Читать интересную книгу Царица воинов - Михаил Белов

Выздоровление шло медленно, Габриэль заботилась о дочери Ареса как о собственном ребёнке, почти не отходя от неё и помогая во всём. Зене было тяжело самой есть, и девушка инстинктивно нашла способ облегчить её усилия, подобно зверю, она сама разжёвывала пищу, вкладывая её любимой изо рта в рот. Они никогда ещё не были так близки, и впервые Зена не вела юную дорийку, но сама была слаба, оказавшись зависимой от девушки, и это делало Габриэль ещё более внимательной. Воительница не ходила пока, но настояла, чтобы её выносили из шатра, и она подолгу лежала, наслаждаясь солнцем и дыша полной грудью.

- Знаешь, ты говорила во сне... или в бреду. Я не знаю, - сказала как-то Габриэль, когда сидела рядом с полулежавшей воительницей.

- О чём я говорила? Тебя это, похоже, заинтересовало.

- Ты говорила о своём сыне... - девушка остановилась на этом слове, понимая, что здесь кроется что-то очень глубокое, и опасаясь сделать любимой больно. Зена кивнула и ответила не сразу, однако по лицу её нельзя было сказать, что происходит в её душе, наконец, она сказала:

- Да, я, кажется, помню, что мне снилось это. Моё проклятие вновь вспомнилось, хотя прошло уже много лет. Ты хочешь знать, почему я тебе не рассказывала?

- Это твоя жизнь и твоё право. Я ни в чём тебя не упрекаю. Ты можешь не говорить, если не хочешь, - опустила глаза Габриэль.

- Я должна рассказать. В чём моё оправдание перед тобой? Было много зла и горя, я не думала, что следует всем этим тревожить тебе сердце, ибо дела давние, и люди те уже никогда не вернутся.

- Тебе нет нужды оправдываться...

- Всё, теперь просто слушай, - Зена откинулась на подушки и прикрыла глаза. - Ты никогда не видела этих степей, но попытайся представить, что оказалось пред нами, когда наш небольшой отряд перевалил Кавказ, достигнув Сарматии. Подумай о море, колыхающемся, бескрайнем море, но только из трав, упругих стеблей, что так мягки под ногами, ты плывёшь сквозь них словно корабль, и они обтекают тебя. Таковы степи весной. Мы возвращались из восточного похода, уходя от погони в Парфии, повернули на север, понимая, что удаляемся от знакомых мест, но иного выхода не было. Тысяча царских всадников бросили преследовать нас лишь у подножия могучих гор, и мы перевалили эти горы, испытав многие лишения.

Я жила с Барайасом, всё ещё предводителем нашего отряда, как с мужем и как раз в это время почувствовала, что понесла плод. Это удивило меня, ибо я почти уверилась, что не могу иметь детей, ведь за прошедшие годы я немало зналась с мужчинами, но так и не забеременнела. Я знала легенду о том, что дети тёмных богов, что ведут своё начало от сил подземного мира, никогда не оставляют потомства на земле, однако я хотела верить в обратное и наполнилась радостью, ожидая. Казалось, что жизнь установилась в спокойном течении, мы не могли покинуть земли сарматов, ибо связали себя клятвой верности с одним из их вождей, но я была этим вполне довольна, ибо не хотела путешествовать, а уютный шатёр в степи казался хорошим местом для рождения ребёнка.

Он родился легко, мне помогали сарматские женщины, и в первый же час я нарекла его Брасидом в честь славного героя, связанного с моим родным Амфиполем. Я была счастлива тогда - сын рос на глазах, Барайас любил меня, и война отступила. У меня был свой табун, слуги и воины, желавшие биться под моим началом, образовали целый небольшой лагерь вокруг моего шатра, и македонец часто гостил у меня. Мы жили простой жизнью, почти не замечая, как течёт время. В два года я посадила сына на коня, к четырём он уже начал стрелять из лука, я или отец сажали его впереди себя и ехали на охоту... его волосы были как золото, как у моей матери, и медленно темнели с каждым годом...

В четыре года смерть похитила его внезапно, как ветер подхватывает павший лист и уносит далеко-далеко, так что не догнать. Мы были в дне пути от лагеря, искали отбившихся лошадей, и из травы, из недр земных появилась змея... возможно, это была просто змея, или же боги взяли своё, напомнив мне, что человек не может быть слишком счастлив в этом мире. Он был укушен в лицо и умер очень быстро, я успела лишь взять его на руки, уже чувствуя, как холодеет тело. Я сама решила, что лучше будет предать моего Брасида огню, с детства я считала, что это лучший способ вернуться туда, где мы были. Он сгорел так, как я никогда больше не видела, - огонь взял его полностью, не оставив костей, но лишь пепел... С тех пор жизнь моя в степи разладилась, и всё кончилось кровью.

- Что ты чувствовала? - вырвалось у девушки.

- Опустошение. У меня болело сердце, любимая, острую боль я чувствовала пять дней, будто демон колол меня ножом, и было тяжело дышать, но потом на очень долгое время была только пустота. Эту пустоту я заполнила яростью, что текла как горячий поток, и в ярости я находила удовольствие, распаляла себя всё сильнее... Я теперь знала, что от судьбы своей мне не сбежать.

- Ты веришь в проклятье?

- Это не моё проклятие, - покачала головой Зена, - это наследие. Такова уж моя природа, и с этим мне ничего не поделать. Отец мой пришёл из тьмы или долго пробыл в подземной тьме, его кровь сильна, и даёт детям немалое могущество, но она несёт и тяжёлый груз - его потомство похоже на листья деревьев, что лишь раз живут и гибнут, не оставляя по себе никакого следа на земле.

- И у тебя больше не будет детей?

- Нет, не будет.

- Никогда? - почему-то переспросила девушка.

- Никогда...

Зена делала первые осторожные шаги и сидела подолгу на ласковом солнце, рука её ещё не полностью восстановилась, и ей было тяжело сжимать пальцы, однако она упорно упражнялась. Свежие шрамы выглядели на ней как алые письмена поверх тёмного узора татуировки. Наедине Габриэль часто разминала её, смазывала раны местными бальзамами, что приносили кельты, и они говорили о сокровенном. За эти дни они открыли друг другу больше, чем за всё прошедшее время.

- А что случилось с этим Барайасом? Ты, вроде, как жена ему была, - спросила однажды девушка, что много думала о словах воительницы, грезила степью ночами.

- Да, я могла бы называть его мужем, - согласилась женщина, глядя на тлеющий вечер, что разгорался вокруг. - Мы были вместе много лет. Пожалуй, ни одного другого мужчину я не знала так хорошо.

- Вы покинули степь вместе?

- Мы служили одному вождю. В первый год, как мы попали в Сарматию, нам приходилось много сражаться со степняками, и я и Барайас были ранены стрелами, смазанными ядом. Мы были сильны и выжили, но сильно ослабли, носясь как призраки по степи. Однажды нашему отряду довелось биться с племенем диких меотов, их было много, и слабость не позволила нам вырваться. Сброшенные с коней, мы встали спиной к спине, они бросали на нас арканы, а мы рубили мечами верёвки, но шансов не было. В это время и появился со своими людьми Медосакк, он враждовал с меотами и обрушился на них, скоро кольцо вокруг нас распалось. Он спас нас, и мы поклялись, что будем служить ему семь лет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});