даже перед огром труса не праздновал.
От неожиданной похвалы Напукон даже споткнулся, но вовремя смекнул, что хорошему бойцу положено быть поустойчивее. И не упал.
- Там еще кое-что наверху, чему нам на бегу не найти применения, а вам может пригодиться, - продолжил Чумп. - Чтоб вы не думали, что мы такие уж халявщики. А пока суть да дело, я ж видел, как с нами седлался клирик — не мог бы он Хастреда малость подправить? Наша-то работа еще не окончена, а с этим одноруким бандитом... теперь уж это не езда, а ерзанье.
- Я провожу, - вызвался Панк. - Пошли, малой.
Давненько Хастред не сталкивался с тем, кто смел назвать его малым — уже не только дети, но и вполне себе юноши и, что особенно обидно, девушки норовили назвать дяденькой, да и неплохо пожившие ветераны, рядами сидящие на копошильских завалинках, то и дело норовили вовлечь в разговор о былых временах, принимая за своего. Что, кстати, не такой уж и нелепостью было. А вот для генерала он, чувствуется, так и останется сопляком, сколько лет ни проживи и сколько огров ни одолей. И, хоть и стоило этому радоваться, но и обидно было немножко. А значит...
- Хочешь глоточек? - предложил Хастред наполовину из добрых побуждений, а на вторую из побуждений самых... скажем так, гоблинских; и, выдавив из перевязи, подал генералу баночку с настойкой.
- Вреда не будет, - рассудил Панк покладисто. - Все-таки немалое дело сделали.
И выплеснул содержимое баночки в глотку.
И вернул баночку Хастреду.
И, довольно шмыгнув носом, одобрил:
- Неплохой компотик.
И даже, засранец великовозрастный, с шага сбиться не удосужился, так что, понял Хастред, как бы они с Чумпом ни барахтались и ни корчили из себя вершителей судеб, для этого здоровенного истукана они пацанами останутся до самого конца.
***
Клирик оказался под стать магу и прочей команде — угрюмый мужичина косой сажени в плечах, согласно религиозному условному запрету на пролитие крови носящий на плече тяжелый боевой молот. Он руководил приемом пленных в лощине, под начавшим светлеть предутренним небом — указывал, кого куда сажать, наблюдал за перевязкой раненых, паре выглядящих буйными показательно дал обнюхать оголовок молота и убедил не дергаться. Когда генерал коротко изложил ему суть дела — а точнее, подпихнул к нему Хастреда и кратко сказал «лечи» - сперва нахмурился, потом пожал плечами и, жестом велев книжнику не двигаться с места, достал святой символ.
Если бы клирики могли заращивать раны и исцелять повреждения в одну секунду, как им приписывает молва, истинно верующих было бы больше на порядки. Но увы, никаких разительных чудес божественные силы не совершали — по крайней мере, через смертных проводников. Хастред немало интересовался этим феноменом, не в последнюю очередь потому, что клирическая магия действовала на гоблинов ничуть не хуже, чем на остальных, в отличие от магии арканной; стало быть, ею овладеть он мог бы попробовать. Однако все его склочное естество, построенное вокруг осознанности, тяготело именно к тому, к чему способно не было, а вера... Ну, скажем так, после тех богов, которых ему довелось повидать лично, ее не то чтобы не было — не было веры в эффективность веры в этих ушлепков. А без этого никак не получалось приоткрыть крантик божественной мощи.
Что, однако, не мешало академически и эмпирически изучать способы ее проявления.
Так вот, клирическая магия — по крайней мере невысокого, бытового уровня — была нацелена не на прямое сотворение чуда, а на стимуляцию организма, дабы придать ему на краткий срок максимальную эффективность. Своего рода благословение. Некоторые боги, особенно злые, вообще не наделяли своих служителей способностью исцелять — зато давали им силы ускорять процессы порчи и разложения. Те еще юмористы, если вдуматься. Но при известной гибкости ума и этому находилось применение. Однако же боги правильной, жизнелюбивой ориентации все же передавали через своих жрецов посыл, который жалкий смертный хотел бы, да никак не умел породить сам — приказ организму собраться и начать себя исцелять. В таком мобилизованном состоянии, как Хастред знал отчасти по изучению, отчасти по опыту, тело словно перегревается, направляя высвобождаемую энергию на залатывание пробоин и истребление хворей. Малоприятное состояние, но при этом раны заживляются намного быстрее обычного. Зачастую одной молитвы, тонизирующей часов на шесть, хватает, чтобы закрыть глубокую рану, исцелить ушиб или начать сращивать кость. От тяжелых ран, близких к смертельным, это не помогало: сильно поврежденный организм попросту не вывозил подобной нагрузки. В высокие уровни жреческой магии Хастред так и не собрался сунуть нос, но насколько ему было ведомо, чем выше уровень потребного воздействия — тем больше клирик связан обязательствами по возмещению своему патрону позаимствованной энергии. Полевым капелланам подобные сложности были ни к чему, так что они предпочитали обходиться простыми и эффективными молитвами-катализаторами.
С точки зрения пациента, в большинстве случаев разумнее было обойтись без подобного воздействия, потому что легкие повреждения и сами склонны заживать, а без лишнего шока, мочалящего организм, можно и перебиться. Однако не в том случае, когда почти лишенная чувствительности рука может понадобиться буквально с часу на час. Так что пришлось глубоко вдохнуть и терпеть разливающееся по телу тепло, которое в местах повреждений живо дошло до стадии пекла. В какой-то момент показалось хорошей идеи глотнуть компотика, чтобы охладиться его огненной мощью. Клирик бубнил и выводил символом причудливые фигуры, в которых Хастред, смаргивая пот, с тупым удивлением признавал классические геометрические начертания. Генерал торчал за плечом каменной глыбой и в какой-то момент, как оказалось, даже придержал за шкирман — хорошо, что доспех прочный, потому что никакой цивильный кафтан не удержал бы валящегося с подкосившихся ног Хастреда. Промелькнула еще мысль, которую можно было бы назвать обеспокоенной, если бы она не кружила по безопасной орбите — что проклятый организм, сжигающий свои запасы на быстрое излечение, скоро жрать запросит как из пушки, и кстати, нет бы черпануть из запасов, отложенных на пузе и жизнь только отравляющих! Нет, ему подавай свежего, нового, а где это все доставать? Серебра погрызть из тех ящиков?
К тому моменту, как Хастред перестал бредить и более-менее очухался, будучи заботливо усажен генералом спиной к склону, успело рассвести. Чумп и длинноволосый как раз закончили о чем-то договариваться напротив, ударили по рукам и разошлись — командир к своим строящимся в походный порядок бойцам, ущельник к Хастреду. Дюжины полторы мертвых тел сложены были рядком у выхода из забоя —