Читать интересную книгу Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Дэвид Хьюсон

И вышла в темное, холодное утро.

В шесть часов Троэльс Хартманн проснулся в своем кабинете от воя зимнего ветра за окном. Пленка, которой заклеили разбитое стекло, оторвалась, и в помещении стоял ледяной холод.

Голова трещала, во рту отвратительный вкус. Пустой графин из-под бренди валялся на ковре, там же россыпью газеты, речи, плакаты — все, что он мог схватить и швырнуть на пол этой долгой и горькой ночью.

Бережно придерживая раскалывающуюся голову, он нашел мобильный телефон и набрал номер Брикса.

— Я занят, — сказал полицейский. — Но обязательно перезвоню вам, когда не смогу придумать себе занятия поинтереснее.

Хартманн не мог позволить себе обижаться.

— Это очень важно, выслушайте меня!

— В чем дело?

— Я звоню насчет дела Бирк-Ларсен. Пытался дозвониться до вас весь вечер, но вы не отвечали.

— Работал.

— Я кое-что узнал. Вам нужно заняться этим. Квартира…

— Спасибо за неожиданное желание помочь нам. Но вы опоздали. Дело закрыто, на этот раз навсегда. Мы нашли убийцу. Ни вы, ни какой-либо другой чиновник мэрии в убийстве не замешаны. Это… — Коп запнулся, как будто ему неприятно было то, что он собирался сказать. — Это скорее семейное дело.

Хартманн словно проснулся во второй раз и теперь со стыдом взирал на беспорядок и пустые бутылки.

— А кто?..

— Скоро обо всем расскажут в новостях.

Фотография, присланная Бремером, по-прежнему лежала на его рабочем столе. Улыбающаяся Нанна держала его под локоть, глядя ему в лицо. Тогда он действительно не запомнил ее имени.

— Алло? — раздался голос Брикса. Хартманн на мгновение забыл о том, что говорит с ним по телефону.

— А он… мертв?

— Да. Послушайте, Хартманн, у меня много дел…

— Есть кое-что еще…

Брикс тяжело вздохнул в трубку:

— Только покороче.

Благородный запах красного дерева, позолота, фрески — эта шикарная комфортабельная тюрьма поглотила Троэльса Хартманна, обволокла его соблазнами, нашептывая обещания на ухо, словно сирена…

— Просто дело в том… — Хриплый от похмелья и недостатка сна голос сорвался и стих. Хартманн не мог говорить.

— Знаете что, я лучше пришлю к вам кого-нибудь на следующей неделе, — сказал Брикс. — Удачи на выборах. И кстати: даже не мечтайте о том, чтобы давить на нас, как делал ваш предшественник. Этому больше не бывать.

Отложив мобильник, Хартманн взял пульт, включил телевизор и нашел новостной канал.

— Вчера вечером Поуль Бремер перенес второй инфаркт. Он снял свою кандидатуру с выборов на пост мэра. Бремер возглавлял городской совет Копенгагена в течение двенадцати лет. Политические обозреватели единогласно считают, что его решение сойти с предвыборной гонки гарантирует победу Троэльса Хартманна…

В дверь постучали, и тут же в кабинет вошла улыбчивая светловолосая женщина в зеленом костюме. В руке она держала пачку газет.

— Доброе утро, — бодро поздоровалась она и с невозмутимым видом быстро оценила состояние кабинета и самого Хартманна. — Тут мы наведем порядок, — сказала она, — ведь скоро придут фотографы. Первым делом вызову стекольщиков.

Она подошла к столу, протянула руку. Он пожал ее. Теплая и мягкая.

— Майя Рандруп. Мортен попросил меня подменить пока Риэ Скоугор. — Она положила перед ним несколько страниц печатного текста. — И вот ваша речь. Я перепечатала ее по просьбе Мортена. Очень хорошая.

Грациозно ступая, она стала ходить по кабинету, собирая разбросанные вещи: его пиджак, пустой бокал, графин, папки. И ни на миг не переставала улыбаться.

— Когда стало известно о решении Бремера, я предложила внести в речь несколько дополнений, — произнесла она, поднимая опрокинутый стул. — Мы с Мортеном считаем, что ими мы зададим правильный тон: сочувственный и вместе с тем решительный. Вы должны показать, что намерены взять из наследия Бремера все лучшее, чтобы на этом основании строить новые отношения в обществе в соответствии с вашими собственными идеями.

Она еще раз оглядела помещение, проверяя, что еще нужно сделать.

— Здесь ведь есть душ? Вы успеете побриться. Я принесу свежую одежду. — Она не ждала его ответов. — Через сорок пять минут вы будете готовы. Конечно, жаль, что вам досталась такая победа. Но это победа. Без Бремера у вас появилось свободное время в расписании, и Мортен считает, что вам следует отдохнуть. После пресс-конференции поезжайте домой и постарайтесь не выходить на люди день-другой. Кампания закончена, нам остается только ждать.

