Сестра, похоже, задумалась.
— А как ты хочешь, чтобы я одевалась?
— Решай сама. Хочешь — сестринская униформа, хочешь… все, что угодно. Напротив моей двери — другая спальня, там жил мой камердинер. Там есть еще одна комната, где можно сделать гостиную, и ванная. Все можешь обставить по своему вкусу. Будет твое жилье.
Кто это, интересно, говорил, что не стреляет по сидячей дичи?
Заткнись, Юнис. Если мы ее подцепим — это будет ценнейшее приобретение. И никого не надо будет ничему обучать…
Да, преимущества налицо. Особенно то, что дверь напротив, и стоит только позвать: «Сафо-о!» — и она уже в твоей постели. Нет уж, мужчины в нашей жизни будут обязательно, потому что я так хочу!!!
Расслабься. Видишь — она уже думает о деньгах. Как только она получит эту работу, тут же снова станет говорить «мисс».
— Мисс Джоан… Это будут действительно мои комнаты?
— Абсолютно. Если захочешь, Каннингэм выделит кого-нибудь, чтобы наводили там порядок. Или — туда никто не будет заходить.
— Райские условия, мисс Джоан… я ведь живу сейчас в маленькой комнате с еще двумя девушками… очень дорого, потому что в частном анклаве, безопасно… но никакого уединения…
— Винни. Посмотри на меня. Там стоит маленькая кровать. Но если надо, ее легко сменить на двуспальную.
— О, это было бы здорово! — воскликнула Винни и покраснела.
— Не красней. Тебе надо будет лишь познакомить своего гостя с шефом охраны — и все. Даже я не буду знать, кто он. Ну, будешь работать у меня? Медсестрой, или секретарем, или кем еще?
— Раз уж я буду горничной — то так это и назовем. Мисс Джоан, я буду одеваться как служанка — но в каком вы предпочитаете стиле? Классическом? Или «Акапулько»? Или нечто среднее?
— Только не классический. Пусть будет «Акапулько», если хочешь, твои ножки это позволяют.
Джоан, скажи ей, чтобы не злоупотребляла росписью по коже!
— Только не злоупотребляй росписью по коже. Это вредно.
— Я знаю. Я же рыжая, мне даже загорать нельзя. Так вот: я буду носить маленькую черную юбочку и фартук-лаке размером с блюдце. Маленькую веселенькую шапочку, черный бант. Прилипающие чашечки на грудях, полупрозрачные туфли на высоком каблуке — о, я могу носить на очень высоком, лишь бы изредка отдыхать… И чуть-чуть росписи. Бабочка на плече. Или цветок. Все одноразовое, и на одевание времени почти не понадобится. Не больше, чем сейчас.
— Класс, Винни! Твой друг оценит твой наряд.
— Еще бы — его так легко снять!
Браво, Винни!!!
Юнис, твои мысли устремлены только на одно…
Разумеется, дорогая, ведь это твои мысли!
Винни деликатно вышла. Джейк приблизился к Джоан и коснулся губами ее руки.
— Как себя чувствуешь?
— Отвратительно. А знаешь, почему? Потому что у моего самого старого и верного друга не находится времени, чтобы отметить день, когда я наконец встала на ноги. А все прочее — прекрасно. Небольшая слабость, но это понятно.
— Ты уверен, что не перегружаешь себя?
— Уверен. Со мной полный порядок. А ты?
— Здоров, как бык. Ужасно глупо получилось, Йоханн…
— Нет, это не глупо… и, думаю, Юнис согласна со мной…
Зачем это, босс?!
Помолчи.
— …Что может быть лучшей данью ее памяти, чем твои честные слезы? — Джоан смахнула слезы со своих глаз. — Она была чистой и замечательной женщиной, настоящей леди, Джейк, и меня очень тронуло, что ты ценил ее так же высоко, как и я. Сядь, я должен тебя кой о чем спросить.
— Ненадолго…
— Зови сюда кресло и садись напротив. Хочешь шерри? Мне доктор разрешил… и очень вовремя, мне просто необходимо выпить. Наполни наши бокалы…
Джоан села, чуть развернув плечи — так, чтобы коварная материя халата облегла грудь. Подняла бокал:
— Тост, Джейк. Не вставай… Тот самый, который мы с тобой пьем, когда никого нет рядом… — Она отпила глоток и поставила бокал. — Джейк…
— Да, Йоханн?
— Не называй меня так. Я больше не могу быть Йоханном. Теперь я Джоан. Ты ведь знал, что я не рассчитывал на благоприятный исход операции? Это была хитрость. Легальное самоубийство.
— Да, Йо… Да, Джоан. Знал. Потому и помогал.
— Значит, верно. Это самое благородное проявление дружбы, что я знаю. Как у японцев назывался друг, который помогал, когда надо было умереть? А, неважно. Джейк, посмотри мне в глаза. Ты понимаешь, что я предпочел бы умереть… чем выжить такой невообразимой ценой? Жить — за ее счет… Ты это понимаешь? Или мне придется прожить мою новую жизнь, ненавидя себя?
— Понимаю, — глядя ей прямо в глаза, сказал Джейк. — Это не твоя вина… и ты не должен себя казнить. И… Юнис бы тоже…
— Знаю. Ты плачь, Джейк, не сдерживай слез… ты же видишь — я плачу… Я предпочел бы умереть, чем допустить такое. Если бы не ты, не твоя поддержка — не знаю, как бы я это перенес. Ты — мой единственный друг.
— Скоро их будет множество…
— Нет. Я чувствую себя Вечным Жидом, этим Абас… Агас… как его?., забыл. Память все-таки не так хороша, как это молодое тело. Но задать один вопрос я не забуду. Джейк, есть ли какая-нибудь вероятность того, что муж Юнис причастен к ее убийству?
Босс, ты бредишь.
Извини, любимая, но я должен убедиться…
— Нет, ни малейшей.
— Этот приз в миллион… не мог соблазнить его? Не стал ли я невольной причиной убийства?
Хватит, босс! Ради всего святого!..
— Повторяю: нет. Впрочем, ты не знаешь всего… Джо был у матери. Я три дня разыскивал его, чтобы получить разрешение.
— Три дня. И не сказал мне?..
— Не сказал. Ты бы не позволил… и мы… и Юнис умерла бы вся. Знаешь, я ведь ненавидел тебя в те дни…
— А сейчас?
Сэлэмэн посмотрел на нее долгим печальным взглядом.
— Нет, конечно. Ты мой старый проверенный друг. Честный и достойный. Хорошее в тебе всегда перевешивало плохое… иногда, правда, совсем чуть-чуть. Ну и, наконец, ты — это единственное, что у меня от нее осталось.
— Это точно. Может быть, теперь я не буду казаться тебе гнусным кровопийцей. Но вернемся к Джо…
— Вернемся к Джо. Когда я его нашел и сказал… он был потрясен, он не мог поверить… а когда поверил, то… В общем, он не взял деньги. Заставил меня передать их Клубу редкой крови. В память Юнис.
О, босс! Я плачу…
Мы все плачем…
Но — он же… ему же есть не на что…
Что-нибудь придумаем.
— Есть еще люди на свете, будь он проклят!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});