В мире пробуждалось утро нового дня, только меня в нём уже не будет. Рассвет коснётся старого дома, постучится в занавешенные окна и лес вокруг очнётся ото сна. Новая жизнь оказалась не по плечу Паулине Кейб. Я покинула Мотейру под жалобный плач Аяны и устремилась туда, где нет боли и страданий, туда, где меня давно ждут.
Глава 26
Густой туман повис над тихой водой. Молочно-белый саван укрыл от звуков и красок, он обступил со всех сторон, но не угнетал, а скорее убаюкивал тишиной и покоем, дарил то, о чём так отчаянно мечталось. Даже сквозь плотную занавесь проглядывались два ярких пятна вверху, одно из которых непрерывно пульсировало. Их нельзя спутать ни с чем другим и невозможно забыть. Через пелену тумана просачивались мельчайшие лучи двух светил Эбилла. Под их неярким светом моя душа наполняла сосуд плоти — дар хозяина этого мира. Она вновь ощущала, как пробуждается жизнь в каждой клеточке юного тела. После пережитых немыслимых страданий опять почувствовать надежду почти больно, страшно, едва ещё возможно. И всё же…
Я расслабленно качалась на воде, окружённая белым облаком и вдруг отчаянно захотела ощутить себя по-настоящему живой. Рука медленно потянулась к лицу, пока её очертания не обрели ясность. Тоненькие, длинные пальчики с аккуратными ноготками и гладкой кожей, складочки на сгибах, голубые змейки едва заметных вен, но никаких ран и язв, никакой боли. Из глаз брызнули слёзы, бог мой, я снова могла плакать! Как отблагодарить тебя за все эти подарки? Обе руки коснулись лица, но кроме холодка от стекающей с пальцев влаги, ничего больше не почувствовалось. Я боялась поверить, что мне совершенно не больно.
Ладони выловили из воды длинные пряди волос. По локонам снова бежали яркие искорки огня, моего живого приглушенного пламени. Я смотрела, смотрела и не могла оторваться, а обильные слёзы стекали с ресниц. Вода мягко поддерживала пробуждающееся тело, принявшее измождённую душу с тяжёлым шлейфом памяти о пережитом. Он душил, давил горечью воспоминаний.
— Я жива?
И самой не разобрать что это — вопрос или утверждение? Жизнь или посмертие, обещанное Оракулом. Не могу понять, чувства смешались и метались к полюсам эмоций. Что ждёт впереди, как существовать дальше?
— Ты жива, любимая, — раздался сквозь туман знакомый голос, от звуков которого хотелось кричать на весь мир.
Радость вспыхнула ярким фейерверком. Рядом послышался тихий всплеск, и из молочного марева возникла мужская фигура. Не в силах больше сдерживаться, я опустила ноги на дно, выпрямилась и кинулась навстречу.
— Аморан!
Сердце зашлось от восторга, когда родные руки обхватили меня за талию и прижали сильно-сильно к груди. Клеймо Кейб потеплело на коже от соприкосновения с другим, точно таким же. Я обвила мощную шею и склонила голову на плечо Аморану.
— Как давно тебя не видела, — совершенно счастливо шептала я хозяину Эбилла и любимому мужчине. — Без тебя так плохо, мне было так плохо!
— Знаю, моя сладкая тайна, знаю.
Он хотел окунуться в мои эмоции, этот мужчина всё знал и понимал, но желал, чтобы я чувствовала к нему именно это. А я раз и навсегда приняла его волю и перестала разделять человека и бога. Они словно два зеркала напротив, бесконечно отражали друг друга, множество раз повторяли и сливались в одно. А Паулина Кейб лишь свеча между зеркалами, а значит, её свет мерцает в бесконечном зеркальном коридоре. Она одинаково светит и человеку и богу.
— Там, на Мотейре я умерла?
Подобный вопрос должен вызывать панику, страх или хотя бы печаль. Но в этих нежных объятьях ничего подобного не испытывалось, рядом с Амораном я расплывалась радужным облаком и могла только любоваться удивительной зеленью глаз, движениями чуть припухлых губ, родинками на подбородке и растрёпанными волосами в туманной дымке.
— Разве ты не чувствуешь сама? — бровь удивлённо ползёт вверх.
— Всё что ощущаю — это безумие от твоей близости, — счастливо засмеялась я, окинув голову назад.
С волос капала вода, стекала по спине и бёдрам холодными бодрящими струйками. Загадочный туман приглушал звуки, закрывал от остального мира, но от этого становилось лишь уютней.
— Рад, наконец, услышать эти слова от тебя, Паулина.
Аморан довольно улыбнулся и склонил голову на бок, таким знакомым жестом. Я поднялась на носочки и чмокнула его в нос, а потом снова заливисто рассмеялась. Хотелось прыгать от переполнявших эмоций и ощущения себя здоровой, полной сил, прекрасной и желанной.
— Твоё тело, что осталось на Мотейре, живо. Ты сможешь вернуться, когда захочешь. Если захочешь, Паулина. Люблю это слово — "ЕСЛИ", оно только для тебя.
— Смогу вернуться? Но как возможно сохранить жизнь в том истерзанном куске плоти? На нём нет живого места, почти не осталось кожи, разворочен живот… — моих губ коснулась влажная ладонь, останавливая горькие рассуждения, и я умолкла, хотя в горле стоял ком невысказанных слов.
— Ты сильнее, чем сама себе кажешься. Маги живучие создания, а уж их Водящая, тем более. Твоя упрямая сущность держится за жизнь. К тому же Аяна зашила разрывы, остановила кровь, а маги наложили сохранное заклинание. Сосуд не исцелится, но его состояние и не ухудшится. Он замер, ждёт возвращения души.
— Они же подумают, что я умерла, как дочь Хегельга сто лет назад. Тогда источник поддерживал жизнь в теле, но душа покинула его безвозвратно. Нужно вернуться! — заволновалась я.
— Ты вернёшься, но не сейчас, девочка моя. А маги и единорог знают, что сейчас нужно просто ждать.
Аморан взял за подбородок и заставил вновь посмотреть на него. Я вздрогнула. Бездонные глаза бога на человеческом лице вновь показались провалами в бездну. К их пронзительности и бесконечности невозможно привыкнуть, так же, как к боли.
— Откуда они могут знать? — голос стал неуверенным, как всегда, когда мне разрешалось взглянуть на божественное проявление.
— Я им дал это понять.
— Ты? Неужели Оракул сам снизошёл до объяснений и вмешался?
— Паулина, я сделал так, как считал нужным. Всё изменилось с момента твоего прибытия на Эбилл.
— Что изменилось? О чём ты? Я по-прежнему непонятно кто: не человек, но и не маг, немного жрица, чуть-чуть Водящая. Меня называют многими именами, но я так и не знаю, какое из них действительно моё. Дух-хранитель Мотейры не принял души. Проклятье не снято. Я гощу в теле, подаренном тобой, а собственная плоть балансирует на грани истощения и смерти.
— Ошибаешься, девочка. Да, я создал сосуд, полностью повторяющий оригинал, но ты не гостья в этом теле. Душа связана с ним точно так же, как и с другим, оставленным сейчас на Мотейре. Что же до остального, то Хранитель уже принял решение о тебе и гораздо раньше, чем сам предполагал. Собственно, никто сейчас ничего определённо не знает, будущее туманно, планы меняются постоянно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});