Пауза затянулась. Ставр заметил, как зачарованно Видана смотрит на Тота, и сделал шаг вперед. Он не был готов к тому, что Тот Мудрый не старше его самого.
«Здравствуйте. Примите наши извинения, но мы…»
«Я знаю. Приветствую элиту «контр-2» в моем скромном владении. Идите за мной».
Несмотря на жару и ясный солнечный день, внутри «храма» царили прохлада и полумрак. Узкий коридор, повернув дважды, вывел их в квадратное помещение со статуэтками по углам и с разрисованными стенами. Посредине в керамической ажурной вазе горел огонь, хотя не было видно, что его поддерживало: ни свечи, ни деревянной щепы, ни блюда с маслом и фитилем внутри вазы гости не заметили… За вазой чуть наклонно стояла стела с иероглифической надписью, а под ней — каменная скамья, на которой буквально светилась полуметровой величины раковина, оправленная в золото.
На полу красовался ковер с орнаментом из геометрических фигур, а на одной из стен — гобелен с таким же рисунком.
— Моя келья для размышлений, — сказал Ян Тот. Заметив, что Ставр разглядывает стену, добавил: — Здесь рассказывается о рождении Капайотля, моего предка в стопятидесятом колене, одного из правителей Йошчилана.
Тот откинул кисейную накидку на стене, скрывающую нишу, вернее, небольшой каменный склеп, жестом приглашая гостей войти.
Склеп оказался натуральным лифтом, доставившим их на первый этаж здания, в комнату, иллюзией видеопласта преображенную в залитую солнцем веранду, зависшую над гигантским, сказочной красоты каньоном. У вырезанной из камня балюстрады стояли столик и несколько легких кресел. Фрукты, конфеты и напитки возникли на столе, словно по мановению волшебной палочки, как только гости расселись по креслам. Ставр еще раз, более внимательно, присмотрелся к хозяину, пси-сфера которого абсолютно не ощущалась, будто рядом находился не интраморф и даже не человек вообще. Лишь изредка Ставр «хватал» высшие регистры пси-поля, и в такие моменты ему казалось, что где-то далеко-далеко играет музыка. Ставр понял, что, если бы полчаса назад Ян не высветил свою ауру ему для пеленга, они искали бы дом не один час.
В любом слое социума в любые времена существуют интеллектуальные лидеры, элита не по званию или рождению, а по природе — философы, естествоиспытатели, художники, сказочники, поэты, писатели. Но лишь единицы из них достигают высот духовного прозрения, дающих им власть ясновидения и абсолютного знания. Ян Тот относился именно к ним.
Поймав темный взгляд хозяина, Ставр осознал, что в своей оценке не ошибается. Теперь он уже сомневался, что Ян так молод, как выглядит.
«Итак, я вас слушаю», — прозвучал наконец выразительный пси-голос Тота.
Он застал Ставра врасплох, и, чтобы не выглядеть в глазах — даже не Яна — Виданы мямлей, он бесстрастно проговорил:
— Я одержим подозрением о существовании иного порядка вещей, более таинственного и менее постижимого{88}.
Ян Тот еле заметно усмехнулся, он понял, но ответить не успел, потому что вопрос задала Видана:
«Что такое нагуаль?»
«Бесконечно глубокая потенциальная яма, — ответил Тот Мудрый невозмутимо. — Но в нашем континууме этот объект обрастает «шубой» вырожденной, или, как ее назвали, Абсолютно Мертвой Материи. Не волнуйтесь, Ставр, наш разговор никто прослушать не сможет. — Ян странным образом уловил беспокойство спутника девушки. — Угощайтесь и не стесняйтесь задавать вопросы, ради этого меня и просили встретиться с вами».
«Кто просил?» — вырвалось у Ставра.
«Вы его не знаете», — был ответ, сбивший Панкратова с толку. Он приготовился услышать имя Грехова.
Видана, также ожидавшая другого ответа, не решилась задать новый вопрос и принялась за фрукты, среди которых были и плоды жаботикабы, похожие на крупный виноград. А Ставр, задумавшийся над «простым» решением загадки нагуаля, вдруг понял то, что мучило его со времени эксперимента Степана Погорилого.
«Значит, Степан… просто очистил нагуаль… то есть «яму» от «шубы» вырожденной материи?!»
«Абсолютно верно, — кивнул Ян Тот. — Вырожденная материя имеет как отрицательный объем, так и отрицательную энергию, которые можно уничтожить, аннигилировать с помощью перенасыщенных энергией пространств чужак. Но, к сожалению, это не решает всей проблемы: нагуаль как одномерный объект, как глубокая потенциальная «яма» остается и продолжает аккумулировать вырожденную материю. Уничтожая «шубу», мы просто оттягиваем финал».
«И все же это дает надежду…»
«Согласен, полумера — тоже своего рода шанс, что мы успеем решить проблему нагуалей, но я пока такого решения не нашел. Вот еще одна причина встречи с вами. В нашем метагалактическом домене существуют лишь три вида разума, способные избавить Вселенную от нагуалей, но их еще надо отыскать. Однако, во-первых, я не уверен, что представители этих разумов захотят нам помочь, а во-вторых, что они успеют это сделать».
Ставр молчал. Информации на голову свалилось слишком много, чтобы он мог произнести что-нибудь внятное. Зато не выдержала Видана:
«Что же это за виды разума? Тартариане, чужане и орилоуны? По-моему, они сами до сих пор не могут разобраться с нагуалями.»
«О нет, не они. Но для того, чтобы вы поняли, надо начать издалека, по сути — с рождения нашей метавселенной, которая является всего лишь доменом, «клеткой» Универсума — существа или, скорее, разумной сверхсистемы, объединяющей в себе множество таких «клеток». Мы с вами живем внутри этой системы и зависим от конкретных законов, образовавших домен, но и Универсум зависит от нас, хотя и на неизмеримо низших уровнях. Так вот, процесс рождения нашей метавселенной, маленькой «клетки» гигантского тела Универсума, контролировался как извне, так и изнутри. В самом начале рождения это были разумные стабилизирующие системы, назовем их Архитекторами Мира, которые реализовали переход от инфляционной стадии развития домена, стадии раздувания, к стадии фридмановского расширения. Я не слишком зануден?»
Видана, для которой речь Яна Тота была откровением, только покачала головой. Глаза ее горели. Но и Ставр слушал Тота с возрастающим изумлением и возбуждением, поскольку до этого знал лишь малую часть того, что втолковывал им Тот Мудрый. Правда, как ученый-физик Панкратов был подготовлен к восприятию новой информации и соображал быстро.
«То есть Архитекторы Мира, — сказал он, — реализовали наш вакуум! Вы это хотите сказать?»
«Вы не ошиблись. Архитекторы откалибровали базу дальнейшего развития «клетки»-метавселенной — ее вакуум. А вот уже вслед за ними пришли Конструкторы, один из которых пережил свое время и «вылупился», благодаря нам, на Марсе. Они сыграли роль корректоров роста домена второй стадии, оптимизировав вакуум в домене таким образом, что тот стал основой собственно космоса с наинизшим уровнем энергии и трехмерным «каркасом», благодаря которым мир стал сложным и многообразным, образовалась сетчатая структура метавселенной, галактики, звезды, элементарные частицы, взаимодействующие между собой по сложнейшим законам. Конструкторы как бы «впаяли» в мир, зафиксировали принципы, позволяющие метавселенной развиваться в соответствии с замыслом Универсума: расширение, предельная скорость передачи информации — триста тысяч километров в секунду, сетчатость, неполная симметрия законов, асимметричность времени…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});