Читать интересную книгу Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман

Сталин: Страшен сон, да милостив Бог (смех)…

Бухарин: Мы ни в коем случае не должны вернуться к практике расширенного воспроизводства "экстраординарных мероприятий".

Косиор: Это верно.

Лозовский: Но это не зависит от нас.

Бухарин: Большей частью это еще зависит от нас. Поэтому центром нашей политики должно быть следующее: ни при каких условиях не допустить угрозу для смычки. В противном случае мы не выполним основного завещания Ленина» (из Стенографического отчета пленума ЦК, июль 1928 года, речь Бухарина, Архив Троцкого, сокращенный обратный перевод из "A Documentary History of Communism", ed. by R. V. Daniels, p. 306–308).

Из реакции пленума ЦК на выступление Бухарина Сталин увидел, что умеренная политика в деревне, которую рекомендует Бухарин ссылкой на завещание Ленина, все еще очень популярна в партии. Сталин выступил после речи Бухарина второй раз, чтобы ослабить то невыгодное для него впечатление, которое оставило выступление Бухарина. Сталин пожаловался, что «часть товарищей в своих выступлениях… не коснулась ни единым словом таких серьезных мероприятий, как развитие колхозов и совхозов. Как можно "забывать" о таких серьезных вещах, как задача развития колхозов и совхозов», — возмущался Сталин (Сталин, Соч., т. 11, стр. 190). Сталин не достиг своей цели. Очень значительная часть пленума явно склонялась на сторону Бухарина. Сталину пришлось примириться с принятием явно антисталинской резолюции пленумом ЦК. В резолюции говорилось, что 1) «чрезвычайные меры» («экстраординарные меры») носили временный характер и не вытекали из решений XV съезда, 2) нэп остается в силе, и разговоры о его отмене являются контрреволюционными и что борьба с кулачеством должна вестись «отнюдь не методами раскулачивания» и поэтому необходимо: 1) «немедленная ликвидация практики обхода дворов, незаконных обысков»… 2) «немедленная ликвидация всех и всяких рецидивов продразверстки и уничтожение каких бы то ни было попыток закрытия базаров»… 3) произвести «известное повышение цен на хлеб…», 4) «обеспечить своевременный завоз промтоваров в хлебозаготовительные районы» («КПСС в рез.», 1953, ч. II, стр. 395–396).

Разумеется, Сталин и не думал выполнять эту резолюцию. Он голосовал за нее исключительно с целью выиграть время, чтобы подготовить наступление против нового врага в партии — против «правого оппортунизма». Бухарин и был в глазах Сталина идеологом этой новой опасности. Поэтому генеральная задача партаппарата отныне заключалась в том, чтобы привести в движение все организационные и идеологические рычаги партии против «правой опасности».

Бухарин еще задолго до пленума порвал личные отношения со Сталиным и ежедневно ожидал нового подвоха с его стороны. Поэтому в поисках союзников против Сталина он обратился к тем, которых он вчера вместе со Сталиным так беспощадно громил — к зиновьевцам. Еще во время пленума Бухарин попросил члена ЦК Сокольникова устроить ему свидание с Каменевым. Оно состоялось 11 июля. О беседе Бухарина с Каменевым сохранилась запись Каменева в архиве Троцкого. Вот что рассказал Бухарин Каменеву о Сталине: «Мы чувствуем, что линия Сталина гибельна для всей революции. Разногласия между нами и Сталиным много раз серьезнее, чем разногласия, которые мы имели с вами. Рыков, Томский и я согласны в следующем: "Это было бы куда лучше, если Зиновьев и Каменев были бы в Политбюро вместо Сталина". Я совершенно откровенно говорил об этом с Рыковым и Томским. Я уже несколько недель не разговариваю со Сталиным. Он беспринципный интриган, который любое дело подчиняет интересам сохранения своей собственной власти. Он меняет свои теории, считаясь с тем, от кого он хочет избавиться. В "семерке" (из Политбюро) наши споры с ним достигли того пункта, когда говорят друг другу "ложь", "ты врешь" и т. д. Теперь он сделал концессии, так что он может заткнуть нам глотки. Мы это понимаем, но он маневрирует так, чтобы представить нас в качестве раскольников. Вот его линия на пленуме: 1) капитализм развивался за счет колоний, займов и эксплуатации рабочих. Мы не имеем ни колоний, ни займов, поэтому мы должны брать "дань" с крестьянства. Вы же понимаете, что это и есть теория Преображенского, 2) чем больше растет социализм, тем выше и больше будет сопротивление против этого… Это же идиотская безграмотность. 3) Поскольку необходимо брать "дань" и будет расти сопротивление, мы нуждаемся в твердом руководстве. Самокритика не применима к руководству (Политбюро), кроме тех его членов, кто не выполняет решений. Но самокритика (Сталина) целит в Томского и Угланова.

