Читать интересную книгу Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина

кто ее отец?

− Не знаю и знать не хочу. − Настя начала злиться. − Для меня, Анна Михайловна, ваши требования неприемлемы. При чем здесь отец?

− При всем! Только благодаря ему мы справились с ремонтом школы. Если бы не он, у нас бы до сих пор потолки протекали. Вы человек пришлый, вам не понять наших трудностей. И интерактивные доски им обещаны. Да я ради этого шестерки его дочке готова ставить! Поэтому, надо − занимайтесь с девочкой дополнительно, но чтобы ни одна, не то что двойка, четверка не стояла против ее фамилии.

− Анна Михайловна, я так не могу. Как это будет выглядеть? Ребята ведь все поймут.

− Думаете, они и так не понимают? Да они больше нашего с вами понимают − жизнь такая! Идите и выполняйте, иначе нам не по пути.

Настя не помнила, как провела урок. Ребятам сказала, что тетради еще не проверила, и после уроков закрылась в классе. Корректор у нее был с собой, поэтому большинство двоек она переправила, но когда дошла до работы Меркуловой, у нее опустились руки. Чтобы поставить там пятерку, нужно было переписать всю работу заново. Она представила, как оставляет для этого Лиду после уроков, как диктует решение, ставит пятерку, − и ей стало так тошно, что она поднялась и снова направилась к директору.

− Простите меня, Анна Михайловна, − опустив голову, сказала Настя, положив на стол заявление об уходе, − но я не могу. У меня рука не поднимается ставить Меркуловой пятерку. И заниматься подтасовкой я тоже не стану: для меня все дети одинаковы. В общем, я отказываюсь работать в вашей школе.

− Значит, бросаете класс в середине четверти? Сбегаете? − Директор гневно посмотрела на Настю. − Чистенькой хотите остаться? А если я позвоню в университет и скажу, что вы практику запороли? Не боитесь?

Настя молчала. У нее не было ни малейшего желания вступать в пререкания. Да и что тут скажешь − все и так ясно.

− Ладно. − Директор тяжело вздохнула. − Идите. Никому я, конечно, звонить не стану. Наверно, на вашем месте я бы тоже так поступила − по молодости. Ничего, жизнь вас обломает. Повозит пару раз носом по стенке, глядишь, и станете не такой принципиальной. Только, где же мне теперь физика взять? Хоть самой становись к доске. Ладно, идите. В бухгалтерии вас рассчитают. − И она горестно махнула рукой.

Вот и все! − думала Настя, глядя на проплывающий мимо окон электрички сосновый лес. Кончились мои уроки. А жаль − работа интересная и с ребятами, вроде, нашла общий язык. Неужели во всех школах заставляют завышать оценки? Тогда мне в школу нельзя, я так не смогу. Конечно, понять Анну Михайловну можно, − если действительно отец Меркуловой все делает для школы. Наверно, он какой-нибудь олигарх или крупный начальник. Но ведь это неправильно, школу должно обеспечивать государство, а не чьи-то папы.

Но что же мне делать? Аспирантура? Там так мало платят, смогу ли я на эти деньги продержаться? Эх, найти бы какой-нибудь наукоемкий лицей, вроде нашего, где все по-честному. Только, кто же меня туда возьмет на работу, нужна же прописка. Ладно, впереди еще есть время, может, что-нибудь придумаю.

За вечерним чаем Настя, не выдержав, рассказала обо всем Наталье. Та обрадовалась: − Вот и ладно. Хоть отоспишься. А то ты совсем избегалась, как только здоровья хватает. Займись лучше своей наукой. Я на пару недель съезжу к родителям: что-то отец прихворнул, маме помогу. А вы тут с Юркой сами хозяйничайте. Да − что у тебя с сотовым? Твоя подруга не может к тебе дозвониться. Опять забыла зарядить?

− Точно! − Настя посмотрела на черный экран мобильника. − Вроде недавно заряжала, и опять сдох. − Она поставила телефон на зарядку и набрала номер Натальи:

− Привет! Ты чего звонила?

− Настя, ура! Ураа-а! Я жду ребенка, поздравь меня! Наконец-то! Уже четвертый месяц. Володя просто прыгает от радости. Если будет девочка, назову Настей. Ты не против? Согласна быть крестной?

Слава богу! − облегченно вздохнула Настя, может, Наташка теперь успокоится. А то все с ума сходила, что она бездетная. Действительно, уже столько замужем, а с дитем все никак. Она даже заявила, что если у них с Володей детей не будет, разведется. Мол, детей нет, любви нет, − зачем жить вместе. Настя тогда посоветовала ей не дурить. Насчет любви раньше надо было думать. Вышла замуж − живи, надо иметь ответственность. На эти справедливые слова Наташка только вздохнула.

− Поздравляю! − обрадовано прокричала Настя в трубку. − Конечно, согласна! А если мальчик?

− Никаких мальчиков! − безапелляционно заявила подруга. − Только девочка! Через месяц будет точно известно, УЗИ покажет. Но я чувствую, что там девочка. Хотя Володя мечтает о сыне, − но помалкивает.

− Ты теперь береги себя. Меньше прыгай и не переутомляйся. Может, возьмешь академический?

− Да какой академический? − впереди ординатура. Но я, конечно, ее отложу. Володя сказал, сам все устроит − через своего отца. Он теперь с меня пылинки сдувает.

− А как Никита? Как твои родители?

− Родители тоже рады. Я им запретила делать покупки для малыша раньше времени, так мама увлеклась вязанием. Пинетки, шапочки, кофточки − и все розовое. А Никита по-прежнему живет в общежитии − на квартире слишком дорого, он уже пробовал. Сказали, квартиру дадут, когда женится, мол, женатым квартиры нужнее, а он пусть пока потерпит.

− Так чего он тянет с этим делом?

− А ну тебя, Настя! Как будто это так просто! Он хочет по любви, а с любовью не получается. Все какие-то не такие попадаются: то воображалы, то просто дуры. Недавно у него была одна, вроде ничего. А как дошло до постели, он мне рассказывал, представляешь, говорит: «У нее на груди волосы растут». Я ему: «Ну и что? Если она человек хороший, то волосы можно сбрить». А он: «Не могу, и все». Ну не идиот? Это ты виновата. Он все ищет на тебя похожую, а таких больше нет.

Посмеявшись, Настя попрощалась с подругой и принялась разбирать постель. И уже лежа, долго не могла заснуть: все перебирала в памяти события Наташкиной и своей жизни. И ее мысли привычно обратились к самым дорогим для нее людям.

Мама, думала она, мамочка моя, как мне плохо без тебя! Пусть бы ты меня ругала хоть каждый день, только бы мы были все вместе. Как ты тогда сказала: «Ты уже большая девочка». Большая! Но я не