привычке спросил:
- Охрименко, связь с ротами?
Но тут же вспомнил, что вчера Николая Елисеевича ранило. Жаль было отпускать боевого друга в госпиталь. Но ничего не поделаешь, пришлось расстаться.
- Связь с ротами есть, старший лейтенант? - громко переспросил я.
- Так точно, связь есть.
- Передайте, приготовиться к атаке!
Оборона противника продолжала дыбиться фонтанами разрывов, огненными языками, клубами черного дыма. Горело все, что только могло гореть: дома, постройки, деревья, даже земля.
- Эх! - с досадой сплюнул рядом Елагин.
- Лес рубят - щепки летят, комиссар, - в ответ пробасил Бухарин. Наши пушкари обходят огнем деревенские дома. Как бы это не сами фашисты подожгли.
- Так-то оно так. Да ведь жалко, Николай Яковлевич.
- Понятно, людское горе. Но я считаю, людей нужно жалеть прежде всего. Все остальное наживное.
Капитан Бухарин дотронулся до моего плеча.
- Я пошел в четвертую роту, Александр Терентьевич. Она первой встает в атаку.
- Добро. Иди.
Шквал разрывов как-то сразу оборвался. В наступившем затишье стало слышно даже перестрелку в тылу Оздютичей. Но это длилось какие-то секунды, не больше. Зазвенел телефон, над головами лопнули ракеты. По телефонным проводам донесся, а вслед за этим раскатился в цепях призыв: "В атаку вперед!"
Было видно, как дружно встали и кинулись навстречу противнику бойцы. Бежали не пригибаясь, во весь рост, с выставленными вперед винтовками, автоматами, ручными пулеметами. Округа наполнилась до боли знакомым призывным возгласом "ура", перешедшим вскоре в перекатное "а-а-а-а...". Но тут, то там стали оживать вражеские пулеметы, слышаться короткие строчки автоматных очередей. С воем и грохотом обрушились на боевые порядки рот залпы вражеской артиллерии, в воздухе послышался режущий голос фашистских шестиствольных минометов. "Значит, не все сумели подавить", - обожгла сознание мысль. Но раздумывать было некогда.
- Четвертая рота ворвалась в первую траншею противника, - донес капитан Бухарин. - Особенно отличился взвод старшего лейтенанта Одегова.
- Спасибо за добрую весть, Николай Яковлевич.
Почти тут же поступили донесения от Ковалева и командира 6-й роты старшего лейтенанта Чугунова. Николай Павлович Чугунов - человек отчаянной храбрости - сообщил: залег под перекрестным ружейно-пулеметным огнем. Это меня обеспокоило. Раз уж опытный офицер просит помощи, значит, туго приходится. Направил ему пулеметный и минометный взводы из своего резерва.
Между тем бой разгорался. Трудно рассказать о всех боевых делах товарищей. Первым ворвалось в Оздютичи отделение сержанта Василия Богомаза. Младший командир в сложной обстановке сумел обеспечить огнем отделения продвижение взвода. Комсомолец младший сержант Федор Лях, заменив выбывшего из строя командира, зашел со взводом во фланг противнику и перекрыл путь отхода гитлеровцев на направлении наступления 5-й роты. Рядовой Мурсалы Рагимов огнем отделения обеспечил продвижение правого фланга 6-й роты. Нельзя не сказать доброго слова о рядовых Николае Андрюшко, Иване Клусенко, Иване Манько, Константине Шпирине, младших сержантах Алексее Верещаке, Антоне Жигоре, Иосифе Остринском, сержантах Семене Полякове, Иване Юнашеве и многих других бойцах батальона, удостоившихся за этот бой правительственных наград.
Бой, набрав силу, грохотал, подобно горному обвалу, по всему периметру населенного пункта. В небе беспрерывно гудели самолеты. Группы "юнкерсов" наносили удары по тылам дивизии, по позициям соседей. "Мессершмитты", подкрадываясь к боевым позициям артиллерии, обстреливали их пулеметно-пушечным огнем и удирали, как только появлялись наши истребители. Временами в воздухе завязывались карусели воздушных боев. Трудно было сразу определить, на чьей стороне перевес. Но чаще под дружные возгласы связистов НП, падали самолеты с паучьей свастикой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});