В результате мы стали на путь создания полицейского режима. Это еще не "кукушка прокуковала", но может решить судьбу революции. С такой теорией любое дело можно загубить… Ленинградцы в основном с нами, но они пугаются, когда речь заходит о возможности снятия Сталина…

Наши потенциальные силы огромны, но 1) средние члены ЦК до сих пор не понимают глубины разногласий, 2) велик страх раскола. Поэтому, когда Сталин уступает нам в отношении "чрезвычайных мер", то он затрудняет наши атаки против него. Мы не хотим быть раскольниками, в этом случае они быстро расправились бы с нами. Но Томский в своей последней речи ясно доказал, что раскольником является именно Сталин» ("А Documentary History of Communism", ed. by R. V. Daniels, p. 308–309, из архива Троцкого, сокращенный обратный перевод).

Узнал ли Сталин тогда же о беседе Бухарина с Каменевым? Похоже на то, что узнал. В противном случае было бы непонятно, почему Сталин принял меры, в силу которых он заставил Бухарина дезавуировать самого себя. Через каких-нибудь двадцать дней после беседы с Каменевым не только Бухарин, но и Рыков с Томским должны были подписать следующее заявление, составленное Сталиным на имя Коминтерна: «нижеподписавшиеся члены Политбюро ЦК ВКП(б) заявляют…, что они самым решительным образом протестуют против распространения каких бы то ни было слухов о разногласиях среди членов Политбюро ЦК ВКП(б)» («КПСС в рез.», 1953, ч. II, стр. 438–439).

Бухарин и его единомышленники, боясь обвинения в подготовке раскола, подписали явную неправду, тем самым помогли Сталину и ухудшили собственную позицию. Более того, они совершенно дезориентировали партию и актив, которые симпатизировали Бухарину как непоколебимому стороннику ленинского нэпа. Кроме того, данным заявлением бухаринцы брали на себя моральную и политическую ответственность за текущую, все еще продолжающуюся сталинскую практику репрессий, насильственное насаждение колхозов, ограничение нэпа.

Сталин, тем временем, начал обработку членов ЦК и Политбюро против бухаринцев. Что стоит, например, такая записка, которую Сталин пишет одному члену Политбюро против другого члена Политбюро: «Здравствуй, т. Куйбышев!.. Слышал, что Томский собирается обидеть тебя. Злой он человек и не всегда чистоплотный… Читал твой доклад о рационализации. Доклад подходящий. Чего еще требует от тебя Томский?» (Сталин, Соч., т. 11, стр. 220). Так натравливает «чистоплотный» Сталин все еще колеблющегося Куйбышева на Томского.

В сентябре 1928 года Бухарин открыто выступил против обозначавшегося нового курса в статье

«Заметки экономиста» в «Правде» (30 сент. 1928 года). Это было, однако, выступление без адреса того, против кого оно направлено. Поскольку Бухарин вместе со своими единомышленниками заявил, что у него нет никаких разногласий со Сталиным, то статья не была понята не только партией, но даже и ее активом. Только в Политбюро знали, в чем дело. Между тем, в статье содержалась острая и аргументированная критика сталинского волюнтаризма в экономической политике, хотя автор свою критику выдавал за критику троцкизма. Главное содержание статьи сводилось к следующему:

Экономическое планирование допускает ошибки, некоторые из которых являются в нынешних условиях неизбежными, но «даже неизбежные ошибки тоже являются ошибками»; допускается грубое нарушение «фундаментальных пропорций» в развитии экономики, а вытекающие отсюда провалы вовсе не являются «неизбежными ошибками»; если даже хороший план не является всемогущим средством, то плохой план и плохое экономическое маневрирование тем более могут загубить хорошее дело; главные ошибки в руководстве экономикой сводятся к нарушению правильных пропорций между разными отраслями народного хозяйства, результатом чего могут быть неприятные изменения в отношениях между классами, ибо нарушение экономических пропорций может привести к расстройству политического равновесия в стране. Бухарин предлагает и свою альтернативу к политике «товарного голода» и кризисных нарушений экономических пропорций: чтобы достичь наивысшего уровня социального воспроизводства (свободного от кризисов), а также систематического роста социализма, следовательно, чтобы создать наиболее благоприятное положение для пролетариата в его отношениях с другими классами страны, — необходимо добиться координации основных элементов народного хозяйства, «сбалансировать» их, улаживать их взаимосвязь и взаимодействие таким образом, чтобы они могли наилучшим образом выполнять свои перспективные функции, активно влияя на течение экономической жизни и классовой борьбы. Так можно добиться благоприятного баланса и равновесия в народном хозяйстве. Троцкисты, чтобы обеспечить высокие темпы развития индустрии, требовали максимального выкачивания средств из крестьянской экономики. Рост не временных, а постоянных темпов индустрии, наоборот, должен опираться на быстрый рост сельского хозяйства. За бурным ростом индустрии, за значительным ростом населения и за ростом спроса населения не поспевает рост зернового хозяйства. Разве не ясно, что в этих условиях пренебрежительное отношение к зерновой проблеме — преступление. Разве не ясно, что троцкистское «решение» вопроса (насильственное выкачивание сельскохозяйственной продукции из деревни за счет зажиточных крестьян) поведет нас не к воображаемой, а к реальной катастрофе?