Она распахнула окно, и в кабинет ворвался холодный ноябрьский ветер. Хартманн продрог, но так и сидел — не шевелясь и не способный думать, отдав мозг на растерзание тупой боли.

За окном просыпался город, в предрассветном сумраке догорал голубой неон гостиничной вывески.

Хартманн поднял глаза на женщину, хозяйничающую в его кабинете: около тридцати лет, привлекательная, в узкой зеленой юбке, подчеркивающей хорошую фигуру. Кольца на пальце нет. От Майи Рандруп не укрылось, куда он смотрит.

Быстро прибравшись, она подхватила со стола снимок с Хартманном и Нанной:

— Это я пока заберу. — И скрылась за дверью.

Адвокат встретила Пернилле Бирк-Ларсен в коридоре Управления полиции, из окон которого был виден корпус предварительного заключения.

— Сначала его повезут в суд. Потом, скорее всего, отправят в тюрьму в Вестре. Я не стану тратить ваши деньги, добиваясь временного освобождения под залог или поручительство.

Это была все та же женщина, Лиз Гамборг, которая уже представляла интересы Тайса и Вагна. Среди знакомых Пернилле было мало адвокатов.

— Сочувствую, — произнесла адвокат. — Я позвоню, когда узнаю, во сколько начнется судебное слушание.

Оставшись одна в узком коридоре, Пернилле прислонилась лбом к холодному стеклу окна. Рассветало, рождался яркий солнечный день. Внизу во дворе группа охранников вела к микроавтобусу крупного мужчину с марлевой повязкой на голове, в наручниках и в синей тюремной робе.

Она бросилась бежать.

Вниз, по спиральной лестнице, через две ступеньки. Расталкивая полицейских и гражданских, адвокатов и каких-то арестованных пьянчуг.

Пробежав два пролета, она оказалась на залитой серым бетоном парковке. На нее оборачивались люди в форме, что-то кричали.

Он был примерно на середине небольшого внутреннего двора. Под каждый локоть его придерживали охранники, но шагал он так же, как всегда: голова поднята вверх, глаза смотрят вперед, губы сомкнуты, в молчаливом ожидании того, что принесет новый день.

— Тайс!

Теперь все полицейские смотрели на нее.

— Тайс!

И он тоже ее увидел.

К ней подскочила женщина в форме, схватила за руку. Пернилле вырвалась, увернулась от еще одного копа, побежала изо всех сил.

Два охранника, ведущие Тайса, потянулись к своим дубинкам, стали оглядывать периметр.

В розовом свете зимнего восхода Пернилле пиналась, толкалась и кричала, прокладывая себе путь через узкий двор, и наконец дотянулась до него, сжала руками шею, повисла на его массивном, как ствол, теле.

Лицо приникло к лицу, мягкая щека прижалась к жесткой, возникли слова, которых она потом не вспомнит, но это и не нужно. Ее сила была с ним. Его сила — с ней.

Объятие длилось один краткий миг, но успела прозвучать их не облеченная в слова любовь.

Когда ее оттащили от него, он остался стоять неколебимо — слишком большой, чтобы его легко было сдвинуть с места.

Она никогда не понимала и не поймет, что прячется в его глазах. И никогда не хотела этого понять. Главное — это то, что в его сердце, а там они — одно.

Восемь тридцать утра. На нем свежая рубашка, чистый костюм. Кабинет проветрен, и лишь слабый аромат освежителя воздуха напоминал о выпитом за ночь алкоголе.

Перед ним стояла Майя Рандруп, поправляя узел галстука, проверяя прическу.

— Победный тон еще не уместен, — говорила она. — Пресса может называть выборы состоявшимися, и вам действительно не с кем бороться. Но определенная скромность не будет лишней.

Она отступила на шаг, чтобы еще раз оглядеть его: так декоратор витрины оглядывает манекен. Вручила ему листки с речью. Троэльс Хартманн не стал смотреть в текст, он и так знал каждое слово наизусть.

На секунду улыбка исчезла с ее лица. Он подумал, что чем-то разочаровал ее.

Разочаровывать людей плохо. Они этого не забывают, а потом обвиняют и мстят. Это и есть политика: угождай, будь приятным, поддерживай имидж. Вот что первостепенно.

Оказалось, что едкий взгляд был направлен не на него, а на письменный стол. Она говорила о предстоящей фотосессии в кабинете и о необходимости создать образ цельной, последовательной личности.

— Это лишнее, — сказала Майя Рандруп и забрала рамку с фотографией Джона и Джеки Кеннеди. — Слишком… — Она наморщила короткий носик, и Хартманн нашел эту гримаску милой. — Слишком старая.